— Где? — спросил Райкер.

— Я не могу вам это сказать.

— Ладно, дальше. — Джонсон был нетерпелив, словно гончий пес. — И что девушка?

— Я знаю о ней не так много. Но у нее есть возлюбленный, примчался за ней из Кловердаля — некий доктор Роберт Дорэй. Он остановился в «Мидуик-отеле» на Ист-Фолкнер-стрит. Совсем тронувшийся от любви славный малый. Уверен, что у него не было и мысли об убийстве, так он поглощен своими чувствами… Но если бы они пересеклись с Пэттоном, Дорэй задал ему отличную трепку!..

— Кажется, дело проясняется, — пробормотал Райкер. Мейсон обратил к ним детски-невинное лицо:

— Я говорил вам, что могу помочь, насколько допустимо. Шут его знает, парни, вы зарабатываете на жизнь, как я. На самом деле я никогда ничего не имел против полиции… Она заводит дело, насколько позволяют обстоятельства, а я иду в суд и уже сам разбираю это дело по косточкам. Вот так. И если вы арестуете моего клиента, возможности отработать свой гонорар у меня не будет…

— Это верно, — согласился Райкер.

— А не можете ли вы рассказать нам еще что-нибудь о Маджери Клун? — спросил Джонсон.

— Делла, — вызвал Перри Мейсон секретаря, — принеси мне папку с делом о «Счастливых ножках».

Девушка кивнула и минуту спустя вернулась с папкой.

— Пока все, — сказал ей адвокат.

Она вышла, несколько громче против обыкновения хлопнув дверью. Перри Мейсон достал из папки фотографию.

— Ну, парни, — сказал он, — вот снимок Маджери Клун. Думаю, вы узнали ее, если видели раньше?

Райкер присвистнул. Оба полицейских поднялись, чтобы поближе посмотреть фотографию, поскольку Мейсон держал ее в руке.

— Девочки с такими ножками всегда причиняют беспокойства! Держу пари, она замешана в нашем убийстве…

Мейсон пожал плечами.

— Вы не можете доказать это без меня, парни, — бодро ответил он. — Я получил гонорар за попытку «раскрутить» Пэттона. Теперь он мертв, и мне не придется больше им заниматься. Вы можете проверить все мои отчеты, связавшись с Манчестером… Вы бы лучше, вообще-то говоря, присмотрели за этим доктором Дорэем. Когда дело попадет в газеты, Дорэй решит, что его здесь ничто не держит, и укатит назад в Кловердаль.

— Я думал, он приехал за девчонкой, — сказал Райкер.

— Неужели? — поднял брови Мейсон.

— Разве вы не так выразились?

— Не думаю.

— А у меня создалось такое впечатление…

Мейсон вздохнул и, приложив руку к сердцу, сказал:

— Парни, вы ничего не сможете доказать без меня. Я рассказал вам все, что знаю, не нарушая, конечно, профессиональную тайну. Вы можете сидеть тут сколько угодно, но больше у меня для вас ничего нет!..

Райкер засмеялся и встал, Джонсон, помедлив, тоже поднялся, отодвинув кресло.

— Вы можете выйти здесь, — посоветовал им Мейсон, открывая дверь в коридор. И чем дальше отходили они от кабинета, тем неотчетливее различал Мейсон их отдаляющиеся шаги. Он захлопнул замок, подошел к двери, ведущей в приемную, открыл ее и, посмотрев на Деллу Стрит, улыбнулся ей.

— Что случилось, шеф? — хрипло спросила она.

— Убит Пэттон.

— Перед тем, как вы туда поехали, или после?

— Передо мной. Если бы его убили после, я был бы замешан…

— А сейчас?

Он покачал головой, сел на край стола, вздохнул и раздельно сказал:

— Этого я не знаю.

Она подошла к нему и положила свою руку на его крупную кисть.

— Вы можете мне рассказать? — грудным голосом спросила она.

— Перед тем как ты пришла сюда, мне позвонил Пол Дрейк и дал адрес Пэттона. Это на Мапл-авеню. Я поехал туда. Дрейк тронулся минут через пять после меня. У здания я заметил симпатичную бабенку, она как раз выходила. На ней были белое пальто, белая шляпка и белые полусапожки. А глаза под цвет фиалок, и такие испуганные. Я заметил ее, поскольку она выглядела виноватой и до смерти напуганной. Потом я поднялся, постучал к Пэттону, мне никто не ответил. Позвонил — ничего. Я подергал ручку, и дверь открылась.

Он замолчал, чуть подавшись вперед, а Делла мягко и успокаивающе слегка погладила его руку.

— Ну? — спросила она.

— Я вошел, — продолжал он. — Что-то показалось мне подозрительным. Это была гостиная. На столе лежали шляпа, трость и перчатки. Я заметил это через замочную скважину еще перед тем, как вошел. Поэтому я и подумал, что кто-то дома…

— Зачем вы туда вошли?

— Мне нужен был Пэттон. Он не отвечал ни на стук, ни на звонок, и тем не менее находился дома… Я подумал: мало ли что…

— Продолжайте.

— В гостиной никого не было, но когда я вошел в спальню, там на полу лежал Пэттон, мертвый. Его ударили большим разделочным ножом. Грязная работа.

— А как? — спросила Делла Стрит.

— Смерть наступила мгновенно, да, огромное отверстие, прямо в области сердца.

С ужасом, отразившимся в карих глазах, она тем не менее спокойно произнесла:

— Да, могу себе представить… И что потом?

