Агата Кристи - Детективные романы и повести

В карманах плаща: рукопись рассказа «Убийство на Везувии». Расписание поездов, составленное Брэдшоу. Шар для гольфа. Пара носков. Зубочистка. Оплаченный счет из отеля в Париже.

Мисс Керр.

Дорожная дамская сумка: губная помада, два мундштука, один из слоновой кости, другой — из нефрита. Пудреница. Портсигар. Спички. Носовой платок. Два фунта стерлингов. Мелкие монеты. Ключи. Одна половинка аккредитива.

Несессер из шагреневой кожи: флаконы, щетки, расчески и прочее. Набор для маникюра. Туалетная сумочка, в которой находится: зубная щетка, зубной порошок, мыло, губка. Две пары ножниц. Пять писем от семьи и друзей из Англии. Фотографии двух собак породы спаниель. Журнал мод. Книжка «Домоводство».

Мисс Грей.

В сумочке: губная помада, румяна, плоская пудреница. Ключ от двери и ключ от чемодана. Карандаш. Портсигар. Мундштук. Спички. Два носовых платка. Оплаченный счет из отеля в Ле Пине. Небольшая книжка наиболее употребительных слов и выражений французского языка. Бумажник, 100 франков и 10 шиллингов. Мелкие французские и английские монеты. Фишка из казино, стоимостью в 5 франков.

В кармане дорожного пальто: шесть открыток с видами Парижа, два носовых платка, шелковый шарф. Письмо, подписанное «Гледис». Таблетки аспирина.

Леди Хорбери.

В дамской сумочке: две губные помады, румяна, пудреница. Носовой платок. 3 банкноты по 100 франков, 6 английских фунтов. Мелкие монеты (французские). Бриллиантовое кольцо. Пять французских почтовых марок. Два портсигара. Зажигалка в чехле.

В несессере: полный набор косметики. Искусно сделанный набор для маникюра (золотой). Небольшой флакон с этикеткой, на которой чернилами написано «Борная кислота».

Когда Пуаро дочитал список до конца, Джэпп пальцем показал ему на последнюю приписку.

— До чего же находчивые у нас парни! Сержант сразу сообразил, что этот флакон не очень-то сообразуется со всеми остальными предметами. Проверил эту «борную кислоту». И что же вы думаете, белый порошок во флаконе оказался кокаином.

Глаза у Пуаро округлились. Он медленно кивнул головой.

— Видимо, все это к делу не относится, — сказал Джэпп. — Но мне нет смысла доказывать вам, что женщина, пристрастившаяся к кокаину, не может иметь большого самообладания. Тем не менее, думаю, что, несмотря на хрупкое телосложение и кажущуюся беспомощность, ее милость ни перед чем не остановится в случае необходимости. И все же я сомневаюсь, чтобы у нее могло хватить сил на подобное преступление. Откровенно Говоря, я просто не вижу возможностей, а вообще-то все это какая-то головоломка!

Пуаро собрал разрозненные листки и снова от начала до конца прочел весь список вещей. Потом положил его на стол и вздохнул.

— Все написанное здесь, — сказал он, — очень ясно указывает на одного человека, который мог убить мадам Жпзель. Но пока я еще не имею возможности сказать, зачем и как было совершено преступление.

Джэпп в упор посмотрел на него.

— Вы считаете, что, прочитав этот список, можно сделать вывод о том, кто убийца?

— Да, думаю, я могу сделать такой вывод.

Джэпп быстро схватил листки и внимательно стал их перечитывать, передавая затем Фурнье. Потом швырнул последний листок в сторону и сказал Пуаро с раздражением.

— Не морочьте мне голову, мосье Пуаро.

— Нет, нет.

Француз сосредоточенно молчал.

— А что вы на это скажете, Фурнье?

— Наверное, я просто глуп, — сказал он, пожимая плечами. — Но я решительно не вижу, чем этот список может нам помочь.

— Сам по себе список помочь ничем не может, — сказал Пуаро. — Ну, а если мы его свяжем с некоторыми определенными подробностями дела? Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

— Ну, выкладывайте вашу теорию, — сказал Джэпп. — В любом случае я с интересом ее выслушаю.

Пуаро покачал головой.

— Нет. Вы ведь сами назвали это теорией. Да, это всего лишь теория. Я хотел в этом списке обнаружить одну определенную вещь. И я ее нашел. Она есть в этом списке, но она уводит нас в сторону. Это улика, но направлена против совсем другого человека. И значит, нам нужно много поработать. Говоря честно, многое еще остается для меня неясным. Я знаю, что мне следует сделать. Сейчас я располагаю лишь фактами. Мне нужно привести их в систему, расположить в определенном порядке. Я пока еще не уверен. Я только могу предполагать…

— Мне кажется, вы просто хвастаетесь, — сказал Джэпп и встал. — Что ж, давайте на этом закончим. Я займусь делами в Лондоне. Вы, Фурнье, возвращайтесь в Париж. А каковы ваши планы, мосье Пуаро?

— Я все же хотел бы поехать вместе с мосье Фурнье в Париж. Мне теперь хочется этого даже больше, чем раньше.

— Больше, чем раньше? Хм… интересно было бы узнать, какая новая блажь пришла вам в голову?

