Агата Кристи - Детективные романы и повести

Сидевший напротив нее Норман Гейл думал: «Она — премиленькая, действительно по-настоящему славненькая… И хорошо меня помнит. А в тот день до чего же она расстроилась, когда от нее уплыла ставка, и как обрадовалась, узнав, что выигрыш достался ей. А мне здорово удалось все подстроить, только ради этого она должна была бы на меня взглянуть. Какая приятная у нее улыбка… и зубы все ровные, здоровые… О, черт, что это я так разволновался?.. Успокойся, мой мальчик…»

— Мне — холодный язык, — сказал он стюарду, подошедшему к нему с меню.

Графиня Хорбери думала: «О, господи, что же мне делать? Одни сплошные неприятности, все летит вверх дном. У меня нет выхода. Если бы только хватило сил! Смогу ли я это сделать? Смогу ли сохранить спокойный, уверенный вид? Нервы никуда не годятся. Это от кока-колы. И почему мне так нравится кока-кола? А лицо у меня — ужас, просто ужас. А тут еще эта Венеция Керр. Смотрит на меня так, будто я грязная. А сама мечтает заполучить Стефана. Ну уж нет, этот номер у нее не пройдет. Как действует мне на нервы ее лошадиная морда. Ненавижу я эту графскую публику. О, господи, что же мне делать? Я должна на что-то решиться. Эта старая ведьма, когда говорила, имела в виду, что…»

Она порылась в сумочке, достала сигарету, вставила ее в длинный мундштук. Руки у нее слегка дрожали.

А Венеция Керр в это время думала: «Проклятая мегера, вот она кто. Может, по-своему она и добродетельна, но все же она настоящая фурия. Бедняга Стефан… Если бы он только мог избавиться от нее».

Она тоже принялась искать свои сигареты. Сесилия Хорбери поднесла ей зажженную зажигалку.

— Извините, но курить здесь нельзя, — сказал стюард.

— О, черт! — воскликнула Сесилия Хорбери.

Эркюль Пуаро думал: «Она очень мила, эта малышка. И подбородок такой волевой. Но почему она так взволнована? И почему так упорно не хочет смотреть на симпатичного молодого человека, сидящего напротив нее? Они должно быть хорошо знают друг друга».

Самолет немного качнуло.

«Нет, это уж слишком!» — подумал Эркюль Пуаро и решительно зажмурил глаза.

Сидевший рядом с ним доктор Брайант думал: «Никак не могу решиться. Просто никак… Ведь это переломный момент во всей моей карьере…»

Нервным движением он вытащил из футляра флейту, посмотрел на нее ласковым, любовным взглядом. Музыка… С ней забываешь о всех невзгодах. С улыбкой он поднес флейту к губам, но тут же положил ее обратно в футляр. Маленький человек, сидящий рядом, продолжал дремать. «Как он позеленел, когда тряхнуло самолет», — подумал доктор Брайант, радуясь тому, что сам он никогда не чувствовал себя плохо ни в поезде, ни на пароходе, ни в самолете.

Мосье Дюпон-отец нервно повернулся в кресле и крикнул мосье Дюпону-сыну, сидевшему рядом:

— Никаких сомнений быть не может! Они все ошибаются: и немцы, и американцы, и англичане! Они все неверно датируют зарождение гончарного дела. Ну, взять хотя бы утварь с острова Самар.

Жан Дюпон, высокий, светловолосый, сказал с притворным безразличием:

— Нужно собрать сообщения из различных источников. Есть сведения Толл-Халафа и Сакье-Гюза…

Они продолжали свой спор.

Арманд Дюпон быстро открыл потрепанный кожаный портфель.

— А если посмотреть на эти курдские трубки, какими их делают в наше время? Орнамент на них совершенно сходен с тем, который мы встречаем на глиняных сосудах, сделанных еще до нашей эры.

Он так сильно взмахнул рукой, что чуть было не выбил из рук стюарда тарелку, которую тот хотел поставить перед ним.

Мистер Гленей, писатель, автор детективных романов, встал со своего места позади кресла Нормана Гейла и, осторожно ступая, прошел в конец самолета, вытащил из кармана висевшего там плаща расписание поездов, курсирующих по всей Европе, и, возвратившись на свое место, стал внимательно изучать его.

Мистер Райдер, сидевший позади него, думал: «Мне нужно на этом поставить точку, но ведь это не так легко. Не пойму, каким образом мне удастся добыть деньги… Если мы все же проведем этот дивиденд, то быть беде… Ах, черт побери!»

Норман Гейл встал и направился в туалет. Как только он ушел, Джейн вытащила зеркальце и встревоженно обследовала свое лицо. Потом слегка напудрилась и подкрасила губы.

Стюард поставил перед ней чашечку кофе. Джейн посмотрела в иллюминатор. Внизу сверкал голубой Ла-Манш.

Около головы мистера Гленей кружилась оса, но он был занят расписанием поездов и лишь рассеянно отмахнулся от нее. Оса полетела дальше, чтобы обследовать содержимое кофейных чашек у Дюпонов. Жан Дюпон ловко убил ее.

В салоне воцарилось спокойствие. Разговоры умолкли, но пассажиры продолжали думать каждый о своем.