— В другой комнате на полу я увидел кожаную дубинку.

— Но если его убили ножом, зачем тогда дубинка.

— Сам не могу понять. Все это странно.

— Вы известили полицию? — спросила девушка.

— Это сыграло бы против меня. Я стер отпечатки своих пальцев с дверных ручек. Я знал, что Пол Дрейк приедет минут через пять, и хотел уступить Дрейку как профессионалу возможность первым обнаружить тело. Я знал, что он сообщит полиции. Как только вышел из номера, я услышал, что открылся лифт, и раздались голоса: женский повествовал о какой-то девушке, которая закатила в ванной комнате убитого истерику. И, судя по обращениям женщины, я понял, что она идет с полицейским. Я сразу сообразил, что может выйти. Меня увидят у номера, где убит человек, и, как бы я ни излагал всю историю, мне никогда не поверили бы. Не то что меня обвинили бы в убийстве, но быстро склеили бы версию, что один из моих клиентов убил, потом позвонил мне, а я скрыл доказательства или что-то в этом роде. Я представил, что люди, которые мне доверяют и которыми я занимался, могут быть замешаны в этом… После того как фараон увидел бы меня или выходящим из номера, или стоящим возле него, я никогда не смог бы защищать кого-либо, обвиняемого в убийстве, потому что судья все время держал бы в голове мой, хоть и недоказанный, сговор с клиентом.

— Что вы сделали? — спросила Делла, целиком поглощенная его рассказом.

— Мне пришлось сориентироваться: я должен был не попасть в расставленный рядом капкан… Я достал подходящий ключ из кармана и закрыл дверь — замок был легкий. Я притворился, будто никого не замечаю, и стал стучать в дверь. Полицейский наконец вышел из-за угла этого длинного, плохо освещенного тоннеля-коридора и увидел, что я кручусь у дверей. Тогда я дважды нажал кнопку звонка. Потом с недовольной физиономией повернулся, чтобы уйти, и тут якобы увидел подошедших.

— Здорово, — воскликнула девушка.

— Да, все это ничего, но потом я совершил самую роковую ошибку.

— Какую? — спросила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.

— Я недооценил, насколько умен Дж.Р. Брэдбери.

— О, — облегченно вздохнула она, а потом покрутила пальцем у виска. — У него…

— Да, ты права!

— Нет, вы знаете, шеф, он очень странный… У него такой блуждающий взгляд, и ведет себя как мальчишка. Он предлагал мне сигарету, когда вы вышли, помните?

— Да.

— Он наклонился, чтобы зажечь сигарету…

— …и попытался поцеловать тебя? — ревниво спросил Перри Мейсон.

— Нет, — с тихой улыбкой ответила она. — Даже смешно, я так и решила, да и сейчас так считаю, но что-то заставило его передумать.

— Что же?

— Не знаю.

— Может, он подумал, что ты расскажешь мне?

— Да нет, не то…

— И что он сделал?

— Он так близко ко мне наклонился, поднес спичку к сигарете, потом резко выпрямился и отошел в другую сторону. Он стоял и меня изучал, как живописец — натурщицу, словно он представлял себе, как меня рисовать… Это был какой-то особенный взгляд, впитывающий и вспоминающий. Он смотрел на меня и вроде не на меня…

— А потом? — спросил адвокат.

— Потом он вышел из этого состояния, рассмеялся и сказал, что лучше пойдет за газетами и портфелем…

— И ушел?

— Да.

— Кстати, куда он их дел?

— Оставил здесь.

— Он, уходя, сказал что-нибудь о портфеле?

— Нет, и не вспомнил…

— А куда ты дела их?

Она кивнула в сторону шкафа.

Перри Мейсон подошел к нему, открыл дверцу и достал добротный кожаный портфель и газеты. В глаза бросился разухабистый шрифт названия: «Независимость Кловердаля», и почему-то дата выпуска газеты: два месяца назад.

— А ключ от шкафа есть? — спросил Мейсон.

— Да, у меня.

— Давай запрем шкаф, пока весь этот материал здесь…

— Может, лучше в сейф?

— Не думаю, что это так уж важно, но все-таки пусть лежат в закрытом шкафу.

Делла Стрит подошла к шкафу и свои ключом закрыла дверцу.

— Вы не закончили мне рассказывать о Брэдбери, — напомнила она адвокату.

— Ну, я увидел у здания ту девушку… Я почему-то решил, что она замешана в убийстве. Понял, что это Маджери Клун, и позвонил Брэдбери.

— Сказали, что Пэттон убит?

— Да, и расспросил его о Маджери Клун, ведь если это точно Маджери, мне предстояло действовать быстро, опережая полицию…

— Да, вам пришлось все выяснить у Брэдбери, а также, что бы он хотел.

— Конечно.

— Да, я многое поняла из его разговора с вами…

— Ты вообще умница…

— Меня очень настораживает, что здесь что-то не так. Когда вы с ним говорили по телефону, он был абсолютно вне себя, казалось, вот-вот швырнет в стену аппарат… Он та-ак тяжело дышал, а глаза были такие огромные…

— Ну вот в принципе и вся моя история, — подытожил Мейсон.

— И как же теперь?

— Мне нельзя проговориться, что я был в комнате убитого. Если полицейские пронюхают, наверняка будут меня подозревать. Поэтому, дружок, моя история томится за закрытой дверью. Надолго ли?