Агата Кристи - Детективные романы и повести

Она неохотно протянула книжечку Пуаро. Он взял ее и перелистал несколько страниц. На них были карандашные заметки, наспех сделанные небрежным почерком. И все казались совершенно одинаковыми. Вначале шла цифра или группа цифр, затем небольшая приписка.

«С Х-256. Жена полковника. Проживает в Сирии. Полковая касса».

«Дж. Ф. 342. Французский депутат. От Ставинского».

И так дальше. Всего около двадцати таких записей. На последней страничке карандашом было записано:

«Ле Пине, понедельник. Казино, 10.30. Отель «Савой». 5 час. А. В. С. Флит-стрит, 11 час.».

Ни одна из записей не была полной, казалось, они должны были давать Жизель лишь какой-то намек.

Элиза, встревоженная, наблюдала за Пуаро.

— Эти значки ни о чем не говорят, мосье, так мне кажется. В них могла разобраться лишь сама мадам, а посторонним они недоступны.

Пуаро закрыл книжечку и положил ее к себе в карман.

— Она может нам пригодиться, мадемуазель. Вы правильно поступили, отдав ее мне. И ваша совесть может быть вполне спокойна. Ведь мадам никогда не просила вас сжечь эту книжечку?

— Вы правы, — сказала Элиза, и лицо ее просияло.

— Значит, раз уж вы не получили указаний на этот счет, ваш долг отдать эту книжечку полиции. А мы с мосье Фурнье побеспокоимся о том, чтобы вас никто не обвинил в ее сокрытии.

— Мосье очень добр.

Пуаро встал.

— Сейчас я должен пойти к своему коллеге. Еще один последний вопрос: заказывая билет на самолет для мадам Жизель, вы звонили в аэропорт Бурже или в контору авиакомпании?

— Я звонила в контору авиакомпании «Юниверсал Эйрлайнз», мосье.

— Мне кажется, она находится на бульваре Капуцинов?

— Совершенно верно, мосье. Бульвар Капуцинов, дом 254.

Пуаро записал адрес и, попрощавшись, вышел из комнаты.

Фурнье был поглощен разговором со стариком Георгом. Детектив выглядел возбужденным и встревоженным.

— Полиция — она и есть полиция, — ворчал старик низким хриплым голосом. — Снова и снова задают одни и те же вопросы. А на что надеются? Думают, рано или поздно надоест говорить правду и тогда начнут пороть чушь? Такую, которая подходит для книжек этих господ.

— Я хочу узнать правду.

— Очень хорошо. Я вам уже всю правду сказал. Да, к мадам приходила женщина, вечером, за день до ее отъезда в Англию. Вы показали мне фотографии, хотели, чтобы я узнал эту женщину. А я вам говорю уже который раз: зрение у меня плохое, уже темнело, я не приглядывался. Вот я и не узнал эту даму. Если бы я даже столкнулся с ней нос к носу, то и тогда я вряд ли ее узнал бы. Ну вот! Вы уже слышали это раза четыре или пять.

— И вы даже не можете вспомнить, была ли она высокая или маленькая, блондинка или шатенка, молодая или старая? Вряд ли этому можно поверить.

Фурнье говорил раздраженно, с сарказмом.

— Ну, тогда и не верьте! А мне-то что? Хорошенькое дельце, когда тебя втягивают в какую-то кашу с полицией. Мне стыдно. Если бы мадам не была убита в самолете, то могли бы придраться и ко мне, будто я, Георг, отравил ее. На полицию это очень похоже.

Пуаро предотвратил вспышку гнева со стороны Фурнье, тихонько взяв его под руку.

— Пойдемте, друг мой, желудок требует. Я считаю, сейчас самое время подкрепиться простой, но сытной пи-шей. Ну, скажем, омлет с шампиньонами, рыба по-нормандски, сыр и красное вино. А какое бы вино вы предпочли?

Фурнье взглянул на часы.

— Верно, — сказал он. — Уже час дня. Пока я разговаривал с этим животным…

И он зло посмотрел на швейцара. Пуаро поддержал старика улыбкой.

— Все понятно, — сказал Пуаро. — Эта безымянная леди была ни высока — ни низка, ни блондинка — ни брюнетка, ни толстая — ни худая. Но, по крайней мере, вы хоть можете нам сказать, была ли она шикарная?

— Шикарная? — спросил Георг, в недоумении глядя на Пуаро.

— Я все понял, — сказал Пуаро. — Она была шикарной женщиной. И у меня есть мысль, друг мой, она превосходно выглядела бы в купальном костюме.

— В купальном костюме? — переспросил Георг. — А при чем здесь купальный костюм?

— А уж это мое собственное мнение. Хорошенькая женщина выглядит еще более привлекательной в купальном костюме. Вы со мной согласны? Посмотрите-ка сюда.

И он передал старику фотографию из журнала «Скетч». На минуту воцарилось молчание. Старик чуть заметно вздрогнул.

— Так вы согласны со мной или нет? — спросил Пуаро.

— Они очень мило выглядят, эти двое, — ответил старик, возвращая фотографию Пуаро. — И если бы на них вообще ничего не было надето, то было бы почти то же самое.

— А это от того, — сказал Пуаро, — что в наше время уже установлено благотворное влияние солнечных лучей на кожу человека. Очень ценное открытие.

Георг хрипло хихикнул и поспешил уйти. Пуаро и Фурнье вышли на улицу, залитую солнцем.