В конце салона, в кресле под номером 2, спокойно сидела мадам Жизель. Со стороны могло показаться, что она дремлет. Но она не спала. Она ничего не говорила, ни о чем не думала.

Мадам Жизель была мертва.

Генри Митчелл, старший стюард, быстро проходил от столика к столику, раздавая счета. Через четверть часа самолет приземлялся в Кройдоне. Стюард собирал банкноты и серебро, кланялся, говорил: «Спасибо, сэр. Благодарю вас, мадам». У столика, за которым сидели два француза, ему пришлось немного задержаться, собеседники были увлечены спором. «Да, от них вряд ли получишь на чай», — хмуро подумал стюард. Маленький человек с усами и полная дама в самом конце салона спали. «Она всегда прилично дает на чай, я уже не раз пересекал с ней Ла-Манш», — подумал стюард, но все же не решился ее будить.

Маленький человек с усами проснулся, заплатил за бутылку содовой и сухое печенье.

Митчелл решил не тревожить даму, пока возможно. За пять минут до прилета в Кройдон он подошел и наклонился к ней.

— Простите, мадам, вот ваш счет.

Он осторожно положил руку ей на плечо. Дама не просыпалась. Он нажал чуть сильнее, тихонько потряс ее. Тело дамы обмякло и совершенно неожиданно сползло в кресле. Митчелл наклонился ближе, побледнев, выпрямился…

— Не может быть! — сказал Альберт Дэвис, второй стюард.

— Говорю тебе, это — правда!

Митчелл был бледен, как мел, и дрожал.

— Ты уверен, Генри?

— Уверен. Она мертва. А, может быть, это приступ?

— Через несколько минут мы прибудем в Кройдон.

— Если ей просто плохо…

Некоторое время они колебались, затем решились. Митчелл вернулся в салон. Он переходил от одного кресла к другому и, наклонившись, к пассажиру, тихо, как бы по секрету, спрашивал:

— Простите, сэр, вы, случайно, не врач?

— Я — зубной врач, — сказал Норман Гейл. — Но если что-то нужно, я могу…

Он уже наполовину встал со своего места.

— Я — врач, — сказал доктор Брайант. — Что случилось?

— Там одна леди в конце салона… Мне не нравится, как она выглядит.

Брайант встал и пошел вслед за стюардом.

Маленький человек с усами незаметно последовал за ними.

Доктор Брайант наклонился над безжизненной фигурой. Это была тучная женщина средних лет, в платье мрачных черных тонов.

Диагноз занял меньше минуты.

— Она мертва, — сказал врач.

— А как вы думаете, это был приступ? — спросил Митчелл.

— Это я вряд ли смогу сказать без детального осмотра. Когда вы в последний раз видели ее? Я имею в виду, когда она была жива?

Митчелл начал вспоминать.

— Она хорошо себя чувствовала, когда я подавал ей кофе.

— А когда это было?

— Ну, возможно, минут сорок пять тому назад или примерно около этого. А потом, когда я принес ей счет, мне показалось, будто она спала.

— Она умерла, по крайней мере, полчаса тому назад, — оказал Брайант.

Их разговор стал вызывать интерес у других пассажиров, головы повернулись в их сторону, шеи вытянулись.

— Я думаю, это было что-то вроде приступа, вы согласны? — спросил Митчелл с надеждой в голосе.

У доктора Брайанта вовсе не было желания принимать на себя ответственность, он просто покачал головой, на лице его отразилось недоумение. Рядом с ним раздался голос. Говорил человек с усами, закутанный в шарф.

— Обратите внимание, у нее на шее какая-то метка.

Он говорил извиняющимся тоном, отдавая дань человеку, которого он считал фолее сведущим в этих вопросах.

— Верно, — ответил Брайант.

Голова женщины откинулась в сторону. На шее около горла была едва заметная метка от прокола.

— Пардон, — оба Дюпона сразу вмешались в разговор. — Леди умерла, вы ведь так сказали? И у нее метка на шее?

Это спросил Жан, младший из Дюпонов.

— А могу я сделать предположение?. Здесь летала оса. Я ее убил.

Он показал убитую осу, лежавшую на блюдце возле кофейной чашки.

— Может быть, несчастная леди умерла от укуса осы? Я слышал о таких случаях.

— Возможно, — согласился Брайант.

— Мне тоже известны подобные случаи. Да, это вполне вероятное объяснение, особенно если предположить, что она страдала сердечной недостаточностью.

— А может быть, можно что-нибудь сделать? — спросил стюард. — Через пару минут мы уже будем в Кройдоне.

— Спокойно, спокойно, — сказал доктор Брайант, чуть отходя в сторону. — Ничего уже сделать нельзя. Самое лучшее, это возвратиться сейчас на свои места. И еще… тело нельзя трогать, стюард.

— Совершенно верно, сэр, — согласился стюард. — Прошу всех занять свои места, — громко произнес он.

— Пардон, — сказал маленький человек. — Здесь есть еще что-то…

— Еще что-то?

— Да, именно то, что мы просмотрели.

Носком своего остроносого лакового туфля он указал на какой-то предмет. Стюард и доктор Брайант взглядом проследили за его движением. На полу что-то поблескивало, переливаясь желтым и черным цветом, почти скрытое от взора краем черной юбки.