Эд Макбейн - Десять плюс один

— Это все? — спросил Карелла.

— Все. Слушай, Карелла, в следующий раз сделай мне одолжение.

— Какое?

— Задавай свои вопросы сам! — бросила Элис и вышла, хлопнув дверью.

— Ну ка, покажи, — попросил Бернс, и Карелла протянул ему протокол.

"Миссис Рэдфилд крайне взволнована, не желает говорить на эту тему. Утверждает, что за всю жизнь рассказала об этом только одному человеку — семейному врачу, и то только потому, что возникла необходимость срочно принять соответствующие меры. В течение многих лет пользуется услугами терапевта и хирурга доктора Фидио, практикующего по адресу: Эйнсли-авеню, 106, Айсола.

Миссис Рэдфилд утверждает, что ее насильно напоили на вечеринке в доме Рэндольфа Нордена приблизительно во второй половине апреля 1940 года. Говорит, что находилась в состоянии опьянения, когда другие студенты в час-два ночи разошлись по домам. Сознавала, что события принимают опасный оборот, но слишком плохо себя чувствовала, чтобы уйти. Она отказалась принимать участие в том, что, как она понимала, происходило в соседних комнатах, и осталась в гостиной у пианино. Две. другие девушки, Бланш Леттиджер и Элен Стразерс, затащили миссис Рэдфилд в спальню и с помощью ребят держали ее, в то время как Рэнди Норден "надругался" над ней. Она пыталась покинуть комнату, но ей связали руки, и молодые люди по очереди насиловали ее, пока она не потеряла сознание. Говорит, что в этом принимали участие все ребята и что девушки над ней смеялись. У нее сохранились смутные воспоминания об огне; кажется, одна из портьер горела, но она не уверена. Около пяти утра кто-то отвез ее домой, но кто именно — она не помнит. Единственному близкому родственнику — матери — она побоялась рассказать о случившемся.

В октябре 1940 года она обратилась к доктору Фидио по поводу недомогания, казавшегося обычным раздражением матки. Анализ крови показал, что у нее венерическое заболевание — гонорея, перешедшая в хроническую стадию с внутренним изъязвлением женских органов. Она рассказала доктору Фидио о событиях на вечеринке; он настаивал на возбуждении уголовного дела, но она отказалась, не желая, чтобы об этом инциденте знала мать. По мнению доктора Фидио, серьезность симптомов требовала срочного хирургического вмешательства, и в ноябре у миссис Рэдфилд была удалена матка. Ее матери было сказано, что была сделана операция по удалению аппендикса.

Миссис Рэдфилд считает, что ее заразил именно Рэнди Норден, хотя, и не может утверждать этого наверняка, т. е. в изнасиловании принимали участие все подростки. Также намекает на то, что девушки тоже вступали с ней в противоестественные отношения, но не может заставить себя обсуждать эту тему. Говорит, что рада смерти Нордена и Форреста. Узнав, что Бланш Леттиджер впоследствии стала проституткой, сказала: "Я не удивляюсь". Наш разговор закончила словами: "Жаль, что не убили Элен. Все это затеяла она".

9 мая

Детектив 3-го класса Элис Р. Бэннион"

Они устроили Дэвиду Артуру Коэну допрос с пристрастием, который продолжался четыре часа. Его психоаналитику и не снились такие изощренные методы шокотерапии. Коэна заставляли снова и снова рассказывать в деталях обо всем, что произошло на той давней вечеринке, ему по нескольку раз зачитывали отрывки из показаний Маргарет Рэдфилд, а потом просили пересказать все своими словами, спрашивали, почему горела портьера и что именно делали девушки, и так четыре часа подряд, пока он. не разрыдался, повторяя снова и снова:

— Я не убийца, я не убийца…

Закончив с Коэном, детективы посовещались с помощником окружного прокурора.

— Не думаю, что мы можем его арестовать, — покачал головой тот. — Абсолютно не к чему придраться.

Карелла и Мейер кивнули.

— Мы установим за ним наблюдение, — сказал Карелла. — Спасибо, что приехали.

Они отпустили Дэвида Артура Коэна в четыре часа пополудни. Берт Клинт приготовился начать слежку, но ему так и не довелось выполнить эту работу. Едва Коэн вышел на залитое солнцем крыльцо участка, как тут же рухнул замертво с простреленной головой.

На противоположной стороне улицы, домов не было — только парк. И за низкой каменной оградой, тянувшейся вдоль тротуара, нс было деревьев. У ограды они нашли стреляную гильзу и пришли к выводу, что убийца стрелял именно оттуда, с гораздо более близкого, чем обычно, расстояния, сумев снести Коэну полголовы. Услышав выстрел, Клинг выскочил из участка, сбежал по лестнице и углубился в парк, наугад петляя по дорожкам и прочесывая кусты, но убийца исчез.

