Агата Кристи - День поминовения

Айрис поежилась.

Ведь она, Айрис, как говорится, ни сном ни духом! Даже не подозревала. Розмари всем довольна и счастлива, живут себе с Джорджем припеваючи, как два голубка… Какая слепота! Как она могла не заметить того, что для ее сестры составляло смысл жизни?

Но кто же этот человек?

Айрис заставила себя вернуться в прошлое, пройтись по закоулкам памяти. Поклонников и воздыхателей у Розмари хватало, они вывозили ее в свет, беспрестанно звонили. Но чтобы кто-то один пользовался особой благосклонностью… Тем не менее он существовал, а все остальные были прикрытием этого одного, единственного, кто был ей дорог. Айрис озадаченно наморщила лоб, пытаясь свои воспоминания как-то упорядочить.

В результате она выделила двоих. Наверняка «тем самым» был один из них.

Стивен Фарради? Скорее всего, именно он – Стивен Фарради. Но что в нем могла найти Розмари? Напыщенный индюк, к тому же не первой молодости. Да, говорили, что он – яркая личность. Успешный политик, метит в заместители министра, куча влиятельных друзей. Глядишь, в недалеком будущем выскочит в премьер-министры… Этим он приворожил Розмари? Вряд ли она могла любить в нем именно мужчину – холодный и самовлюбленный тип! Хотя… ведь в него была влюблена его собственная жена, она пошла за него наперекор желанию своих могущественных родителей – а он тогда был круглый ноль с политическими амбициями! И если одна женщина могла полюбить его так страстно, почему бы и не другая?

Да, скорее всего, это Стивен Фарради.

Потому что если не он, тогда – Энтони Браун.

А вот этого Айрис уже не хотелось.

Он вполне тянул на роль раба Розмари – все время у нее на побегушках, при этом как бы посмеивался над собой – мол, такова моя участь. Красивый, загорелый. Но вся эта его преданность уж слишком напоказ – все смотрите, любуйтесь. Вряд ли тут было что-то глубокое и серьезное. Странно, но после смерти Розмари он куда-то пропал. С тех пор его никто не видел.

Хотя что тут такого странного? Ведь Энтони – путешественник. Он рассказывал и про Аргентину, и Канаду, Уганду и США. Иногда Айрис казалось, что сам он – американец или канадец, хотя никакого акцента не было. Может быть, просто куда-то уехал, и удивляться тут особенно нечему. В конце концов, его приятельницей была Розмари. Зачем ему встречаться с ее родней? Он был приятелем Розмари. Но не любовником! Нет, только не любовником! Сама эта мысль причиняла Айрис страдания…

Она еще раз взглянула на письмо в руке. Скомкала его. Надо его выбросить, сжечь…

Но что-то ее остановило. А вдруг в один прекрасный день оно пригодится…

Айрис разгладила письмо, унесла и спрятала в свою шкатулку с драгоценностями. Может быть, когда-то эта улика понадобится – показать, почему Розмари вдруг решила уйти из жизни.

«Что-нибудь еще?»

Нелепая фраза без приглашения возникла в мозгу Айрис, и губы ее сложились в кривую улыбку. Вопрос беззаботной продавщицы весьма точно отражал протекавший в ее голове мыслительный процесс.

Ведь именно это она пытается выяснить, занимаясь раскопками в шахтах своей памяти. Со своей неожиданной находкой на чердаке она как будто разобралась. Следующий вопрос: «Что-нибудь еще?» Так что же было дальше?

Джордж стал вести себя все более странно – вот что. Причем началось это давно. Какие-то мелочи часто ставили ее в тупик – и в свете вчерашнего поразившего ее разговора многое прояснилось. Невнятные фразы и действия вдруг разбежались по местам, Айрис открылся их тайный смысл.

И еще – объявился Энтони Браун. Видимо, хронологически это событие надо поставить следующим: он возник через неделю после того, как она нашла письмо. Какие же чувства она тогда испытывала? Сразу и не вспомнишь…

Розмари умерла в ноябре. В мае следующего года Айрис, под надзором Лусиллы Дрейк, стала делать первые шаги в обществе. Потянулась череда званых обедов, чаепитий и танцевальных вечеров, но большого удовольствия эта «светская жизнь» Айрис не доставляла. Не вдохновляла, не приносила радости. И вот в конце июня, во время одной из таких скучных танцевальных вечеринок, она услышала за своей спиной голос:

– Айрис Марль, я не ошибаюсь?

Вспыхнув, она обернулась – и увидела перед собой вопрошающее загорелое лицо Энтони – Тони.

– Едва ли вы меня помните, – продолжил он, – но…

– Еще как помню, – перебила она его. – Конечно, помню!

– Замечательно. Думаю, вдруг вы меня забыли? Все-таки давно не виделись.

– Давно. Со дня рождения Розмари…

Она осеклась. Слова бездумно и весело сорвались с губ. Но тут же кровь отхлынула от щек, лицо ее обесцветилось, побледнело. Губы задрожали. Глаза в испуге распахнулись.

