– Судя по тому, что мне известно, полковник Мелчетт, у этого преступления давняя история. Оно заставило меня вспомнить о моих двоюродных братьях, Гордоне и Энтони. Что бы ни сделал Энтони, все у него получалось, или все сходило с рук, в то время как с беднягой Гордоном все обстояло наоборот. Беговые лошади начинали хромать, курс его акций всегда падал, недвижимость обесценивалась. Думаю, обе дамы являлись соучастницами.

– В чем?

– В краже. Давным-давно. Изумруды, я слышала, были очень ценными. Горничная и служанка. Потому что трудно иначе объяснить одну вещь: каким образом, когда служанка и садовник поженились, им удалось достать столько денег, чтобы открыть цветочный магазин?

Единственный ответ состоит в том, что она потратила свою долю в… добыче, назовем это так. Все, что она ни предпринимала, все удавалось. Деньги приносили деньги. Ну а другой, горничной, просто не повезло. Она пришла к тому, что стала обыкновенной деревенской портнихой. Затем они снова встретились. Сперва, думаю, все обстояло не так плохо, но появился мистер Тед Джерард.

Нашу миссис Спенлоу, видите ли, к тому времени начала мучить совесть, и у нее возникла страстная тяга к религии. Молодой человек явно склонял ее «облегчить душу признанием» и, так сказать, «очиститься»; пожалуй, она все более склонялась к этой мысли. Но мисс Политт воспринимала все совсем по-другому. Ее тревожило лишь то, что она пойдет в тюрьму за кражу, которую совершила много лет назад. Поэтому ей пришло в голову разом покончить со всем этим. Кажется, она всегда была с гнильцой. Поверьте, она не моргнув послала бы на виселицу милого, но глуповатого мистера Спенлоу.

– Мы… э-э-э… можем проверить вашу версию… э-э-э в этом вопросе. Попробуем идентифицировать эту Политт с той горничной, которая служила у Аберкромби, однако…

– Это будет совсем просто, – подбодрила его мисс Марпл. – Она из тех, кто сразу сломается, стоит лишь припереть к стенке. А кроме того, понимаете, я… э-э-э… завладела ее портновским метром. Стянула вчера, во время примерки. Когда та его хватится, то подумает, что его взяла полиция… Знаете, она совсем темная женщина и подумает, будто с его помощью так или иначе, но сумеют доказать ее виновность.

Она улыбнулась и добавила ободряюще:

– Уверяю, это совсем не трудно.

Он тоже улыбнулся. Когда-то давным-давно его любимая тетушка совершенно таким же тоном уверяла его, что он обязательно сдаст экзамены в военную академию.

И он сдал их.

Дело смотрительницы

– Нуте-с, как наши дела сегодня? – обратился к пациентке доктор Хейдок.

Мисс Марпл слабо улыбнулась ему с белой подушки.

– Кажется, мне действительно лучше, – проговорила она, – но у меня ужасная депрессия. Не могу отделаться от мысли, что мне лучше было бы умереть. Я ведь уже старая. Никому я не нужна, и заботиться обо мне некому.

Доктор Хейдок перебил ее со свойственной ему бесцеремонностью:

– Да-да, последствие типичное для этой разновидности гриппа. Что вам нужно, так это какое-нибудь укрепляющее средство, которое вас взбодрит.

Мисс Марпл со вздохом кивнула.

– Больше того, – продолжил доктор Хейдок, – лекарство уже у меня в кармане!

И он положил на одеяло продолговатый конверт.

– То, что вам нужно. Что-то вроде головоломки, совсем по вашей части.

– Головоломка? – Мисс Марпл оживилась.

– Мой литературный опус, – сказал доктор и слегка покраснел. – Постарался придать форму рассказа. «Сказал он», «сказала она», «девушка подумала» и так далее. В основе лежат реальные факты.

– Но почему головоломка? – спросила мисс Марпл.

Доктор Хейдок усмехнулся.

– Потому что интерпретировать их предстоит вам. Хочу проверить, так ли вы умны на самом деле, как хотите казаться.

И он поспешил ретироваться, подобно тому как парфяне обращались в притворное бегство, чтобы верней поразить врага.

Мисс Марпл взяла рукопись и начала читать:

«– А где же новобрачная? – радушно воскликнула мисс Хармон.

Вся деревня пребывала в нетерпении, желая поскорее увидеть богатую и молодую красавицу-жену, которую Гарри Лакстон привез из-за границы. Преобладало снисходительное мнение, что Гарри – испорченный молодой повеса – просто везунчик. Все и всегда были к нему снисходительны и терпимы. Даже хозяева окон, пострадавшие от его не выбирающей цели рогатки, обнаруживали, что их негодование исчезает при виде Гарри, умоляющего великодушно его простить. Он бил стекла, воровал яблоки, таскал кроликов, а несколько позже еще и залезал в долги, путался с дочерью хозяина местной табачной лавчонки, потом ему навязчиво помогли выпутаться и отослали служить в Африку, и вся деревня в лице многочисленных старых дев снисходительно изрекла: «Ну, наконец! Молодо-зелено, теперь он угомонится!»

