— Если вы хотите выяснить что-то еще, — обратился Драмм к Мейсону, — можете задавать вопросы.

Адвокат согласно кивнул.

— Сосед жаловался на собачий вой?

— Да.

— Этот сосед — мистер Артур Картрайт, муж женщины, проживавшей с Форбсом под именем Эвелин Фоули?

— Да.

— В момент убийства миссис Картрайт находилась в доме?

— Нет.

— А где она была?

— Я не знаю.

— Когда вы видели ее в последний раз?

Клод Драмм вскочил на ноги.

— Ваша честь, совершенно очевидно, что этот вопрос не относится к определению факта преступления.

— Ваш протест отклоняется, — ответил судья Маркхэм. — Я разрешаю задать этот вопрос, поскольку вы сами спрашивали о проживающих в доме Форбса.

— Отвечайте, — продолжил допрос Мейсон.

— Паола Картрайт ушла из дому утром семнадцатого октября. Она оставила записку…

— Я протестую! — воскликнул Драмм. — Содержание записки не имеет отношения к поставленному вопросу.

— Протест принимается, — кивнул судья Маркхэм.

— Где сейчас эта записка? — спросил Мейсон.

Телма Бентон в замешательстве взглянула на Драмма.

— Она у меня, и я собираюсь представить ее позднее, — ответил тот.

— Мне кажется, — заключил судья Маркхэм, — что этот аспект рассмотрен достаточно широко. Свидетельница может не отвечать на ваш вопрос.

Мейсон не возражал.

— Я закончил, — улыбнулся он.

— Пригласите следующего свидетеля, — попросил Драмм.

Сэм Марсон принес присягу и показал, что его зовут Сэм Марсон, ему тридцать два года, он водитель такси и семнадцатого октября сего года работал.

— В тот день вы видели обвиняемую? — спросил Драмм.

Марсон наклонился вперед и пристально посмотрел на Бесси Форбс, сидевшую на стуле с высокой спинкой за Перри Мейсоном.

— Да, я ее видел.

— Когда вы увидели ее в первый раз?

— Минут десять восьмого.

— Где?

— На Девятой улице.

— Что она делала?

— Она ловила такси, и я подъехал к тротуару. Она велела отвезти ее на Милпас-Драйв, 4889. Когда мы приехали туда, она попросила меня позвонить по телефону — Паркрест 62945, позвать Артура и передать, что тот должен немедленно прийти в дом Клинтона, потому что Клинтон объяснился с Паолой начистоту.

— И что вы сделали? — спросил Драмм.

— Я высадил ее около дома, позвонил, а потом снова подъехал к дому.

— А потом?

— Она вышла, села в машину, и я отвез ее к отелю «Бридмонт» на Девятую улицу.

— Той ночью вы еще раз встретились с ней?

— Да.

— Когда?

— Я не помню. Пожалуй, около полуночи. Она подошла к машине и сказала, что оставила в кабине платок. Я подтвердил это и отдал ей платок.

— Она его взяла?

— Да.

— Вы отдали платок той самой женщине, которую ранее отвезли на Милпас-Драйв, 4889?

— Да, той самой.

— И эта женщина сейчас сидит перед вами и ей предъявлено обвинение в убийстве?

— Да, это она.

Клод Драмм повернулся к Мейсону.

— Можете задавать вопросы.

— Обвиняемая оставила платок в кабине?

— Да.

— Что вы с ним сделали?

— Я показал его вам, а вы сказали, что я должен оставить платок у себя.

Драмм хмыкнул.

— Одну минуту, — заметил Мейсон. — Совсем не обязательно впутывать в это дело меня.

— Лучше бы вы сами держались от него подальше, — огрызнулся Драмм.

Судья Маркхэм постучал по столу.

— Прошу тишины. Адвокат Мейсон, вы хотите попросить меня, чтобы ответ вычеркнули из протокола?

— Да, ваша честь, — ответил Мейсон. — Я прошу вычеркнуть его на том основании, что ответ не соответствует вопросу.

— Нет, — решительно возразил судья. — Суд полагает, что ответ дан на поставленный вопрос.

Лицо прокурора расползлось в широкой улыбке.

— Представитель прокуратуры подготовил вас к тому, что вам придется давать показания по этому делу? — продолжил допрос Мейсон.

— Нет, сэр.

— Разве он не посоветовал вам при первой представившейся возможности сообщить о том, что вы передали платок мне?

Свидетель смутился, а Клод Драмм вскочил на ноги, яростно протестуя. Судья Маркхэм отклонил протест и вопросительно взглянул на Марсона.

— Ну, он сказал, что не может спрашивать о содержании моего разговора с мистером Мейсоном, но, если у меня появится возможность, я должен рассказать обо всем присяжным.

— И он посоветовал вам, — продолжал Мейсон, — наклониться вперед и пристально вглядеться в обвиняемую, прежде чем ответить на вопрос, была ли она той женщиной, что села в ваше такси вечером семнадцатого октября, чтобы присяжные могли видеть, как вы изучаете черты ее лица?

— Да, он сказал мне об этом.

