— Почему вы думаете, что он сумасшедший?

— Почему я думаю, что он сумасшедший? — раздраженно переспросил Доркас. — Да вы сами вчера сказали мне об этом и попросили, чтобы наша встреча происходила в присутствии психиатра.

— Нет, — покачал головой Мейсон, — не извращайте моих слов, Доркас. Мне показалось, что у этого человека расшатаны нервы. И я попросил пригласить доктора, чтобы узнать квалифицированное мнение о психическом состоянии моего клиента.

— Как бы не так, — ехидно заметил Доркас. — Вы подумали, что он псих, и хотели это выяснить, прежде чем сунуть голову в петлю.

— Что значит «сунуть голову в петлю»? — возмутился Мейсон.

— Вы прекрасно понимаете меня. Вы приходите сюда с каким-то человеком, который требует арестовать богатого и уважаемого гражданина нашего города. Естественно, он стремится к тому, чтобы этот гражданин не отплатил ему той же монетой. Поэтому он и нанял вас. А вы посоветовали Картрайту не настаивать на аресте и согласиться с тем, что я вызову мистера Фоули к себе для профилактической беседы. Ну что ж, он приехал и рассказал мне много интересного.

Мейсон смотрел ему прямо в глаза.

— Я пришел сюда с честными намерениями. Я предупреждал, что мой клиент нервничает. Он сам говорил мне об этом. Он сказал, что его нервирует собачий вой.

В нашем округе действует постановление, согласно которому хозяева животных, нарушающих тишину, привлекаются к судебной ответственности. Мой клиент вправе требовать, чтобы закон защитил его, даже если владельцем собаки оказался богатый человек со связями в…

— Но собака не выла! — воскликнул Доркас. — В этом-то и дело.

— Извините меня, господа! вмешался Фоули. — Позвольте мне сказать пару слов.

Доркас кивнул.

— Мы вас слушаем.

— Я буду говорить откровенно, мистер Мейсон, — начал Фоули, — понимая, что вас интересуют только факты. Попутно я хочу отметить, что ваше стремление защитить права клиента не может не вызывать уважения.

Перри Мейсон медленно повернулся к Фоули.

— Давайте перейдем к фактам.

— У этого человека, Картрайта, несомненно, расстроена психика. Он арендовал соседний дом. Я уверен, что прежние хозяева даже не подозревали, с кем они связались. Его обслуживает одна глухая экономка. У него нет ни друзей, ни знакомых. Практически все время он проводит в доме.

— Это его право, — парировал Мейсон. — Может быть, ему не нравятся соседи.

Доркас вскочил на ноги.

— Послушайте, Мейсон, вы…

— Прошу вас, господа, — перебил его Фоули, — позвольте мне все объяснить. Я понимаю позицию мистера Мейсона. Он полагает, что я использовал политические связи, чтобы ущемить интересы его клиента.

— А разве это не так? — спросил адвокат.

— Нет, — улыбнулся Фоули. — Я лишь объяснил происходящее мистеру Доркасу. Ваш клиент, повторяю, очень странный человек. Он ведет жизнь отшельника и тем не менее постоянно шпионит за мной из окон своего дома. У него есть бинокль, и он следит за каждым моим шагом.

Доркас сел и, сунув сигарету в рот, закурил.

— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Я вас слушаю.

— Мой повар, китаец, первым обратил на это внимание. Он заметил световые блики от линз бинокля. Поймите меня правильно, мистер Мейсон, Я считаю, что из-за расстроенной психики ваш клиент не отдает себе отчета в своих поступках. К тому же у меня есть свидетели, которые подтвердят каждое мое слово.

— Хорошо. И что из этого следует?

— Я собираюсь, — с достоинством произнес Фоули, — подать жалобу на непрерывную слежку, которой я подвергаюсь со стороны Картрайта. Из-за этого прислуга отказывается у меня работать. Эта слежка раздражает меня и моих гостей. Картрайт ни разу не зажигал света в окнах верхнего этажа своего дома. И каждый вечер с биноклем в руках он приникает к окну и шпионит за мной. Он опасный сосед.

— Однако человек не совершает преступления, если смотрит в бинокль, не так ли?

— Вы прекрасно понимаете, Мейсон, — заметил Доркас, — что речь идет совсем о другом. Картрайт — сумасшедший.

— С чего вы это взяли?

— Он жаловался на собачий вой, а собака не выла.

— У вас есть собака? — спросил Мейсон у Фоули.

— Разумеется, — ответил тот.

— И вы говорите, что она не воет?

— Нет.

— И не выла две ночи подряд?

— Нет.

— Я переговорил с доктором Купером, — вмешался Доркас. — Он считает, что нервное возбуждение Картрайта в сочетании с опасениями за свою жизнь, проявляющимися в слуховых галлюцинациях, а именно в собачьем вое, который, как известно, предрекает чью-то смерть, могут толкнуть этого человека на преступление.

— Значит, — насупился Мейсон, — вы собираетесь его арестовать?

— Пока я предлагаю проверить его психическое состояние.

— Ну что ж, путь открыт. Но я хочу напомнить: чтобы человека направили на психиатрическую экспертизу, кто-то должен написать такое распоряжение. И кто это сделает? Вы?

— Возможно.

— Я советую вам не торопиться.