И вот свершившийся факт: блудный сын вернулся, и не страдальцем, а триумфатором. Гарри Лакстон, как говорится, «стал хорошим». Он взял себя в руки, работал как вол и наконец встретил и успешно охмурил юную девушку англо-французского происхождения, обладательницу значительного состояния.

Гарри мог бы поселиться в Лондоне или приобрести поместье в каком-нибудь респектабельном графстве, славящемся охотой на лис, но он предпочел вернуться в родные края. И здесь – тут уж сплошная романтика – он приобрел брошенное поместье, во флигеле которого провел детство. В особняке Кингсдин-Хаус никто не жил уже почти семнадцать лет. Постепенно он пришел в упадок и запустение. И лишь в одном его обитаемом уголке жил пожилой смотритель с женою. Особняк представлял собой большое, импозантное и одновременно величественное здание, окруженное заросшим буйными травами садом, деревья обступили его, словно мрачное логово чародея.

Флигель был приятным, без всяких претензий домиком, и его когда-то в течение многих лет арендовал майор Лакстон, отец Гарри. Мальчиком Гарри исходил поместье вдоль и поперек, знал каждый дюйм здешних рощ, а сам старый дом всегда пленял его.

Майор Лакстон умер несколько лет назад, так что на первый взгляд могло показаться, будто Гарри никак не связан с этими местами, – и тем не менее он вернулся и привел молодую жену в дом своего детства.

Разрушенный старый особняк снесли. Целая армия подрядчиков-строителей десантировалась на это место и в удивительно короткий срок, ибо деньги и впрямь способны творить удивительные чудеса, новый дом засиял белизной среди деревьев. Затем появился отряд садовников, за ними последовала вереница фургонов, груженных мебелью.

Дом был готов. Прибыли слуги. И, наконец, дорогой лимузин доставил Гарри с супругой к парадному крыльцу.

Вся деревня поспешила отреагировать на это событие, и миссис Прайс, владелица самого большого в деревне дома, считающая себя главой местного общества, разослала приглашения на вечер, устраиваемый «в честь новобрачной».

Праздник удался на славу, некоторые леди даже сшили ради него новые платья. Все горели возбуждением, любопытством, страстным желанием наконец увидеть это легендарное существо. Говорят, все походило на сказку.

Мисс Хармон, простодушная и невзрачная старая дева, протискиваясь через толпу, образовавшуюся у входа в гостиную, не смогла удержаться и бросила пробный мяч в виде риторического вопроса относительно достоинств приезжей.

Мисс Брент, тоже старая дева, худощавая и невысокого роста, с вечно кислой миною на лице, подхватила его на лету, и ответ, порхая, слетел с ее уст:

– Ах, дорогая, она совершенно очаровательна. Какие чудесные манеры. И такая молоденькая. Просто завидуешь, когда видишь такую, у которой есть все: и внешность, и деньги, и воспитание – такая утонченная, ни малейшего намека на вульгарность, и наш милый Гарри ее обожает!

– Что вы хотите, – отозвалась мисс Хармон, – они ведь еще молодожены!

Тонкие ноздри мисс Брент понимающе затрепетали.

– Ах, боже мой, неужто вы полагаете…

– Уж мы-то знаем, каков Гарри, – покачала головой мисс Хармон.

– Мы знаем, каким он был! Но теперь-то, думаю…

– Ах, – сокрушенно промолвила мисс Хармон, – мужчин-распутников не переделаешь. Обманул хоть одну – станет обманывать и других. Я их знаю.

– И вправду. Ах, бедняжка, – выражение лица мисс Брент стало менее кислым, – она еще с ним нахлебается. Ее просто необходимо предупредить. Интересно, приходилось ли ей слышать хотя бы что-нибудь о его прежних похождениях?

– Все это настолько ужасно, – возразила мисс Хармон, – ей лучше не знать. Представьте себя на ее месте. Да еще при том, что аптека у нас лишь одна.

Та, которую прежде знали как дочку хозяина табачной лавки, теперь являлась женой мистера Эджа, аптекаря.

– Однако для миссис Лакстон, – предположила мисс Брент, – все-таки лучше иметь дело с Бутсом из Мач-Бенхэма.

– Думаю, – заметила мисс Хармон, – Гарри предложит ей это сам.

Еще один многозначительный взгляд.

– И все-таки я полагаю, – продолжала настаивать мисс Брент, – что ей надо знать.


– Какие они звери! – воскликнула Клариса Вейн, обращаясь к своему дяде, доктору Хейдоку. – Нет, эти люди – настоящие звери.

Он посмотрел на нее удивленно.

То была высокая темноволосая девушка, симпатичная, импульсивная и добросердечная. Ее большие карие глаза вспыхнули огнем негодования, когда она продолжила:

– Все эти драные кошки… Все эти сплетни… Все эти намеки.

– О Гарри Лакстоне?

– Ну да, о его интрижке с дочкою лавочника.

– Ах, вот ты о чем! – Доктор пожал плечами. – У большинства людей в молодости бывают подобные истории.