Палмер Эндикотт вернулся с бутылкой виски и стаканами, в которых лежали кубики льда.

– Ну, как дела? – обернулся он к Мейсону.

Рассмотрев отпечатки пальцев, Мейсон высказал свое мнение:

– Похоже на отпечаток большого пальца. Да, все правильно. Отпечаток большого пальца. Они полностью совпадают.

– Дайте мне посмотреть. – Найлс встал, подошел к Мейсону и стал изучать отпечатки через его плечо. – Да, похоже, что совпадают, – согласился он.

Палмер Эндикотт разлил виски по стаканам. Он не пользовался мерным стаканчиком для разливания спиртных напитков, и было заметно, что он пытается экономить виски. Когда он добавил содовой, получившаяся смесь по цвету почти не напоминала виски.

– Я надеюсь, что теперь ты удовлетворен, – сказал Ральф.

Палмер Эндикотт дал сестре стакан и ответил:

– Нет, я не удовлетворен, а просто убежден. Конечно, Ральф, – продолжал он задумчиво, – у тебя не было поводов ее убивать. Я не вижу мотива. Но, несомненно, возможность у тебя была.

– Я не убивал ее! – с негодованием воскликнул Ральф. – Она оставалась жива и здорова, когда я с ней попрощался, и готов поспорить, что вскрытие покажет, что ее убили значительно позднее моего ухода.

– А какое точное время смерти, мистер Мейсон? – спросил Найлс.

– Я думаю, где-то одиннадцать сорок, – ответил Мейсон.

– Узнаем в полиции, – сказал Найлс.

Палмер Эндикотт медленно кивнул, потягивая виски.

– Если можно судить по этому чеку, – заметил Мейсон, – когда Роза Килинг расписывалась, она сильно нажимала на ручку, буквы прямые, и много всяких дополнительных закорючек.

– Я тоже обратил на это внимание, – сказал Найлс.

– Но на этой копии, сделанной под копирку, нет ничего подобного.

– Естественно, нет, – заявила Лоррэн Парсонс. – Она писала письмо совсем другой ручкой. Пожалуйста, не пытайтесь нас запутать, мистер Мейсон.

Мейсон любезно улыбнулся.

– Я стараюсь разобраться с этим делом, миссис Парсонс. Очевидно, что письмо написано шариковой ручкой. В противном случае такой четкой копии не получилось бы.

– Это тот же почерк, – ледяным тоном заметила миссис Парсонс. – Те же прямые буквы, что и в подписи на чеке, удостоверенном банком.

– Вы, наверное, меня неправильно поняли, – сказал Мейсон. – Я просто поднял вопрос.

Ральф Эндикотт повернулся к Найлсу.

– Что вы об этом думаете? – спросил он своего адвоката.

– Вы были очень откровенны с мистером Мейсоном. Вы превзошли себя, рассказывая ему о том, о чем совершенно не должны были ставить его в известность.

– Я хочу, чтобы он полностью представлял ситуацию, – сказал Ральф Эндикотт.

– Теперь он ее представляет.

Мейсон отодвинул стул.

– Я получил ответы на все интересующие меня вопросы. Спасибо.

Найлс пожал ему руку. Палмер Эндикотт специально обошел вокруг стола, чтобы тоже пожать руку Мейсону. Лоррэн Парсонс холодно кивнула головой, а Ральф Эндикотт только поклонился, не предлагая руки.

Мейсон вышел из дома, сел в машину, доехал до первого телефона-автомата и позвонил в управление полиции.

Лейтенанта Трэгга на месте не оказалось.

– Я хочу оставить для него сообщение, – сказал Мейсон.

– Хорошо, записываю, – ответил голос на другом конце провода.

– Вы сможете до него дозвониться?

– Думаю, да. Поищем его по рации. Что ему передать?

– Скажите, что Ральф Эндикотт сегодня в начале одиннадцатого представил для удостоверения чек в Центральный сберегательный банк. Чек датирован сегодняшним днем, подлежит к оплате ему лично и подписан Розой Килинг. Это важно?

– Если это правда, – ответил голос, – то чрезвычайно важно.

– Да, правда, – подтвердил Мейсон.

Он повесил трубку и набрал телефон Марлин Марлоу.

Через секунду она ответила.

– Вы одна? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Молодой человек?

– Нет.

– Подруга?

– Нет.

– Полиция?

– Да.

– Теперь неизвестно, куда подует ветер. В течение следующего часа у полиции будет копия, сделанная под копирку, уничтоженного вами письма. Не отрицайте, что его получали, скажите, что так разозлились, прочитав его, что…

Мейсон услышал странный звук на другом конце провода, потом сдавленный возглас.

