Агата Кристи - Детективные романы и повести

— Я на днях видел, как одна девушка вырывала волосы у другой прямо с корнем, — сказал я.

— Где это вы такое видели?

— В одном кафе в Челси.

— Ах, Челси. Ну, там, наверное, всякое может случиться. Битники, и битлы, и разбитое поколение, и все такое. Я про них не пишу, боюсь перепутать названия. Уж лучше писать о том, что знаешь. Спокойнее. И все-таки пригласили бы меня разок в какой-нибудь бар в Челси, я бы там набралась новых впечатлений, — мечтательно сказала миссис Оливер.

— Когда прикажете. Может, сегодня?

— Нет, сегодня ничего не выйдет. Мне надо писать. Скажите, Марк, как по-вашему, можно убивать на расстоянии?

— Что значит на расстоянии? Нажать кнопку и послать смертоносный радиоактивный луч?

— Нет, я не о научной фантастике. Я о черной магии.

— Восковая фигурка — и булавку в сердце?

— Восковые фигурки теперь не в моде, — презрительно заметила миссис Оливер. — Но ведь случаются всякие странные вещи — в Африке, в Вест-Индии туземцы насылают друг на друга смерть, в общем, вы знаете, о чем я говорю.

Я ответил, что сейчас многое пытаются объяснить силой внушения.

Миссис Оливер негодующе фыркнула.

— Пусть кто-нибудь попробует мне внушить, будто я обречена сейчас же лечь и умереть — я им назло не умру.

Я рассмеялся.

— У нас в крови западный скепсис, который вырабатывался веками.

— А вы, значит, этому верите?

— Странные у вас мысли сегодня. Новый шедевр будет об убийстве силой внушения?

— О нет. Что-нибудь привычное, вроде мышьяка, мне больше подходит. Но ведь вы пришли не для того, чтобы разговаривать о моих книжках.

— По правде говоря — не для этого. Просто моя двоюродная сестра Роуда Деспард устраивает благотворительный праздник и…

— Ни за что! — отрезала миссис Оливер.

— Да ведь немного и требуется: сидеть в палатке и надписывать свои книги, по пять шиллингов за автограф.

— Ну, это бы еще ничего, — с сомнением произнесла миссис Оливер. — А мне не придется открывать праздник? Или говорить всякие глупости? И надевать шляпу?

Я заверил: ничего этого ей делать не придется.

— И всего-то займет у вас час или два, — уговаривал я. — А потом сразу начнется крикет, хотя нет, время года неподходящее. Ну, игры для детей, наверное. Или маскарад с призом за лучший костюм…

Миссис Оливер прервала меня, закричав.

— Конечно! Вот то, что надо! Мяч для крикета! Как хорошо, что вы пришли, Марк. Вы — замечательный. А теперь быстренько уходите. Прямо сейчас же!

Миссис Джерати открыла дверь и грозно спросила:

— Ну, чего тебе нужно?

На пороге стоял мальчик — обыкновенный мальчишка, каких много. Он громко сопел, видно, у него был. насморк.

— Священник здесь живет?

— Тебе отец Горман нужен?

— Меня за ним послали, — отвечал паренек.

— А кому это он понадобился, и зачем?

— В доме двадцать три. На Бетналл-стрит. Там какая-то женщина помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником. Другие не годятся.

Миссис Джерати велела мальчику подождать, и через несколько минут появился старик-священник с маленьким кожаным саквояжем в руке.

— Я — отец Горман, — сказал он. — Бетналл-стрит? Это возле сортировочной станции?

— Ага. Совсем рядом.

Они зашагали по улице.

— Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?

— Она — хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка. Дэвис, что ли, ее фамилия.

— Дэвис? Нет, не припомню.

— Да она из ваших будет. Кот-личка. Пастора, говорит, мне не зовите.

Священник кивнул. Они быстро дошли до Бетналл-стрит. Мальчик показал высокий мрачный дом в ряду таких же высоких и мрачных домов.

— Вот он.

— А ты не пойдешь со мной?

— Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я за вами сбегал.

— Понятно. Как тебя зовут?

— Майк Поттер.

— Спасибо, Майк.

— Пожалуйста, — ответил Майк и пошел прочь от дома.

Дверь дома № 23 отворилась, и миссис Коппинз, высокая краснощекая женщина, пригласила священника войти.

— Пожалуйста, пожалуйста. Она совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да разве они когда приедут вовремя. У моей сестры муж ногу сломал, так шесть часов ждал, пока приехали. А еще здравоохранение называется. Денежки берут, а когда понадобится — ищи-свищи их.

Она вела священника вверх по узким ступенькам.

— Что с ней?

— Да гриппом болеет. И вроде ей уже лучше было. Рано вышла. В общем, приходит она вчера вечером — краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу — ее лихорадка бьет. На легкие перекинулось.

