– У вас имеются какие-то факты, позволяющие сделать подобное заявление? Иначе говоря, вас кто-то уполномочил это сделать?

– Само собой. – Мейсон замолчал, глядя на тлеющий кончик сигареты, затем добавил, встретившись взглядом с неприязненным взглядом Браунли: – Я делаю это заявление по поручению единственного из оставшихся в живых родителя, Джулии Брэннер.

На лице Браунли не дрогнул ни один мускул.

– Могу я спросить вас, кто подтвердит личность Джулии Брэннер?

Лицо Мейсона было столь же бесстрастно.

– Никто. Вот почему я и обратился к вам. Если здесь имеет место обман, то только вы способны его разоблачить.

– А если я докажу вам, что это действительно так?

Мейсон с улыбкой развел руками:

– В таком случае я теряю интерес к этому делу. Только учтите, мистер Браунли, я должен быть совершенно уверен в этом.

– Джулия Брэннер – авантюристка. Я нанял детективов, и они представили мне полное досье на нее задолго до того, как она стала женой моего сына.

Мейсон сделал глубокую затяжку, выпустил синеватое облачко дыма и, улыбнувшись, сказал:

– У множества женщин прошлое, если его подвергнуть детальному исследованию, производит шокирующее впечатление.

– И все же я утверждаю, что эта женщина – мошенница!

– Вы говорите о Джулии Брэннер, жене вашего сына?

– Да.

– В таком случае, ваше утверждение, что она авантюристка, не имеет никакого отношения к юридическому статусу рожденного ею ребенка.

Браунли некоторое время настороженно смотрел на Мейсона, затем продолжил холодным тоном банкира, анализирующего все недочеты представленной ему финансовой ведомости:

– К счастью, рожденный ею ребенок был изолирован от нее еще в раннем возрасте. Я не желаю вдаваться в подробности того, как и когда это случилось. Я знаю, да и вы тоже, вне всякого сомнения, что Джулия Брэннер предприняла долгие и безуспешные попытки найти ребенка. На это ушли практически все ее сбережения. Но я располагаю большими возможностями, нежели она, и преуспел там, где она потерпела неудачу.

– Делала ли Джулия попытки примириться с вашей семьей? Прошу дать мне точный ответ.

Лицо Браунли было все таким же суровым.

– Она никогда не предпринимала никаких попыток примириться, так как я принял меры, чтобы этого не произошло.

– Правильно ли я понял, что вы превратили ее в лицо, скрывающееся от закона?

– Можете толковать мое заявление как угодно. Я не намерен делать никаких признаний.

– Мне бы хотелось предупредить вас, что, если я заинтересуюсь делом моей клиентки, я буду защищать ее интересы решительно во всем. И если выяснится, что миссис Брэннер была оклеветана, я приложу все усилия, чтобы вы поплатились за свои махинации.

– Естественно. Иного я от вас и не ожидаю. Но сомневаюсь, что вы действительно заинтересуетесь делом Джулии Брэннер. Главным образом потому, что у меня есть все основания предполагать, что подлинная Джулия Брэннер умерла, а вы имеете дело с самозванкой.

Мейсон покачал головой:

– Ничего из того, что вы мне рассказали, не доказывает, что молодая особа, которую вы признали как внучку, в действительности является подлинной дочерью Джулии Брэннер, какая бы судьба ее ни постигла. С другой стороны, я располагаю некоторыми сведениями, которые заставляют меня верить, что вы стали жертвой ошибки или даже обмана.

– Мистер Мейсон, я не намерен разглашать то, что мне известно, какие бы доводы вы ни приводили.

– В таком случае как вы сможете убедить меня, что мне не следует браться за это дело?

Некоторое время Браунли хмуро рассматривал адвоката, затем сказал:

– Хорошо, вот что я сделаю, мистер Мейсон, но большего вы от меня не дождетесь. – Он извлек бумажник из крокодильей кожи и достал оттуда желтоватый листок бумаги.

Мейсон с интересом наблюдал, как старик оторвал от него официальный бланк, а потом, немного подумав, и подпись.