— Блажь? Это вовсе не блажь.

Фурнье церемонно раскланялся.

— Желаю спокойной ночи. И благодарю за ваше любезное гостеприимство. Значит, встретимся завтра утром на аэродроме, мосье Пуаро?

— Да. До встречи.

— Будем надеяться, — сказал Фурнье, — что по дороге нас никто не убьет.

Фурнье и Джэпп ушли.

Пуаро сидел некоторое время как во сне. Затем он встал, навел порядок на столе, выбросил окурки из пепельницы, расставил на места кресла, после чего подошел к журнальному столику и вытащил номер «Скетча», перелистал страницы и, наконец, нашел то, что искал. Подпись под фотографией гласила: «Эти двое обожают солнце. Графиня Хорбери и мистер Раймонд Баррак-луф в Ле Пине». Пуаро внимательно посмотрел на двух улыбающихся людей в купальных костюмах, обнимавших друг друга.

— Странно, — подумал он. — Можно попробовать и с этой стороны… Да, можно.

На следующий день погода была настолько хорошей, что даже Эркюль Пуаро чувствовал себя в самолете превосходно. Они вылетели из Лондона рейсом в восемь сорок пять утра. Кроме Пуаро и Фурнье в салоне находилось еще семь или восемь пассажиров. Фурнье решил произвести некоторые эксперименты. Он вытащил из кармана небольшую — бамбуковую трубку и трижды во время полета подносил ее к своим губам, направляя в разные стороны. Сначала он обернулся и направил ее назад, через спинку своего кресла, во второй раз поднес ее к губам, но голову чуть повернул в сторону, а в третий раз проделал то же самое, возвращаясь из туалета. И каждый раз он встречал недоуменные взгляды пассажиров, а в последний раз ему даже показалось, будто все пассажиры салона смотрели только на него.

Расстроенный, Фурнье сел в кресло. Приятным было лишь внимательное отношение к опыту со стороны Пуаро.

— Вы удивлены, друг мой. Но согласитесь, эксперименты иногда полезны.

— Несомненно! — ответил ему Пуаро. — По правде говоря, мне очень понравилась ваша находчивость. Нет ничего лучше наглядного доказательства. Вы взяли на себя роль убийцы. Результат совершенно очевиден. Вы у всех на виду!

— Нет, не у всех.

— В известной степени вы правы. Каждый раз кто-то и не обращает на вас внимания, но для успешного убийства этого недостаточно. Для этого нужна полная уверенность, что вас никто не видит.

— Но это невозможно при обычных условиях, — сказал Фурнье. — Теперь я совсем не могу избавиться от мысли о необходимости каких-то необычных условий, нужен психологический момент! В такой момент можно с математической точностью вычислить, к какому месту будет приковано внимание окружающих.

— Наш друг инспектор Джэпп намерен собрать самые точные данные по этому вопросу.

— А вы согласны со мной, мосье Пуаро?

Пуаро помедлил с ответом и сказал:

— Я согласен, что в тот раз была психологическая причина, вследствие которой никто не заметил убийцу. Но мои мысли, видимо, текут не в одном направлении с вашими. Мне кажется, в данном случае простые факты, видимые обычным глазом, недостаточны, а подчас и обманчивы. Закройте глаза, друг мой. И посмотрите на преступление внутренним взором, пусть поработают серые клеточки вашего мозга. Дайте им задание показать вам картину случившегося в тот раз.

Фурнье удивленно посмотрел на него.

— Я не совсем вас понимаю, мосье Пуаро.

— Естественно, вы основываетесь лишь на увиденном. А ничто так не уводит от истины, как простое наблюдение.

Фурнье снова покачал головой и развел руками.

— Сдаюсь. Но все же никак не могу вас понять.

— Наш друг Жиро будет убеждать вас не придавать значения моим причудам. «Нужно действовать, — обычно заявляет он. — А сидеть в кресле и раздумывать— это занятие для стариков, уже отживших свой век». А я знаю, что молодая гончая иногда сходит со следа, ибо кто-то специально отвлекает ее от главного. Вот вам и намек на мои размышления.

Откинувшись в кресле, Пуаро закрыл глаза. Со стороны казалось, что он погрузился в раздумья. Но Пуаро просто спал.

…Прибыв в Париж, они сразу же направились к дому номер 3 по улице Рю-Жолиет, на южном берегу Сены. Дом этот ничем не отличался от прочих. Пожилой швейцар открыл им дверь и поздоровался с Фурнье довольно угрюмо.

— Ну вот, опять у нас полиция! Одни только неприятности. О нашем доме пойдет дурная слава.

Продолжая ворчать, он ушел к себе в каморку. 

— Поднимемся в контору Жизель, — сказал Фурнье, — она на втором этаже. Но, боюсь, ничего важного мы там уже не найдем.

Затем он снял печати, открыл двери, и они вошли. Контора мадам Жизель представляла собой небольшую комнату. В углу стояло нечто, напоминающее старомодный сейф. Там же находились письменный стол и несколько старых обитых материей стульев. Единственное окно заросло грязью. Видимо, оно никогда не открывалось. Фурнье огляделся и пожал плечами.