— К тому же до начала процесса вы несколько раз видели обвиняемую? И при встречах вам указывали на то, что именно ее вы отвезли на Милпас-Драйв. Так?

— Я сказал бы, что да, сэр.

— И для того, чтобы узнать ее, вам не требовалось наклоняться вперед и разглядывать лицо обвиняемой?

— Ну, — ответил Марсон после короткого замешательства, — я сделал то, о чем меня просили.

Перри Мейсон встал.

— Вы абсолютно уверены в том, что именно обвиняемая ехала с вами в тот вечер?

— Да, сэр.

— Могу ли я утверждать, что ваша уверенность значительно окрепла после неоднократных встреч с обвиняемой при подготовке процесса?

— Нет, сэр, я с этим не согласен. Я хорошо запомнил ее еще в тот вечер.

— То есть вы уверены, что дважды имели дело с обвиняемой?

— Да.

— И у вас нет ни малейшего сомнения, что именно обвиняемая взяла у вас платок? Как и в том, что вы отвезли ее на Милпас-Драйв?

— Да, я имел дело с одной и той же женщиной.

Перри Мейсон повернулся к переполненному залу и театральным жестом вытянул правую руку.

— Мей Сибли, встаньте! — воскликнул он.

Мей Сибли медленно поднялась со своего места.

— Взгляните на эту женщину, — обратился Мейсон к водителю, — скажите, видели ли вы ее раньше?

Клод Драмм вскочил на ноги.

— Ваша честь, я протестую против подобной формы проверки памяти свидетеля. Этот вопрос не имеет отношения к существу дела.

— Надеюсь, вы докажете нам необходимость ваших действий, — обратился судья к Мейсону.

— Для большей ясности я изменю последний вопрос, — ответил адвокат, — и спрошу вас, Сэм Марсон, признаете ли вы, что женщина, стоящая перед вами, ночью семнадцатого октября пришла к вам за платком, который она оставила в машине, возвращаясь в отель «Бридмонт» на Девятую улицу?

— Нет, сэр. Вот та женщина, — указал он на сидящую Бесси Форбс.

— Вы не могли ошибиться?

— Нет, сэр.

— А если бы вы не узнали женщину, пришедшую за платком, то с тем же успехом вы могли не узнать пассажирку, которую вы отвезли на Милпас-Драйв, не так ли?

— Конечно, если бы я не узнал одну, то мог бы ошибиться и во втором случае, — признал водитель.

Мейсон довольно улыбнулся.

— В этом-то все и дело.

Клод Драмм снова вскочил на ноги.

— Ваша честь, я прошу объявить перерыв до завтрашнего утра.

Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.

— Слушание дела откладывается до завтрашнего утра. Напоминаю присяжным, что они не имеют права говорить обо всем, что они услышали здесь. Также запрещается обсуждать дело в присутствии присяжных. — Судья стукнул молотком по столу и величественно проследовал в кабинет.

Клод Драмм многозначительно взглянул на двух полицейских, и те бросились к Мей Сибли. Мейсон устремился за ними.

— Судья Маркхэм просит вас троих зайти к нему в кабинет, — сказал он.

Полицейские удивленно переглянулись.

— Прошу за мной.

Мейсон направился к двери, за которой только что скрылся судья. На пороге он обернулся и крикнул:

— Эй, Драмм!

Тот поднял голову и посмотрел на адвоката.

— Не могли бы вы пройти со мной к судье Маркхэму?

После короткого раздумья Драмм кивнул и подошел к ним. Юристы прошли в кабинет, Мей Сибли и полицейские последовали за ними.

Вдоль стен стояли полки с книгами, центр комнаты занимал огромный дубовый стол, заваленный бумагами и раскрытыми фолиантами. Судья Маркхэм вопросительно взглянул на вошедших.

— Судья, — начал Мейсон, — эта молодая женщина — моя свидетельница. Она вызвана в суд защитой. Я заметил, как по сигналу Драмма к ней направились двое полицейских. Могу я попросить вас объяснить моей свидетельнице, что она может молчать, пока ее не вызовут официально, а полицейским, — что они не имеют права беспокоить ее?

Клод Драмм покраснел от ярости.

— Раз уж вы подняли этот вопрос и мы не в зале суда, давайте уж выясним все до конца.

— Ну что ж, приступим.

— Я собирался выяснить, заплатили ли этой молодой женщине. Я хотел бы узнать, не приходила ли она к водителю такси, чтобы потребовать у него платок, якобы оставленный ею ранее в кабине такси.

— Допустим, она ответила бы утвердительно. Что вы намеревались делать дальше?

— Я бы постарался выяснить, кто заплатил за устроенный маскарад, а потом получил бы ордер на арест этого человека.

— Этот человек — я. Я это сделал. И что теперь?

— Джентльмены, — вмешался судья, — мне кажется, что эта дискуссия увела нас в сторону.

— Наоборот, — возразил Мейсон, — я предполагал, что прокурор произнесет именно эти слова, и хочу, чтобы мы объяснились в вашем присутствии. В нашем штате нет закона, запрещающего одной женщине выступать в роли другой. И объявить себя владелицей потерянной вещи также не является преступлением, если при этом не преследуется цель присвоения чужой собственности.