Она повесила телефонную трубку и вздохнула:

– Я так надеялась разобрать сегодня почту…

– Кто же знал, что я сделаю столь удачную покупку, – усмехнулся Мейсон. – Я тоже намеревался заняться почтой, но теперь – увы… Делла, попроси Джексона съездить в суд и узнать, в чем причина конфликта между миссис Кэмптон и Бенджамином Эддиксом. Пусть сразу же позвонит мне, чтобы я не лез в карман за словом в беседе с репортером. Я вполне мог бы обойтись без очередного упоминания моего имени в прессе, но ладно, пусть мальчики состряпают свой материал. Это, в конце концов, их хлеб, и никогда не знаешь, в какой момент пригодятся дружеские связи с прессой.

Делла кивнула и подошла к мраморному бюсту, на котором красовался головной убор Мейсона.

– Доброе утро, господин Блэкстоун, – сказала она бюсту. – Если вы не возражаете, я сниму с вас шляпу, которая так вам идет. Мы ожидаем фотокорреспондентов и хотим, чтобы наш офис выглядел пристойно.

Глава 2

Войдя на следующее утро в свой кабинет, Мейсон снял шляпу и посмотрел на бюст Блэкстоуна, словно прицеливаясь.

– Шеф, вы видели утренние газеты? – вместо приветствия спросила Делла Стрит.

– Только просмотрел заголовки, – ответил Мейсон, опуская руку со шляпой. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому, что если бы заглянули в иллюстрированный раздел «Мнений», увидели бы свои фотографии. А в приемной обратили бы внимание на посетителя, похожего на трехдолларовую банкноту, который смотрит на часы каждые пятнадцать секунд и жаждет поговорить с вами о пакете с личным имуществом Элен Кадмус.

– Почему же ты решила, что он похож на трехдолларовую банкноту? – спросил Мейсон, подойдя к шкафу для верхней одежды и укладывая шляпу на верхнюю полку.

– Он так же подозрителен, – ответила Делла.

– Почему ты так решила?

– Представился он как Натан Фейллон, представитель мистера Бенджамина Эддикса. Кроме того, он также утверждает, что является дальним родственником Элен Кадмус. Он, видите ли, глубоко потрясен, что ее личные вещи были проданы на аукционе. Весь такой елейный, неискренний, холеный, самодовольный, он не привык к тому, чтобы высиживать в приемной, он из тех людей, которые считают, что одного их слова достаточно, чтобы окружающие со всех ног бросились выполнять распоряжение.

– Ничего, подождет, – усмехнулся адвокат. – Что выяснил Джексон насчет иска миссис Кэмптон к Бенджамину Эддиксу?

– Вы же сами вчера разговаривали с ним по телефону, удивилась Делла. – Миссис Кэмптон предъявила Эддиксу обвинение в клевете. Джексон привез копию искового заявления.

Секретарша вручила Мейсону копию жалобы, зарегистрированной в секретариате суда, и Мейсон погрузился в чтение документа, изредка кивая головой и улыбаясь.

– Дело становится все интереснее и интереснее, – наконец произнес адвокат. – Очевидно, что миссис Кэмптон получила расчет при обстоятельствах, которые сочла неприемлемыми. Она не получила от своего нанимателя никаких разъяснений по поводу увольнения, а когда устроилась на другое место, то новый хозяин обратился за рекомендацией к мистеру Эддиксу, и тот прислал письмо, обвинив бывшую экономку в воровстве. Насколько я понял, она уже сменила после увольнения несколько мест, и каждому новому нанимателю Эддикс отвечал одинаково.

– Даже если миссис Кэмптон невиновна, – сказала Делла Стрит, – это можно представить как добросовестное заблуждение, не так ли?

– Ты говоришь о письмах Эддикса?

– Да.

– Дорогая Делла, – усмехнулся Мейсон, – это прерогативы защиты в деле Кэмптон против Эддикса. Как этот аспект рассматривать с точки зрения закона, пусть решает суд. А вот некоторые детали происходящего весьма любопытны. И мне очень бы хотелось выяснить, почему мистер Фейллон так заинтересовался личными дневниками Элен Кадмус.

– Так он вам и сказал, – пожала плечами Делла Стрит. – Он вообще отрицает, что его интересуют дневники. Он заявил, что просто хочет получить на память личные вещи, оставшиеся, я цитирую, «после бедной, несчастной девочки».

– Судя по твоим словам, беседа предстоит не из легких, – вздохнул Мейсон.

– Так вы его примете? – спросила секретарша. – Или будете дожидаться, пока он, расхаживая взад-вперед, протопчет дорожку на ковре в приемной?

– Мне не к лицу избегать встреч с напыщенными наглецами, которые на поверку оказываются никуда не годными актерами. Вероятно, он привык иметь дело с продажными крючкотворами, которые обстряпывают дела Бенджамина Эддикса, укрывая доходы и уменьшая налоги.

– Наверное, именно сейчас он начинает понимать, что столкнулся с представителем совершенно иной породы, – улыбнулась Делла.

Мейсон прошел к шкафу, достал шляпу и напялил на бюст Блэкстоуна, лихо заломив ее мраморному юристу на левое ухо.

– Теперь, Делла, – провозгласил Мейсон, – можешь пригласить в кабинет мистера Фейллона.

Секретарша улыбнулась мальчишеству адвоката и вышла в приемную, чтобы пригласить в кабинет человека, которого она охарактеризовала как трехдолларовую банкноту.

