На полке стояло несколько банок с консервами. Здесь же были раковина и два крана – с холодной и горячей водой, три стула и деревянный ящик с прибитыми к нему досками, так чтобы при необходимости он мог служить дополнительным стулом. На открытых полках стояло с полдесятка тарелок, банка из-под сигар с видавшими виды ножами, вилками и ложками в ней. На полке, над плитой, красовались закопченные кофейник и чайник. На гвозде, вбитом в стену, висел таз.

– У него все было по-простому, – объяснил Болтон.

– Я вижу, – отозвался Мейсон.

Адвокат остановился в углу комнаты, где стояло несколько сколоченных вместе ящиков, образуя самодельный шкаф, забитый десятками потрепанных журналов.

– Какие-нибудь документы, письма были? – поинтересовался Мейсон.

– Никаких писем. Вообще ни одного написанного на чем-либо слова. Я не уверен, что у него была ручка. Вот огрызок карандаша где-то валялся.

Журналы были как попало запиханы в шкаф, сбитый из ящиков.

Мейсон пододвинул стул и принялся просматривать их.

– Ему их приносил посыльный из магазина подержанных журналов, – пояснил Болтон. – Он их брал, когда они уже стоили гроши.

Мейсон продолжал копаться в журналах. Истории в них, казалось, были предназначены для того, чтобы удовлетворить скрытую страсть к преступлениям. От них так и разило смертью.

Болтон, догадываясь, о чем думает Мейсон, сказал:

– Это было его любимое чтиво. Гиллетт предпочитал убийства. Что до меня, то я люблю детективные романы. Моя жена – та обожает про путешествия… Вот так – каждому свое.

– А вот что-то другое, – заметил Мейсон.

Он вытащил из кучи «Сэтердей ивнинг пост» двухлетней давности.

– Вот-вот, – сказал Болтон, – я его тоже видел, когда составлял опись. Это у него единственный нормальный журнал.

Мейсон стал просматривать журнал, внезапно остановился, но, поймав на себе взгляд Болтона, спокойно долистал его до конца и небрежно бросил в общую кучу.

– А что еще? – спросил он. – Говорите, он питался вяленым мясом?

– Только его и ел.

– А из чего он стрелял оленей?

– Я так и думал, что вы спросите.

– У него было ружье? – поинтересовался Мейсон.

– Ага, – кивнул Болтон. – Отличное ружье, он его и смазывал, и чистил. На нем не было ни пылинки, ни пятнышка ржавчины.

– Где же это ружье? – спросил Мейсон.

– Я его отнес к себе для сохранности, – ответил Болтон. – Ружье очень хорошее. Кто знает, что могло бы с ним случиться… я и решил, что в крайнем случае это будет плата мне за похороны.

– Что ж, – заметил Мейсон, – если наследников не отыщется, оно и должно быть у вас, ведь так?

– Знаете что, мистер Мейсон, – сказал Болтон, – вы отличный юрист. У вас юридический склад ума. Ей-богу, хорошо, если бы вы купили себе здесь хижину и приехали бы сюда жить. Вы бы поладили с местным народом, уверен.

– Интересная мысль, – заметил Мейсон. – Когда-нибудь, когда у меня будет больше свободного времени, я хотел бы иметь здесь хижину, чтобы проводить отпуск и выходные.

– Лучшее место на земле! – восхищенно заметил Болтон. – Люди приезжают сюда, стоя одной ногой в могиле, и живут, живут, живут… черт возьми, уж кто-кто, а я-то это знаю! Сколько раз они меня надували: выздоравливали… а я оставался без заработка… Будете еще что-нибудь смотреть?

– Вроде нет, – сказал Мейсон. – Думаю, вы переписали все.

– Вообще-то да, – ответил Болтон. – Когда у меня покойник, которого не на что похоронить, я уж стараюсь ничего не упустить.

– А денег у него совсем не было? – спросил Мейсон.

– Около семнадцати долларов наличными вон в той жестянке из-под кофе, и это все.

– Ни писем, ни открыток, свидетельствующих, что кто-то писал ему или интересовался им?

– Ничего.

– Прежде чем мы уедем отсюда, я принесу из машины свой портфель. Там есть одна штука, которую я хочу вам показать.

– Ладно, – сказал Болтон. – Давайте все пойдем к машине и…

– Нет, – возразил Мейсон. – Эта керосиновая лампа очень яркая, а вам может понадобиться хорошее освещение.

– Я принесу портфель, – сказала Делла Стрит, выходя из хижины и через минуту возвращаясь с портфелем Мейсона.

– Так вот, – сказал Мейсон, – вы говорили, что время от времени к Горману Гиллетту приезжал молодой человек. Вы говорите, что вы его видели?

– Конечно, видел.

– А узнали бы, если бы увидели еще раз?

– Думаю, да.

– И по фотографии?

– Смотря какая фотография. Одни фотографируются так, что их можно узнать сразу, а других ни за что не узнаешь. Может, тут дело в людях, а может, и в фотографиях, не знаю.

Мейсон достал из портфеля снимок Фрэнклина Гиллетта и протянул его Болтону.

Болтон задумчиво посмотрел на фотографию, потом подвинул ее поближе к лампе и держал так, что яркий свет падал прямо на снимок.

– Трудно сказать, – произнес он наконец, – потому что она не цветная, а, по-моему, чтобы кого-то узнать, нужен цвет. Но знаете ли, мистер Мейсон, сдается мне, что это он и есть.