Рядовым патрульным участка все это начало казаться очень забавным. Когда человека убивают на ступеньках полицейского участка — это довольно мрачный образчик черного юмора, но тем не менее он их очень веселил. Всем им было известно, что в тот день детективы звонили в прокуратуру и что Коэна полдня продержали в участке, и теперь они острили по поводу того, что он уже не сможет подать в суд за незаконный арест, поскольку кто-то очень своевременно убил его. Один патрульный в шутку сказал, что детективам осталось еще немножко подождать, и когда все участники пьесы, будут мертвы, — убийства автоматически прекратятся и можно будет идти домой спать. Другой выдвинул идею получше^ предложив действовать методом исключения — когда в живых останется всего один участник пьесы, то почему бы ему и не быть убийцей?.

Но Карелле было не до смеха. Он знал, что ни Томас Ди Паскуале, ни Элен* Вейл, не убивали Коэна, так как оба они передвигались по городу в сопровождении полицейских, не выпускавших их из виду. С другой стороны, Льюис и Маргарет Рэдфилд покинули участок в час дня, за три часа до того, как Коэн вышел на крыльцо и получил пулю в голову. Детектив Мейер Мейер был немедленно отправлен в квартиру Рэдфилда на углу Гровер-авеню и 41-й стрит в Айсоле, где ему сказали, что Маргарет Рэдфилд прямо из участка отправилась в салон красоты, по-видимому, для того, чтобы восстановить внешность и духовное равновесие. Льюис Рэдфилд сообщил Мейеру, что из участка он поехал в свою контору на Карвин-стрит, где находился до пяти, а потом вернулся домой. Он вспомнил, что надиктовал несколько писем секретарше, а в три часа присутствовал на совещании/ Звонок в контору подтвердил, что с половины второго до пяти Рэдфилд был на работе. Никто не мог сказать наверняка, где именно он находился в четыре часа, когда убили Коэна, поэтому на этот счет оставались некоторые сомнения. Тогда Мейер позвонил Карелле в участок, что собирается немного понаблюдать за Рэдфилдом. Карелла согласился, что это хорошая идея, и отправился домой обедать. Ни он, ни Мейер не считали, что дело было очень смешным. По правде говоря, их от него уже тошнило.

А- затем, как это ни странно, — если учесть, с какой легкостью патрульные отнеслись ко всем этим жутким убийствам, — именно патрульный предпринял еше одну попытку сдвинуть расследование с мертвой точки.

В одиннадцать вечера, когда Карелла сидел дома и читал газету, раздался телефонный звонок. Карелла раздраженно посмотрел на телефон, встал с кресла в гостиной, вышел в прихожую и поднял трубку.

— Алло?

— Стив, это капитан Фрик. Я тебя не разбудил?

— Нет-нет. Что случилось?

— Мне неудобно беспокоить тебя по такому поводу, но я все еще у себя в кабинете и пытаюсь разобраться с этим чертовым расписанием.

— С каким расписанием?

— С графиком дежурств моих патрульных.

— А, ну да. И в чем дело?

— У меня здесь отмечено, что Антонино был закреплен за Элен Вейлс восьми утра до четырех дня, а потом его сменил Бордмен. Он будет дежурить до двенадцати ночи. Так?

Видимо, так.

— О’кей. И Семелмен должен дежурить у этого Ди Паскуале с восьми до четырех, но тут написано, что он ушел в три. В четыре его должен был сменить Канаван, но он позвонил в девять вечера и сказал, что только что заступил на пост. Стив, я ничего не понимаю. Ты давал этим парням разрешение?

— Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что с трех до девяти с Ди Паскуале никого не было?

— Похоже на то. Судя по расписанию.

— Понятно.

— Ты давал им разрешение?

— Нет, не давал я им никакого разрешения..

Когда Карелла примчался к Ди Паскуале, у его двери стоял патрульный. Полисмен посторонился, чтобы старший по званию мог позвонить в квартиру. Карелла торопливо позвонил и стал ждать, когда ему откроют. Открыли не сразу, поскольку Ди Паскуале находился в спальне в другом конце квартиры и ему пришлось надеть халат и шлепанцы, а потом пройти через шесть комнат в прихожую. Открыв дверь, он увидел совершенно незнакомого человека.

— О’кей, что вам нужно?

— Мистер Ди Паскуале?

— Ну?

— Я детектив Карелла.

— Очень мило. А вы знаете, что сейчас половина двенадцатого?

— Очень сожалею, мистер Ди Паскуале, но мне нужно задать вам несколько вопросов.

— А до утра потерпеть не можете?

— Боюсь, что нет, сэр.

— Между прочим, я не обязан впускать вас. Я могу послать вас куда подальше.

— Это правда, сэр, можете. Но в таком случае я буду вынужден затребовать ордер на ваш арест.

— Эй, приятель, вы что, за идиота меня принимаете? Я свои права знаю! — возмутился Ди Паскуале. — Меня не за что арестовывать, потому что я ничего не сделал!.

— А как насчет подозрения в убийстве?

— Как? А никак! Нет такого преступления, как подозрение! Убийство? Не смешите. И кого же, по-вашему, я убил?

— Мистер Ди Паскуале, мы не могли бы обсудить это в квартире?

— А что? Боитесь разбудить соседей? Меня вы уже разбудили, какая разница, если. вы весь, дом на ноги поднимете. Входите, входите. В этом городе полиция не отличается хорошими манерами. Вваливается тут посреди ночи… Господи, да заходите, не топчитесь в коридоре.