Высоколобый, курносый Натан Фейллон носил очки с толстыми линзами без оправы. Дежурная улыбка была рассчитана на то, чтобы произвести благоприятное впечатление на собеседника. Заметную лысину посетитель компенсировал тем, что отрастил волосы по бокам и тщательно зачесывал их снизу вверх, закрепляя лаком, чтобы проплешина не бросалась в глаза.

– Мистер Мейсон! – воскликнул он. – Как я счастлив познакомиться лично с самим Перри Мейсоном! Я давно слежу за вашей карьерой по газетным публикациям и являюсь вашим искренним поклонником. Я давно решил, что если окажусь в неприятных обстоятельствах, то за юридической помощью обращусь именно к вам и ни к кому другому.

– У вас неприятности? – поинтересовался Мейсон, протягивая посетителю руку и незаметно подмигнув Делле Стрит.

– Нет, нет, нисколько! Нет, дорогой мистер Мейсон, вы неправильно истолковали мой визит к вам. У меня никаких неприятностей нет, что вы!

– Извините, – улыбнулся адвокат, – в таком случае я действительно неправильно понял ваши слова. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мейсон уселся за стол, Делла Стрит прошла на свое место и приготовила блокнот для стенографирования.

– О, мистер Мейсон! – продолжал восторгаться посетитель. – У меня нет слов, чтобы выразить восхищение от того, что имею счастье воочию видеть вас и вашу очаровательную секретаршу. Это просто счастье – лицезреть ее во плоти!

– По вашим словам может сложиться впечатление, что она сидит здесь обнаженная, – сухо заметил Мейсон.

– О, нет, нет, мистер Мейсон! Вы опять исказили мои слова!

Делла Стрит подняла голову от блокнота и смерила посетителя ироническим взглядом.

– Я подразумевал, – поспешил оправдаться Фейллон, – что только читал о ней и видел ее фотографии. Теперь же я вижу перед собой живого человека.

– Готового застенографировать любое ваше слово, которое вы скажете относительно дела, приведшего вас ко мне, – добавил адвокат.

– Да, да! Простите меня, мистер Мейсон! Я прекрасно понимаю, насколько драгоценно ваше время. Я и сам из тех людей, кто не привык ходить вокруг да около, а сразу переходит к сути.

– Я вас внимательно слушаю.

– Как я уже говорил вашей очаровательной секретарше, мистер Мейсон, я являюсь в некоторой степени партнером мистера Бенджамина Эддикса, а также, как бы вам это ни казалось странным, дальним родственником несчастной Элен.

– В какой же степени родства вы состоите с Элен Кадмус? – спросил адвокат.

– О, в весьма отдаленной, но она всегда называла меня дядей. Это я пристроил ее секретаршей к Бенни.

– Бенни? – поднял бровь Мейсон.

– Прошу прощения, – быстро поправился посетитель. – Конечно, к Бенджамину Эддиксу.

– Хорошо, продолжайте.

– Бедная Элен! Я даже вообразить не могу, что заставило ее совершить столь ужасный поступок, да еще таким образом. По-моему, гораздо проще, раз уж решил свести счеты с жизнью, принять смертельную дозу снотворного и умереть в собственной постели. Позвольте говорить откровенно, мистер Мейсон, но так было бы проще и для нее, и для всех нас.

– Полагаю, – возразил Мейсон, – что когда человек решает покончить с собой из-за неразрешимых проблем, он менее всего обеспокоен благополучием окружающих.

– Да, да, конечно. Я понимаю это. Бедняжка. Я лично могу понять это, но согласитесь, мистер Мейсон, уход из жизни можно было обставить не столь романтично и шокирующе, чтобы о тебе писали в прессе.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что вольно или невольно Элен привлекла внимание общественности к мистеру Эддиксу, которому отнюдь не нужна шумиха вокруг его имени. Мистер Эддикс был очень привязан к Элен. Он относился к ней так внимательно… только как к секретарше, мистер Мейсон, только как к секретарше, она прекрасно справлялась со своими обязанностями. Он бы сделал все, что только возможно, чтобы облегчить ее страдания, если хотя бы догадывался о них. Но для него происшедшее было как гром среди ясного неба. Смею вас заверить, если у Элен были финансовые проблемы, то он разрешил бы их без особого труда…

– В чем же заключались проблемы Элен?

Фейллон развел руками:

– Если бы я знал, мистер Мейсон! Не могу сказать. Боюсь, теперь этого не узнает никто.

– Она не делилась с вами своими переживаниями?

– Конечно, делилась. К сожалению, я не поверил в то, что все так серьезно, не сумел поддержать ее добрым словом. Впрочем, сейчас речь не об этом. Изменить ничего нельзя, и я не склонен отнимать ваше драгоценное время на бесполезные стоны и жалобы. Я с удивлением прочитал сегодня во «Мнениях», что вы купили на аукционе личные вещи Элен. Я и понятия не имел, что ее личные вещи попали к судебному исполнителю. Как ее ближайший родственник…

– Мне показалось, вы сказали, что находились с ней в весьма отдаленном родстве?

– Все относительно, мистер Мейсон! Ха-ха-ха! Я и не заметил этой игры слов. Что ж, поскольку других родственников у нее нет, я являюсь ближайшим. Надеюсь, вы понимаете меня, мистер Мейсон?