– Извините, ради бога, – быстро сказал Энтони Браун. – Я, идиот, вас напугал.

Айрис сглотнула.

– Не страшно.

(А ведь с того самого дня, дня рождения Розмари, дня ее самоубийства, Айрис об этом не вспоминала. Не хотела вспоминать!)

– Простите, ради бога, – повторил Энтони Браун. – Прошу вас, извините меня. Потанцуем?

Айрис кивнула. На начинавшийся танец она уже была ангажирована, но без раздумий пошла к танцевальному кругу, опираясь на руку Энтони. Она заметила, что ее партнер, розовощекий юноша со свободно болтающимся воротничком, ищет ее глазами. «Девушкам, осваивающим свет, с такими приходится мириться, – презрительно подумала она. – А приятель Розмари – это совсем другое дело».

Ее словно ударило током. Приятель Розмари. Письмо. Неужели оно было адресовано ему, человеку, с которым она сейчас танцевала? В его манере танцевать было особое кошачье изящество – вот тебе и «Леопард». Неужели он и Розмари…

– Где вы пропадали? – вопросила она, отгоняя эти мысли.

Чуть отодвинувшись, Браун внимательно взглянул на нее сверху вниз. Улыбки не было, в голосе слышался холодок.

– Ездил… по делам.

– Понятно, – и, не удержавшись, спросила: – А зачем вернулись?

Теперь он улыбнулся. Потом игриво произнес:

– Допустим, повидать вас, Айрис Марль.

Энтони вдруг прижал ее к себе и решительно повел в танце – и она, ведомая им, поплыла во времени и пространстве. «Почему я должна его бояться, – мелькнуло у нее в голове, – ведь мне так приятно!»

С того дня Энтони вошел в ее жизнь. Они стали видеться – не реже раза в неделю. Айрис встречала его в парке, на танцевальных вечеринках, за ужином их сажали рядом.

Но в доме на Элвастон-сквер он не появлялся. Айрис обратила на это внимание не сразу – так ловко он уклонялся или просто отказывался от приглашений заехать туда.

Когда она это поняла, у нее возник вопрос: а почему? «Потому что он и Розмари…» Тут, к ее удивлению, о нем заговорил Джордж – всегда такой деликатный и обходительный.

– А кто он, этот Энтони Браун, с которым ты встречаешься? Что тебе о нем известно?

Айрис уставилась на него.

– Что известно? Да он же был приятелем Розмари!

По лицу Джорджа словно пробежала судорога. Веки дернулись. Он глухо подтвердил:

– Да, разумеется.

– Ой, прости! – воскликнула Айрис покаянно. – Зря я о ней вспомнила.

Джордж Бартон покачал головой и мягко произнес:

– Я не хочу, чтобы ее забыли. Нет, не хочу. Ведь, в конце концов, – неловко добавил он, отведя глаза в сторону, – ее имя означает именно это. Розмари – воспоминание[1], – он внимательно посмотрел на нее. – Я не хочу, Айрис, чтобы ты забыла свою сестру.

У нее перехватило дыхание.

– Я никогда ее не забуду.

– Так вот, – продолжал он, – насчет этого Энтони Брауна. Возможно, Розмари с ним дружила, но едва ли она много о нем знала. А тебе, Айрис, надо быть осторожной. Ты – очень богатая девушка.

Эти слова ее словно обожгли.

– У Тони – Энтони – своих денег хватает. В Лондоне он всегда останавливается в «Кларидже».

Джордж Бартон усмехнулся.

– Гостиница для респектабельных людей, и цена соответствующая. Тем не менее, дорогая моя, про этого человека никто ничего не знает.

– Он американец.

– Возможно. Но тогда странно, почему он никак не связан с собственным посольством. Да и у нас он не появляется.

– Не появляется. И теперь я знаю, почему. Ты же его терпеть не можешь!

Джордж покачал головой:

– Ну вот, влез не в свое дело. Извини. Просто хотел тебя вовремя предупредить. И с Лусиллой поговорю.

– С Лусиллой! – фыркнула Айрис.

– Что-нибудь не так? – заволновался Джордж. – Надеюсь, Лусилла делает все, что от нее требуется? Возит тебя по вечеринкам и так далее?

– Да, она трудится не покладая рук…

– Если тебя что-то не устраивает, сразу мне скажи, девочка. Найдем кого-то еще. Помоложе, посовременнее. Я хочу, чтобы ты радовалась жизни.

– Я и радуюсь, Джордж. Спасибо тебе.

– Ну, хорошо, – сказал он со вздохом. – От меня в этих делах мало толку, никогда вечеринками не увлекался. Но хочу, чтобы у тебя было все, чего желает душа. Экономить на тебе не собираюсь.

Вот такой он был, Джордж – мягкий, великодушный, неловкий.

Он сдержал свое «грозное» обещание и поговорил с госпожой Дрейк насчет Энтони Брауна, но, как часто бывает, момент для такой беседы оказался не самым подходящим.

Лусилла получила телеграмму от своего непутевого сына, которого боготворила, а он прекрасно знал, как сыграть на струнах материнского сердца для своей финансовой выгоды.