— Воспаление легких?

Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца Гормана в комнату и, сказав: «Вот к вам священник пришел. Уж теперь-то все будет хорошо», — удалилась.

Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.

— Вы пришли… Времени осталось мало, — она говорила с трудом, задыхаясь. — Злодейство… Такое злодейство… Мне нужно… Я не могу так умереть… Исповедаться в моем… тяжком грехе…

Полузакрытые глаза блуждали.

С губ срывались какие-то еле слышные слова.

Отец Горман подошел совсем близко, умирающая женщина заговорила снова.

— Положить конец… Остановить их… Обещайте…

Священник сказал успокаивающе:

— Я непременно сделаю, что нужно. Положитесь на меня…

Через минуту приехали одновременно доктор и карета скорой помощи. Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством:

— Как всегда опоздали! — возвестила она. — Больная умерла.

Отец Горман возвращался домой. Вечерело. Опускался туман, становился все гуще и гуще. Священник озабоченно хмурился. Невероятная, небывалая история… В какой-то мере, может быть, порождение лихорадочного бреда. Есть в ней и правда, бесспорно, но что правда, а что вымысел? Тем не менее нужно записать имена, пока они еще свежи у него в памяти. Он зашел в маленькое кафе, сел за столик и заказал чашку кофе. Пошарил в карманах. Ох, уж эта миссис Джерати — ведь просил же ее зашить карман. Не зашила, конечно. Записная книжка, карандаш и мелочь провалились в подкладку. Он с трудом выудил несколько монеток и карандаш, а достать записную книжку не удалось. Принесли кофе, и он попросил листок бумаги.

— Подойдет?

Ему предложили рваный бумажный пакет. Отец Горман кивнул. Он начал писать имена, главное — не забыть имена. Имена у него обычно так быстро улетучиваются из памяти.

Дверь кафе отворилась, вошли трое молодых людей и с грохотом уселись за столик.

Отец Горман кончил писать. Он сложил бумажку и уже хотел опустить ее в карман, как вдруг вспомнил про рваную подкладку. И тогда он сделал то, что ему приходилось делать частенько, — положил записку в башмак.

Вошел какой-то человек и тихо сел за столик в углу. Отец Горман отпил из вежливости немного жидкого кофе, попросил счет и расплатился. Затем он встал из-за стола и покинул кафе.

Посетитель, который сидел в углу, вдруг взглянул на часы, словно вспомнив, что перепутал время, поднялся и поспешно вышел.

Туман сгущался. Отец Горман ускорил шаг. Он очень хорошо знал свой район и пошел напрямик по узенькой улочке вдоль железнодорожных путей. Может, он и слышал позади себя чьи-то шаги, но не придал им никакого значения. Мало ли кто идет по улице?

Его оглушил неожиданный тяжелый удар по голове. Отец Горман пошатнулся и упал…

Доктор Корриган вошел в кабинет инспектора полиции Лежена и сообщил ему:

— Я разобрался с вашим падре.

— Какие результаты?

— Медицинские термины мы прибережем для следователя. Убит ударом тяжелого предмета по голове. Погиб, вероятно, после первого же удара, но убийца добавил еще для верности. Мерзкая история.

— Да, — ответил Лежен.

Это был коренастый человек, темноволосый, с серыми глазами. На первый взгляд он казался очень спокойным, но иногда выразительная жестикуляция выдавала его происхождение — предки Лежена были фран-цузкие гугеноты.

Он сказал задумчиво:

— Убийство с ограблением.

— А разве его ограбили?

— Похоже на то. Карманы были вывернуты, подкладка сутаны вся изорвана.

— На что они могли рассчитывать? — удивился Корриган. — Большинство этих приходских священников бедны, как церковные крысы. Размозжил ему голову для верности, — рассуждал Лежен вслух. — Интересно, зачем это им было нужно.

— Два возможных ответа, — сказал Корриган.—

Один, что действовал молодой убийца, который совершает преступления просто во имя жестокости — их немало, к сожалению.

— А второй ответ?

Доктор пожал плечами.

— Кто-то затаил против вашего отца Гормана злобу. Могло такое быть?

Лежен отрицательно покачал головой.

— Вряд ли. Его здесь все любили. И врагов у него не было. И грабить вроде бы нечего. Разве…

— Что разве? — спросил Корркган. — г- У полиции есть свои соображения? Так ведь?

— У него была записка, которую убийца не нашел. Записка оказалась в башмаке.

Корриган свистнул.

— Какая-то шпионская интрига.

Лежен улыбался.

— Все гораздо проще. У него в кармане была дыра. Сержант Пайн разговаривал с экономкой. Похоже, довольно неряшливая особа. Не следила за его одеждой, не чинила вовремя. Она подтвердила, что у отца Гормана была привычка засовывать бумаги и письма в башмак — чтобы они не провалились через дыры в карманах.