После обычных анкетных вопросов судья спросил:

— Вы видели тело женщины. Вы узнали ее?

— Да. Это одна из моих клиенток, Мари Анжелика Морисо.

— Это имя записано в ее паспорте, не было ли у нее другого имени?

— Да, было. Мадам Жизель.

В зале послышался шум возбужденных голосов. Репортеры газет приготовились записывать.

— Расскажите подробно, кем была эта мадам Морисо, или мадам Жизель.

— Мадам Жизель, если называть ее профессиональным именем, то есть тем, под которым она участвовала в делах, была одной из наиболее известных в Париже ростовщиц.

— А где она занималась этим делом?

— Рю Жолие, дом 3. Там же находилась и ее квартира.

— Нам известно, что она довольно часто ездила в Англию. Ее интересы распространялись и на эту страну?

— Да. Многие из ее клиентов были англичанами. Она была хорошо известна среди определенного круга английского общества.

— Могли бы вы описать этот круг?

— Ее клиентами являлись люди из привилегированного общества, а также те или иные специалисты. Она вела дела, в которых очень важно было соблюдать особую осторожность.

— И она имела репутацию сдержанной женщины?

— Да, она была в высшей мере сдержанна.

— Я хотел бы спросить, не знаете ли вы более подробно о некоторых ее операциях?

— Нет. Я знаком лишь с ее легальными делами. Но мадам Жизель была, что называется, деловым человеком, она вполне могла самостоятельно справиться со своими делами, и весьма компетентно. Если мне дозволено будет так выразиться, она была женщиной оригинального характера. К тому же фигурой, известной широкой публике.

— Каким состоянием она владела к моменту своей смерти?

— О, она была достаточно богатым человеком.

— Были ли у нее враги?

— Это мне неизвестно.

Мэтр Тибольт отошел от судейского стола. В зал вызвали Генри Митчелла. Судья начал опрос:

— Ваше имя Генри Чарльз Митчелл, вы проживаете в Уэндсворте по улице Шублэк-Лейн, дом 11?

— Да, сэр.

— Вы работаете в авиакомпании «Юниверсал Эйр-лайнз»?

— Да, сэр.

— Вы являетесь старшим стюардом на лайнере «Прометей»?

— Да, сэр.

— В прошлый вторник, восемнадцатого числа, вы обслуживали рейс «Прометея» из Парижа в Кройдон в двенадцать часов. Умершая следовала этим рейсом. Видели ли вы умершую когда-либо раньше?

— Да, сэр. Это было шесть месяцев тому назад на рейсе в восемь сорок пять утра. Я обратил внимание, она дважды летала этим рейсом.

— Вы знали ее имя?

— Оно, вероятно, было вписано в списке, но специально я его не запоминал.

— Слышали ли вы когда-нибудь имя мадам Жизель?

— Нет, сэр.

— Пожалуйста, расскажите о происшедшем в прошлый вторник?

— Я разнес пассажирам завтрак, а потом стал раздавать счета. Умершая, как мне показалось, спала. Я не решался ее будить. Когда до посадки осталось всего пять минут, я снова подошел к ней и попытался ее разбудить, но увидел, что она мертва или же очень серьезно заболела. В самолете оказался врач. Он сказал, что…

— Доктор Брайант сам даст нам свои показания. Посмотрите вот на этот предмет.

Судья протянул Митчеллу трубку, тот робко взял ее в руки.

— Вы когда-нибудь раньше видели это?

— Нет, сэр.

— Вы уверены, что не видели этот предмет у кого-либо из пассажиров?

— Уверен, сэр.

— Альберт Дэвис.

Младший стюард подошел к судье.

— Вы — Альберт Дэвис, проживающий в Кройдоне по улице Баркам-стрит, дом 23? Вы служите в авиакомпании «Юниверсал Эйрлайнз»?

— Да, сэр.

— В прошлый вторник вы находились на борту «Прометея» в качестве второго стюарда?

— Да, сэр.

— Как вы узнали о трагедии?

— Ко мне подошел мистер Митчелл, сэр, и сказал, что он опасается; будто с одной из наших пассажирок что-то случилось.

— Вы когда-нибудь видели вот это?

Он передал трубку Дэвису.

— Нет, сэр.

— Вы не замечали этот предмет в руках у кого-либо из пассажиров?

— Нет, сэр.

— Могли бы вы рассказать суду о чем-либо, что могло бы пролить свет на случившееся?

— Нет, сэр.

— Хорошо. Можете идти. Доктор Роджер Брайан г.

Доктор Брайант сообщил свое имя и адрес, и назвался отоларингологом.

— Расскажите подробнее, доктор Брайант, о случившемся в прошлый вторник, восемнадцатого числа.

— Незадолго до посадки в Кройдоне ко мн? подошел старший стюард и спросил, не врач ли я. Я ответил утвердительно, и он попросил меня подойти к женщине из числа пассажиров самолета, которой, по его словам, было дурно. Я встал и прошел следом за ним. Женщина лежала в кресле. Она была мертва.