– Что ж, – сказал Мейсон, – я хотел бы знать наверняка, но…

– Похож, очень похож. Послушайте-ка, Хай Ловелл сейчас на бензоколонке, будет там до половины двенадцатого. Он-то как следует разглядел парня и любопытный до чертиков. А потом, есть еще Эзра Хонкатт, который нашел тело. Он живет примерно в миле от дороги.

– Можно с ним поговорить? – спросил Мейсон.

– Он, наверное, уже лег спать, но если вам нужно поговорить с ним, то можно.

– Мне нужно.

– Ну, поехали, – сказал Болтон.

Они погасили керосиновую лампу. Болтон запер хижину, и Мейсон повел машину вверх по дороге, пока не остановился у дома, указанного Болтоном.

– Давайте-ка я подниму его, – сказал Болтон. – Народ тут вроде как подозрительно относится к чужим, особенно ночью.

Болтон вылез из машины, прошел несколько футов вперед и, повысив голос, крикнул:

– Эй, Эзра!

Почти сразу же из хижины отозвался резкий, похожий на кудахтанье голос:

– Это ты, Мэнни?

– Да, я.

– Чего тебе надо?

– Поговорить.

– Кто с тобой?

– Мужчина и девушка.

– Кто такие?

– Из города.

– Не желаю разговаривать.

– Поговори, поговори с ними. Он мужик что надо. А девчонка так прямо красотка.

– Я в подштанниках, – объявил Эзра.

– Ну так натяни поверх штаны, – посоветовал Болтон. – Брось бабахающую железку, которая у тебя в руке, зажги свет и оденься.

– С чего ты взял про бабахающую железку?

Болтон фыркнул:

– Я не вчера родился и не завтра помру. Держу пари, ты выскочил из койки, достал ногами пол, а рукой – пушку, после того как мы вырулили с дороги и ты увидел в окне свет фар. Теперь кончай строить из себя невинность, одевайся и открывай эту чертову дверь.

– Ладно, ладно, – прокудахтал голос. – Я же не могу все сразу, как по-твоему?

Мейсон и Делла Стрит сидели в автомобиле, в то время как Болтон нетерпеливо ждал снаружи. Наконец в хижине зажегся свет. Болтон подошел и толкнул дверь.

– Я вас позову, – сказал он.

Несколько минут Болтон оставался внутри, потом подошел к двери и сказал:

– Ну вот, теперь он в приличном виде, надел джинсы.

Мейсон и Делла Стрит, выйдя из машины, вошли в хижину.

В ней тоже была одна комната, но не такая захламленная, как у Гормана Гиллетта.

Эзра Хонкатт оказался длинным тощим типом, одетым в нижнее белье из полушерстяной ткани красного цвета и в джинсы. Его вишнево-красная рубашка выцвела и полиняла от многолетней носки. Огромные ступни с подагрическими шишками у больших пальцев были босыми.

В углу стояла койка, с которой второпях было сброшено одеяло. Простыни не было, на подушку вместо наволочки накинуто махровое полотенце сомнительной свежести.

Охотничье ружье стояло в углу у кровати, а на деревянном крюке висел шестизарядный револьвер и полная обойма.

– Эзра Хонкатт, – представил Болтон. – А это Перри Мейсон. А девушку, которая с ним, зовут Делла.

Это был костлявый человек лет шестидесяти с небольшим, с длинной тонкой шеей, выпирающим кадыком и копной нечесаных волос. Эзра Хонкатт с какой-то опаской посмотрел на вошедших. Он протянул руку через стол и сжал пальцы Мейсона.

– Рад познакомиться, – прокудахтал он. Потом взглянул на Деллу Стрит и застенчиво поклонился. – У меня тут где-то есть пиджак, – сказал он Делле. – Если бы я знал, что вы такая красотка, обязательно бы надел.

– Ничего, – успокоил его Болтон. – И так сойдет… Послушай, у этого человека есть фотокарточка, которую он хочет тебе показать.

– Что еще за карточка?

– Одного парня.

– Ладно, давайте погляжу.

Мейсон вытащил из портфеля фотографию и протянул ее Хонкатту.

– Когда-нибудь ты видел этого парня, Эзра? – спросил Болтон.

Эзра долго рассматривал снимок, потом протянул его Мейсону, немного подумал, достал из кармана джинсов пласт табака, отрезал кусок и сунул в рот.

– Ну что, знаешь его?

– Как сказать, – неопределенно ответил Хонкатт.

– А скорее всего?

– Скорее всего, да.

– Кто это?

– Парень, который пару раз приезжал к Горману.

– Так я и думал, – сказал Болтон. – А как его звать, не скажешь?

– Не-а.

– Вот и все, что мы хотели узнать, – сказал Болтон. – Ну, мы поехали. Извини, что подняли тебя, но этот парень сильно торопится. Ему нужно сегодня же ехать обратно в город.

Бледно-голубые глаза Эзры старались встретиться с глазами Мейсона.

Болтон хихикнул.

– В чем дело? – спросил Эзра.

– Думаешь, ты его знаешь?

– Вроде что-то знакомое, – ответил тот.

– И ты мне не скажешь?

– Что не скажу?

– Что в нем тебе знакомо?

– Ну, не настолько знакомо, чтоб тебе говорить.

– Ты с ним еще увидишься, – пообещал Болтон. – Ну, пока.

Эзра Хонкатт обиженно посмотрел на него.

– Так ты что, правда не скажешь?