Пуаро заказал завтрак и показал Фурнье свою добычу— маленькую черную записную книжечку. Фурнье обрадовался, хотя не мог скрыть раздражения против Элизы.

— Не судите ее строго, — сказал Пуаро. — Все это естественно, вполне естественно. Полиция! Это слово всегда пугает людей, подобных Элизе. Они безотчетно связывают его с неприятностями, и это повсюду, во всех странах.

— Вот в этом у вас преимущество, — сказал Фурнье. — При частном расследовании из свидетеля можно вытянуть куда больше. Но тут есть и оборотная сторона медали. В наших руках официальные протоколы и вся машина огромной организации.

— Так давайте работать вместе в согласии, — улыбаясь, сказал Пуаро. — А омлет восхитительный.

В перерыве между омлетом и рыбой Фурнье перелистал странички книжки и кое-что списал в свой блокнот. Потом посмотрел на Пуаро и спросил:

— А вы это все прочитали? Да?

— Нет, только бегло взглянул. Разрешите?

Фурнье передал ему книжку. Подали сыр. Пуаро положил книжку на стол. Глаза их встретились.

— Тут есть любопытные записи, — начал Фурнье.

— Пять, — сказал Пуаро.

— Да, согласен. Пять.

Фурнье начал читать переписанные в свой блокнот записи.

СЛ-52. Супруга английского лорда. Муж.

РТ 32. Врач. Харли-стрит.

М. Р. 24. Поддельные антикварные вещи.

X. В. Б. 724. Англичанин. Растрата.

СФ 45. Попытка убийства. Англичанин.

— Прекрасно, друг мой, — сказал Пуаро. — Из всех записей в этой книжечке именно эти пять кажутся мне связанными с пассажирами самолета. Давайте рассмотрим каждую.

— «Супруга английского лорда. Муж», — начал Фурнье. — Это может быть отнесено к леди Хорбери. Как я понял, она заядлая картежница. И, вероятнее всего, могла взять деньги у Жизели. Слово «муж» может иметь одно, или даже два, значения. Первое: долги своей жены должен был покрыть муж. Второе: Жизель знала какой-то секрет леди Хорбери и в случае неуплаты долга угрожала открыть его мужу.

— Совершенно верно, — сказал Пуаро. — Любая из этих альтернатив вполне подходит. Мне же более правдоподобной кажется вторая, и я готов поспорить, что женщиной, навестившей Жизель перед ее отлетом в Англию, была леди Хорбери.

— Ах, так вы думаете, это была она?

— Да. Мне кажется, и вы со мной согласны. У этого швейцара есть некоторая склонность к рыцарству. А ег9 упорная забывчивость наводит на размышления. Леди Хорбери необыкновенно привлекательна. Вы обратили внимание, как он вздрогнул, когда я показал ему фотографию этой леди в купальном костюме? Да, в тот вечер у Жизели была леди Хорбери.

— Она ведь приехала в Париж из Ле Пине следом за Жизелью, — медленно сказал Фурнье. — Видимо, леди в отчаянном положении.

— Да, да. Это тоже вполне вероятно.

Фурнье посмотрел на него испытующим взглядом.

— Но ведь это противоречит вашей идее, не так ли?

— Друг мой, мы уже раз столкнулись с таким явлением, когда улика была направлена совсем не на того человека. И я пока в растерянности. Улика не может быть ложной, но все же…

— А вы не хотите рассказать мне о ваших предположениях, мосье Пуаро?

— Нет. Ведь я могу ошибиться, могу сделать неправильный вывод. И тем самым увести и вас в сторону. Нет, пусть лучше каждый нащупывает свой собственный путь. Но продолжим разбор записей.

— «РТ 32. Доктор. Харли-стрит», — прочитал Фурнье. — Это- может иметь отношение к доктору Врайанту. Больше пока мы сказать ничего не сможем, но, очевидно, должны взять на заметку.

— Этим, конечно, займется инспектор Джэпп, — сказал Фурнье.

— И я тоже, — сказал Пуаро. — Это ведь и по моей части.

— «МР 24. Поддельные антикварные вещи». С некоторой натяжкой может быть отнесено к Дюпонам. Но мне что-то не верится. Мосье Дюпон — археолог с мировой известностью. У него блестящая репутация.

— О, это может служить ему хорошей ширмой, — сказал Пуаро. — Вспомните, дорогой мой Фурнье, какая блестящая репутация, какие возвышенные чувства были у некоторых отъявленных мошенников, пока их не вывели на чистую воду.

— Правда, сущая правда, — со вздохом согласился Фурнье.

— Незапятнанная репутация — первейшая необходимость для успешного сокрытия преступления. Это довольно интересная, но далеко не новая мысль. Однако вернемся к нашему списку.

— «ХВБ 724. Англичанин. Растрата». Написано довольно двусмысленно.

— Да, тут сразу ничего не поймешь, — сказал Пуаро. — Кто растратил? Агент фирмы? Клерк из банка? Во всяком случае, это человек, занимающий какой-то пост в коммерческом деле. Вряд ли им может оказаться писатель или врач. Мистер Джеймс Райдер — единственный представитель коммерции. Он мог растратить деньги, мог занять их у Жизели, чтобы покрыть свою кражу и сберечь репутацию. Что же касается последней записи «СФ 45. Попытка убийства. Англичанин», то она предоставляет нам широкие возможности для размышлений. Писатель, зубной врач, терапевт, бизнесмен, стюард, парикмахерша, великосветская дама — любой из них может оказаться этим СФ 45. Только Дюпонам здесь нет места из-за того, что они французы.