– Вы должны понять, мистер Мейсон, – сказал он, разглаживая листок, – что, когда я решил навести справки, все было проделано надлежащим образом. Я располагаю некоторыми неоспоримыми фактами, и характер этих фактов в высшей степени конфиденциальный. Нанял я самых лучших специалистов, которых только можно приобрести за деньги. Полагаю, вы стали жертвой мошенничества. Лично я убежден, что женщина, представившаяся вам Джулией Брэннер, никогда не была женой моего сына. Я знаю, что рожденный ею ребенок никогда не был дочерью моего сына, и у меня есть основание полагать, что ваш собственный интерес к этому делу пробудился главным образом потому, что лицо, располагающее определенными сведениями, постаралось вас заинтересовать историей будущей клиентки. Вот почему я решил дать вам почитать этот документ.

Мейсон осторожно взял листок бумаги и углубился в чтение.

«В результате нашего расследования можем с полной ответственностью заявить, что будут предприняты попытки дискредитировать настоящую Джанет Браунли и на ее место поставить самозванку. Заинтересованные в этом люди несколько месяцев разрабатывали план операции, терпеливо выжидая наиболее удобного момента для ее реализации.

Для того чтобы добиться успеха, они заинтересуют какого-либо опытного адвоката, а чтобы убедить его заняться этим делом, попытаются воздействовать на него через влиятельное лицо.

Эти люди специально дожидались, пока епископ Меллори из Сиднея возьмет годовой отпуск. Он объявил, что проведет его в путешествиях и научных изысканиях, а чтобы ему не мешали, не обнародовал свой маршрут.

Наш агент вошел в непосредственный контакт с этими людьми, поэтому мы можем предупредить, что ловкий самозванец выступит в качестве епископа Меллори для того, чтобы связаться с каким-либо опытным адвокатом. После обработки адвоката он исчезнет. Мы заранее ставим вас в известность, чтобы вы смогли предпринять необходимые шаги к его аресту. Во всяком случае, вы можете предвидеть, что какой-нибудь честолюбивый адвокат, обладающий определенными финансовыми возможностями, позволяющими ему заняться данным делом, заинтересуется этим. Мы советуем проконсультироваться с вашим поверенным, дабы не быть застигнутым врасплох. В ближайшие дни мы сообщим вам о новых фактах.

Преданный вам…»

– Как я понял, – на лице Мейсона не дрогнул ни один мускул, – это письмо имеет для вас определенную ценность?

– А для вас – нет? – удивился Браунли.

– Абсолютно.

– Я заплатил большие деньги, чтобы получить это письмо. И если бы вы знали меня немного лучше, вам было бы известно, что я не бросаю деньги на ветер. Так что заявляю со всей ответственностью: я придаю этому письму огромное значение.

– Письмо могло и для меня иметь большое значение, если бы я видел его целиком. Но вы предпочли превратить его в обычную анонимку, каковой я ее и считаю.

Браунли нахмурился:

– Если вы воображаете, что я сообщу вам, кто является автором письма, вы сильно ошибаетесь.

Мейсон пожал плечами:

– Я ничего не воображаю, лишь выложил на стол кое-какие козыри и попросил вас сделать то же самое. Как я понимаю, вы от этого воздерживаетесь.

– Вы правильно понимаете.

Мейсон поднялся, намереваясь взять плащ.

– Вы уходите, мистер Мейсон?

– Да. И если вы сообщили все, что хотели, то могу заявить, что вам не удалось решительно ни в чем убедить меня.

– А вам ни разу, мистер Мейсон, не приходило в голову, что вы не единственный человек, которого надо убеждать?

Мейсон, опершись обеими руками о край стола, покачал головой:

– Нет, не приходило. И все же, раз вам не удалось убедить меня, готовьтесь к драке. И в самом ближайшем будущем.

– Что ж, вы говорите, как настоящий бизнесмен, – похвалил Браунли. – Но все же хочу предупредить, что вы получите шах и мат еще до начала игры.

– Получить мат на языке шахматистов означает конец игры, а вот что касается шахов, то их мне объявляли неоднократно, но я еще ни разу не получил мат.