— Почему?

— Прежде чем утверждать, что мой клиент — сумасшедший, вам необходимо получить более подробную информацию. Иначе вас ждут неприятности.

— Господа, господа! — воскликнул Фоули. — Пожалуйста, не ссорьтесь. В конце концов, главное сейчас — помочь бедняге Картрайту. Я не держу на него зла. Он ведет себя несколько странно, но я убежден, что это следствие душевного заболевания. И я хочу, чтобы специалисты проверили, прав я или нет. Если же Картрайт совершенно здоров, я, естественно, приму меры, которые отвадят его от моих окон и собаки.

Доркас взглянул на Мейсона.

— Тут ничего не поделаешь, Перри. У Фоули развязаны руки. Вы привели Картрайта ко мне, чтобы предупредить встречный иск Фоули по поводу злонамеренного судебного преследования. Если бы ваш клиент представил нам факты во всей полноте, не возник бы вопрос о злоупотреблении им своими правами. Но он пытался нас дезинформировать.

Мейсон невесело рассмеялся.

— Вы стараетесь найти основание для судебного иска? — спросил он у Фоули.

— Нет, — ответил тот.

— Я лишь напоминаю вам обоим, что Картрайт не подал жалобы, а вы, Доркас, не выписали ордера на арест и решили ограничиться письмом, не так ли?

— Юридически — да, — неторопливо произнес Доркас. — Но если этот человек сумасшедший, необходимо принять какие-то меры.

— Однако ваша уверенность в душевном заболевании моего клиента базируется лишь на заявлении мистера Фоули, который утверждает, что собака не выла.

— Естественно, но мистер Фоули говорит, что у него есть свидетели.

— Вот именно — говорит, — настаивал Мейсон. — И пока вы не допросите свидетелей, вы не определите, кто из них сумасшедший. Не исключено, что им окажется мистер Фоули.

Фоули засмеялся, но его глаза злобно сверкнули.

— Ну что ж, — вздохнул Доркас, — ка&л» донимаю, вы хотите, чтобы мы прежде всего провелит. расследование.

— Естественно, — улыбнулся Мейсон. — После разговора с моим клиентом вы лишь написали письмо. Если сегодня вы поступите так же, сообщив Картрайту, что, по утверждению мистера Фоули, он сумасшедший, я не буду возражать. Но если, основываясь лишь на словах мистера Фоули, вы начнете судебное преследование Картрайта, я встану на защиту его прав.

После минутного колебания Доркас снял телефонную трубку.

— … Мне нужен Билл Пембертон… Привет… Билл?.. Это Пит Доркас. Послушай, у нас тут возник небольшой конфликт между двумя богачами с Милпас-Драйв. Речь идет о воющей собаке-Один говорит, что собака воет, другой это отрицает и утверждает, что первый — псих. Перри Мейсон оказался адвокатом этого психа и требует проведения расследования. Не мог бы ты прийти сюда и помочь нам?.. Отлично, мы тебя ждем.

Он положил трубку и взглянул на Мейсона.

— Учтите, Перри, вы сами затеяли это дело. И если выяснится, что ваш клиент — душевнобольной, я отправлю его в психиатрическую лечебницу. Если только вы не найдете родственников, чтобы они подыскали для него частную клинику.

— Вот тут я с вами полностью согласен, Доркас. Почему вы не начали с этого?

— С чего?

— Не посоветовали мне найти его родственников. Я ничего не имею против вас, Пит. Но когда дело касается моего клиента, я борюсь за него до последнего.

Доркас вздохнул и развел руками.

— Это уж точно. Поэтому с вами трудно поладить.

— Совсем наоборот, — улыбнулся Мейсон. — Особенно если с моим клиентом ведут честную игру.

— Не волнуйтесь, Мейсон, пока я здесь, с вашим клиентом обойдутся по справедливости. Билл Пембертон поедет на Милпас-Драйв и все выяснит.

— Я хочу сопровождать его, — заявил Мейсон.

— Вы сможете поехать с ними, мистер Фоули? — спросил Доркас.

— Когда? *

— Немедленно, — ответил Мейсон. — Чем быстрее, тем лучше.

— Хорошо. Я поеду с вами.

Открылась дверь, и в кабинет с добродушной улыбкой вошел тощий человек лет сорока пяти.

— Здравствуйте, все! — воскликнул он.

— Привет, Пембертон, — ответил Мейсон.

— Билл, — сказал Доркас, — познакомься с мистером Фоули. Мистер Фоули — один из участников конфликта.

Помощник шерифа и Фоули обменялись рукопожатиями, и Пембертон повернулся к Мейсону.

— Так что у нас произошло?

— Воющая собака, — вздохнул тот.

— Не слишком ли много суеты вокруг одной собаки? Может, ей надо дать кусок мяса и она замолчит?

— Она уже замолчала, — рассмеялся Фоули. — В этом-то все и дело.

— По дороге они расскажут тебе, о чем идет речь. Итак, мистер Фоули представляет одну сторону, Мейсон — другую. Все началось с жалобы по поводу собачьего воя, а вылилось в слежку, манию преследования и тому подобное. Поезжай с ними и разберись на месте. Поговори со свидетелями, а о результатах доложи мне. Мой следующий шаг будет зависеть от того, что ты выяснишь.