— А как долго, по-вашему, она была мертва, доктор Брайант?.

— Я бы сказал, не менее получаса. Приблизительно я определил бы так: от получаса до часа.

— У вас есть какие-либо предположения относительно причины ее смерти?

— Нет. Трудно что-либо сказать без вскрытия.

— Но ведь вы заметили у нее на шее царапину?

— Да.

— Спасибо… Доктор Джеймс Уистлер.

Доктор Уистлер был необычайно худым человеком небольшого роста-.

— Вы являетесь хирургом при полицейском участке этого округа?

— Да.

— Расскажите о том, что вы знаете.

— Вскоре после трех часов дня в прошлый вторник, то есть восемнадцатого, я получил вызов на аэродром Кройдон. Мне показали труп женщины средних лет на одном из кресел лайнера «Прометей». Я предполагаю, что смерть произошла примерно за час до моего прихода. Я обратил внимание на отметину на ее шее, как раз около яремной вены. Рана была как раз такой, которая могла бы остаться после укуса осы или же от укола показанной мне колючки. Труп перевезли в морг, где я произвел вскрытие.

— К какому заключению вы пришли?

— Я пришел к заключению, что смерть наступила от введения в кровеносную систему сильнодействующего токсина. Она наступила практически мгновенно, в результате острого паралича сердца.

— Можете ли вы назвать нам этот токсин?

— Этот токсин мне раньше никогда не встречался.

Репортеры, внимательно слушавшие показания, записали в своих блокнотах «Неизвестный яд».

— Спасибо… Мистер Генри Винтерспун.

Мистер Винтерспун был огромного роста с сонным лицом и глупой улыбкой. Он казался добрым, но недалеким. Присутствовавшие были шокированы, услышав, что он является старшим правительственным аналитиком и крупнейшим знатоком редких ядов.

Судья показал колючку и спросил мистера Винтер-спуна, узнает ли он ее.

— Да. Она была прислана мне для анализа.

— Расскажите, пожалуйста, о результатах анализа.

— Я бы сказал, первоначально эта колючка была опущена в раствор кураре, приготовленный в местных условиях. Кураре — это яд для стрел, употребляемый некоторыми племенами.

Репортеры с удовольствием записали все сказанное.

— Значит, вы считаете, что смерть наступила от яда кураре?

— О нет, — возразил мистер Винтерспун. — Там был лишь слабый след этого первоначального раствора. В соответствии с произведенными мною анализами, эта стрела совсем недавно была погружена в яд под названием дисфолидус типус, но чаще он известен как яд бумеленга, или древесной змеи.

— Бумеленга? А что такое бумеленг?

— Это змея, которая водится в Южной Африке, одна из самых смертоносных и ядовитых змей, существующих на земле. Действие этого яда на человеческий организм неизвестно, но некоторые предположения относительно его вирулентности можно сделать, имея в виду один опыт. Небольшая доза этого яда была введена шакалу. Шакал околел еще до того, как из его тела успели вынуть иглу. Свалился, будто в него выстрелили из ружья. Яд вызывает мгновенный паралич сердца.

Репортеры записали: «Необычайная история. Змеиный яд и трагедия в воздухе».

— Известны ли вам случаи применения этого яда для насильственного отравления?

— Нет, никогда с этим не встречался. Все это весьма интересно.

— Спасибо, мистер Винтерспун.

Сержант Уильсон дал показания о том, как он нашел трубку под сиденьем одного из кресел самолета. На трубке не оказалось никаких отпечатков пальцев. Были произведены эксперименты стрельбы из трубки. Дальность полета стрелы — более 9 метров.

— Мосье Эркюль Пуаро.

В зале послышался шум, публика проявила живой интерес, но показания мосье Пуаро были весьма сдержанными. Он не заметил ничего необычного. Да, это он обнаружил крошечную стрелу на полу в самолете. Она лежала так, что вполне давала основание предположить, будто упала с шеи мертвой женщины.

— Графиня Хорбери.

Репортеры записали: «Супруга лорда дает показания о таинственном происшествии в воздухе». Некоторые уточнили: «…о таинственном происшествии со змеиным ядом». А те, кто писал для женских журналов и газет, еще прибавили: «Леди Хорбери в туалете с лисьим мехом и в новой шляпе самого модного фасона», или «Леди Хорбери, одна из самых красивых женщин города, была в черном платье и новой шляпе», или «Леди Хорбери, до замужества мисс Сесилия Бранд, была изящной в своем черном туалете и в модной шляпе…»

Всем было приятно посмотреть на красивую, нарядную молодую леди, хотя ее показания оказались самыми краткими. Нет, она ничего не заметила, раньше она никогда не видела этой дамы.

За ней вызвали Венецию Керр, но ее появление было встречено публикой с меньшим воодушевлением.

Неутомимые поставщики новостей для женщин записали в своих блокнотах: «Дочь лорда Коттесмора предстала в элегантном жакете и юбке с изящной отделкой». Некоторые ограничились лишь одной фразой: «Дамы из высшего общества дают показания».