– Тем прискорбнее будет, если вы получите его на сей раз. Я не хочу, мистер Мейсон, чтобы имя моей внучки муссировали на всевозможных судебных процессах. Я не желаю, чтобы досужие журналисты лезли в мою личную жизнь. Поэтому я намерен удержать вас от того, чтобы вы занялись «защитой интересов», как принято выражаться, этой псевдовнучки.

– Вы намерены удержать меня от того, что я собираюсь сделать? – неприкрытое удивление сквозило в голосе Мейсона.

– Верно.

– Многие пытались сделать это и раньше, – сухо произнес адвокат. – Но из этого ничего не получалось. Я не только упрямый, но еще и принципиальный человек.

В холодных глазах Браунли мелькнуло нечто похожее на веселье.

– Понимаю. Адвокат, если вы изучали мою семью, то наверняка вам многое известно и про меня. Так что вы знаете, что я принадлежу к породе безжалостных противников, которым опасно перебегать дорогу, поскольку я напролом иду к намеченной цели, не считаясь ни с кем и ни с чем.

– Ваши рассуждения не отличаются последовательностью, – с иронией сказал адвокат. – Сейчас вы разглагольствуете о последствиях, а пару минут назад уверяли, что намерены удержать меня от того, чтобы я начал дело.

– Так оно и есть.

Мейсон недоверчиво улыбнулся и стал слушать дальше.

– Я хочу удержать вас от этого, потому что вы еще и бизнесмен. Противная сторона не располагает материальными средствами для борьбы. Они надеются, что им удастся заинтересовать адвоката, располагающего собственными ресурсами и пожелавшего поставить их как ставку в игре, в ожидании приличного выигрыша. В таком случае, если я покажу вам, что у вас нет ни малейшего шанса на выигрыш, вы как бизнесмен не ввяжетесь в подобную авантюру.

– Знаете, я еще не встречал людей, которые могли бы убедить меня в том, что я не смогу выиграть судебный процесс. Прошу прощения, но в этих вопросах я достаточно компетентен и могу сделать собственные выводы.

– Поймите меня правильно, мистер Мейсон, я не такой идиот, чтобы воображать, что сумею помешать вам постараться установить законность притязаний этой мнимой внучки. Нет, я просто хочу показать вам, что вы ничего не выиграете, даже если каким-то чудом что-либо и докажете. Ведь то, что человек является моим внуком или внучкой, еще ничего не решает. Девушка сейчас совершеннолетняя, так что я не обязан ее содержать. Единственное – в том случае, если ее признают моей родственницей, – она сможет получить некоторую сумму после моей смерти. Поэтому, мистер Мейсон, я составляю завещание, по которому большая часть моего состояния достанется моей внучке, мисс Джанет Браунли. Я особо оговариваю в завещании, что моей внучкой называю ту особу, которая в настоящий момент проживает в моем доме. Это сводит на нет проблему, является ли наше родство кровным или же нет. В любом случае по завещанию деньги будут принадлежать ей. Разумеется, я понимаю, что вы попытаетесь оспорить завещание. По этой причине не далее как завтра утром я передам три четверти моего состояния названной особе, оставив себе лишь пожизненную ренту. Оставшаяся четверть будет передана моему внуку, Филиппу Браунли. – Надменные глаза Браунли с торжеством уставились на адвоката. – Так что, мистер Мейсон, вы сами видите, что этот юридический орешек вам не по зубам. Думаю, вы разумный человек и не станете биться лбом в кирпичную стену. Я хочу, чтобы вы поняли – в моем лице вы натолкнулись на такого же безжалостного противника, как и вы сами. Повторяю, я ни перед чем не остановлюсь, коль принял решение. В этом, надеюсь, я похож на вас. Случилось так, что в этом деле все козырные карты оказались у меня на руках, и я приложу максимум усилий, чтобы использовать их с полным эффектом. А теперь, мистер Мейсон, я хочу пожелать вам спокойной ночи. Знакомство с вами доставило мне огромное удовольствие.