— Это ничего бы не дало, — возразил Перри Мейсон. — Записи этого заявления уничтожены, и Грейвз поклялся бы, что он либо ничего такого не говорил, либо что Фрэнсис Силейн просила дать ей благоприятную возможность и он попытался оставить ее в стороне.

— Чушь, — сказал Неверс.

Перри Мейсон выдвинул ящик письменного стола и достал бутылку виски.

— Вот что я вам скажу, Гарри, — сказал он. — Если вы меня не подведете, вы об этом не пожалеете.

— На что вы намекаете? — спросил Неверс.

— Я намекаю на то, что вы можете находиться неподалеку во время этого эксперимента и отхватить хороший материал для сенсации на первой полосе.

Гарри Неверс отодвинул стакан, который Мейсон протянул ему вместе с бутылкой, и поднес бутылку ко рту. Сделав несколько глотков, он отдал бутылку обратно адвокату.

— Когда же эта сенсация должна произойти? — спросил он. — Сразу после эксперимента?

— Вряд ли, — сказал Перри Мейсон. — Наверное, мне придется немного потрудиться.

Репортер заговорил, как бы высказывая мысли вслух.

— Мы можем заставить окружную прокуратуру провести этот следственный эксперимент, — сказал он. — Этот эксперимент должен пройти без сучка, без задоринки. Но у вас имеется кое-что про запас. Вы ведете это дело с таким же пылом, как если бы просто присутствовали при судебном осмотре трупа следователем и присяжными. Вы передвигаетесь прыжками и позволяете обвинению вываливать все свои смертельные улики. Все в городе толкуют о слабой линии защиты.

— Неужели? — осведомился Мейсон, приподняв бровь.

— А, бросьте! — запальчиво сказал Неверс. — Вы прекрасно знаете, что это так. Выпускник юридического колледжа вел бы это дело лучше, чем вы. Все только об этом и говорят. Город разделился на два лагеря — на тех, кто считает вас умным как дьявол и думает, что у вас имеется про запас какой-то козырь, и тех, кто думает, что в других делах вам просто везло, а на самом деле в голове у вас пусто. Естественно, это дело вызывает огромный интерес. Против такой богачки, как Фрэнсис Силейн, выдвинуто обвинение; тайный брак, любовь и прочая дребедень — все это заполняет первые полосы газет. Не каждый день представляется возможность вести подобное дело, сражаться так, чтобы твое имя две-три недели красовалось на первых полосах газет. Вместо этого вы ведете себя, как недотепа. Это дело об убийстве, а процесс несется вперед на всех парах с такой скоростью, с какой жирный поросенок выскальзывает из рук фермера.

Перри Мейсон закупорил бутылку и сунул ее обратно в ящик письменного стола.

Неверс испытующе посмотрел на него.

— Собираетесь что-нибудь сказать? — спросил репортер.

— Нет, — сказал Перри Мейсон.

Неверс ухмыльнулся и вытер тыльной стороной ладони рот.

— Ладно, — заключил Неверс. — Я выполнил свой долг. Сообщу редактору новостей, что вывернулся наизнанку, пытаясь что-нибудь из вас выжать. Возможно, мне удастся придумать кое-что между строк для читателей.

Перри Мейсон взял репортера под руку и проводил до выхода в коридор.

— Послушайте, Гарри, — сказал он, — если будете что-нибудь придумывать, постарайтесь сделать как надо.

Перри Мейсон постоял в дверях и внезапно повернулся к репортеру.

— Хорошо, — сказал он, — сообщу вам кое-что из первых рук. Роб Глисон собирается сделать полное признание и взять на себя всю вину за совершенное преступление, выгораживая Фрэнсис Силейн.

Неверс уставился на адвоката.

— Вы не можете предоставить мне это для публикации, — сказал он.

— Почему? — спросил Перри Мейсон.

— Это будет нарушением профессиональной тайны.

— Все в порядке, — непринужденно заявил Мейсон, — не используйте мое имя, вот и все. Отметьте это как информацию из источника, близкого к соответствующим кругам.

— Бог мой! — воскликнул Неверс. — Это будет наихудший вариант клеветы, если мы не сможем ее подкрепить!

— Вы можете ее подкрепить, — сказал Мейсон. — Если кто-либо потребует объяснений, раскройте источник вашей информации.

— То есть что она исходит от вас?

— То есть что она исходит от меня, — подтвердил Мейсон.

Неверс глубоко вздохнул.

— Послушайте Перри, — сказал он, — я видел, как многие приходили, я видел, как многие уходили. Мне случалось участвовать во всякого рода делах и интервьюировать всяких людей. Я встречался с хитрецами и с теми, кто только воображал себя хитрецом. Я встречал тупиц, которые об этом не подозревали, и тупиц, которые думали, что они умные, но вы любому дадите сто очков вперед. У меня никогда еще не бывало такого интервью с адвокатом!

Мейсон положил ладонь на плечо репортера и слегка подтолкнул того к выходу.

— Будет вам, — сказал он, — я дал вам кое-что. Дайте и вы мне.

В приемной находился Фрэнк Эверли, весь его облик выражал нетерпение.

— Ты хотел меня видеть? — спросил Перри Мейсон.

Эверли кивнул.

— Входи.

Эверли вошел в кабинет. Перри Мейсон подождал в дверях, пока Гарри Неверс не выйдет в коридор, затем закрыл дверь кабинета и повернулся к Эверли.

Эверли кашлянул и отвел глаза.

— Не слишком ли быстро идет слушание дела, мистер Мейсон? — спросил он.

Мейсон улыбнулся устало и терпеливо.

— Другими словами, — сказал он, — ты слышал кое-какие комментарии на тему о том, что я потерпел крах в защите и обвинение громит меня по всем статьям, так?

Эверли покраснел и, заикаясь, произнес:

— Я ничего подобного не говорил, мистер Мейсон.

— Ты слышал когда-нибудь историю о человеке, — благожелательно продолжал Мейсон, — который предъявил иск соседу, утверждая, что его искусала собака соседа? Сосед выдвинул свои возражения, отрицая, что его собака злая, что его собака покусала истца и что у него вообще есть собака.

— Да, — сказал Фрэнс Эверли, — я слышал эту басню. В стенах юридического колледжа она считается классикой.

— Отлично, — сказал Перри Мейсон. — Защита в этом деле выставила себя на посмешище, потому что слишком уж размахнулась. Так вот, когда дело сомнительное, можно попытаться иметь какое-то средство про запас. Но надо помнить, что эффективен такой лук, на котором натянуты две тетивы: хотя бы одна пошлет стрелу в цель.

— Вы хотите сказать, что жертвуете всем в этом деле, чтобы сосредоточиться на одном пункте? — спросил помощник.

— Да, — ответил Перри Мейсон, — невиновность Фрэнсис Силейн и Роба Глисона фактически подтверждается на основании тех показаний, которые мы в настоящее время заслушали. Их виновность просто не может быть доказана, и это ясно. Но я хочу сделать больше, чем просто разумно обосновать сомнение и вдолбить его в головы присяжных. Я хочу добиться полного оправдания.

Фрэнк Эверли, широко раскрыв глаза, недоверчиво уставился на Перри Мейсона.

— Господи! — выдохнул он. — Я думал, что все происходившее сегодня окончательно подтвердило виновность Фрэнсис Силейн и Роба Глисона. Я думал, что если только нам не удастся опровергнуть показания некоторых свидетелей, то мы спокойно можем смириться с вердиктом — «виновны в убийстве первой категории».

Мейсон устало покачал головой.

— Нет, — сказал он, — основной вопрос этого дела уже возник на переднем плане. Я пытаюсь сейчас обрушить этот вопрос на головы присяжных с таким треском, что они никогда этого не забудут. И запомни: я так напугал Клода Драмма тем, как развиваются события, что он сейчас на грани паники. Он считает, что у меня в запасе имеется козырь, иначе я не отдал бы ему всю инициативу.

— Присяжные, — предположил Фрэнк Эверли, — кажется, настроены против нас.

— Еще бы они не были так настроены, — сказал Перри Мейсон. — А в дальнейшем они и вовсе на нас ополчатся. Ты обратил внимание, как действует Клод Драмм? Он формирует в умах присяжных состав преступления, пользуясь всего-навсего поверхностными показаниями. Когда он будет готов закончить излагать материалы дела, он начнет предъявлять фотографии трупа, лежащего поперек стола, окровавленного пресс-папье, страхового полиса, запятнанного кровью убитого, и все такое. Затем он передаст дело нам и оставит нас лицом к лицу с ожесточившимися присяжными, готовыми вынести смертный приговор.

— Я не понимаю, — сказал Эверли, — как вы собираетесь остановить его.

— Я не собираюсь его останавливать, — улыбнулся Перри Мейсон. — Я собираюсь его опередить.

В кабинет вошла Делла Стрит.

— В приемной мистер Дрейк, — сообщила она, — он говорит, что это очень важно.

Перри Мейсон улыбнулся ей.

— Ему придется подождать всего минутку, — сказал он, — я кое-что объясняю Фрэнку Эверли.

Делла Стрит посмотрела на Перри Мейсона взглядом, в котором светилась нежность.

— Я припоминаю, — мягко сказала она, — что я тоже когда-то заставила вас кое-что мне объяснить. После этого я настолько поверила в вас, что мне теперь не требуются объяснения.

Перри Мейсон вопросительно посмотрел на секретаршу.

— Ты читала газеты? — спросил он.

— Дневные выпуски.

— И тебе известно, как идет судебный процесс? — Да.

— Ты решила, что я веду довольно слабую защиту?

Она застыла на месте и с укором посмотрела на

Фрэнка Эверли.

— Кто это сказал? — спросила она.

— На это намекают в газетах, — объяснил Перри Мейсон.

— Так вот, — объявила Делла Стрит, — я только что поспорила с Полом Дрейком на половину своего месячного жалованья, что вы добьетесь оправдания обоих обвиняемых. Это доказывает, насколько я в вас верю.

— Значит, — заключил Перри Мейсон, — Дрейк принес плохие новости. Вы оба отправляйтесь отсюда и дайте мне с ним поговорить. Вам известно, что он выполняет кое-какую работу для меня в связи с этим делом. Вероятно, он добыл секретную информацию. Рискованно было с ним держать пари, если это так.