Адвокат секунду помедлил, затем продолжил спокойно говорить:

– Я думаю, дело об убийстве практически решено. Я узнал, что сегодня в начале одиннадцатого Ральф Эндикотт представил для удостоверения в банке чек, датированный сегодняшним числом и подписанный Розой Килинг. Поэтому он последний, кто видел Розу живой. Советую вам по возможности помогать полиции и все им рассказать, потому что, уверен, убийство будет раскрыто в несколько ближайших часов.

На другом конце провода молчали.

– Вы меня слушаете? – спросил Мейсон.

В ответ прозвучал голос лейтенанта Трэгга:

– Большое спасибо, адвокат. Ваш совет очень кстати. Я решил взять трубку, когда мисс Марлоу начала отвечать односложно. Мне почему-то пришло в голову, что это вы задаете вопросы.

– А что вы там делаете? – спросил Мейсон.

– Исполняю профессиональные обязанности, – ответил Трэгг.

– Как и я, – заметил Мейсон.

– Похоже на то.

– Вы кажетесь разочарованным, Трэгг.

– Не разочарованным. Просто удивленным. Так странно слышать, как вы советуете клиенту во всем помогать полиции.

– Я всегда это советую, – весело ответил Мейсон. – Только вам редко удается меня подслушать. Вы не связывались с полицейским управлением?

– А в чем дело?

– Я туда звонил и оставил для вас сообщение.

– Черт побери!

– О чеке.

– Это все правда?

– Конечно. Повесьте трубку, и вам сразу позвонят из управления.

– Я сам позвоню туда, как только повешу трубку, потому что не исключено, что вы в очередной раз работаете на публику, Мейсон. Откуда я знаю, может, вы еще не звонили в управление, а только сейчас решили это сделать. Еще неизвестно, получили они эту информацию или нет.

– Она уже там, – заверил его Мейсон. – А все-таки, что вам нужно от мисс Марлоу?

– Я ее допрашиваю.

– Она ответит на все ваши вопросы.

– М-да, – сухо заметил Трэгг. – Сейчас я прихожу к выводу, что она знает ответы на все вопросы. И не пытайтесь звонить в управление, потому что я вас опережу.

Трэгг повесил трубку.

Мейсон набрал номер своей конторы. К телефону подошла Герти.

– Что ты там делаешь? – спросил адвокат. – Решила остаться на ночную смену?

– Мисс Стрит сказала, что сегодня ночью события могут развиваться очень быстро, и мы обе решили подождать. Она принесла булочки с горячими сосисками и кофе. Мы поели, теперь сидим и разговариваем.

– Делла там?

– Да.

– Дай мне ее, пожалуйста.

Делла Стрит взяла трубку:

– Да, шеф?

– Слава богу, ты на месте! – воскликнул Мейсон. – Надо действовать быстро. Достань бланки. Приготовь «хабэас корпус»[2] в отношении Марлин Марлоу. Укажи, что полиция задержала ее без предъявления каких-либо обвинений, а следовательно, задержание является незаконным и неправомерным. Пусть судья подпишет его, и проверь, чтобы в него было включено положение о том, что она может быть выпущена под залог в ожидании слушания по приказу. Ты поняла?

– Да, шеф. Мы с Герти сейчас все подготовим.

– Прекрасно. Нельзя терять ни секунды.

– Полиция арестовала Марлин Марлоу?

– Собирается, – ответил Мейсон.

– А что потом?

– Мы сталкиваемся с весьма щекотливой, деликатной личной проблемой: у Ральфа Эндикотта есть сделанная под копирку копия письма, которое, как он утверждает, Роза Килинг вчера послала Марлин Марлоу.

– О нет! – в отчаянии воскликнула Делла Стрит.

– К сожалению, да, – ответил Мейсон и повесил трубку.

Глава 13

На Марлин Марлоу направили яркую лампу, которая давала возможность видеть любое изменение в выражении ее лица.

Следователи и полицейские, сидевшие вокруг нее, казались нечеткими, расплывчатыми, туманными фигурами.

– Вы можете сделать так, чтобы меня не слепило? – спросила она.

– В чем дело? – послышался насмешливый голос сержанта Голкомба. – Вы боитесь, что мы посмотрим вам в глаза?

– Я не боюсь, даже если вы заглянете ко мне в душу, – с негодованием ответила Марлин, – но у меня разболелась голова. Я устала. Это похоже на то, когда ночью ведешь машину после тяжелого дня: ты устал, а тебя бесконечно слепят встречные фары.

– Ладно, хватит рассуждать о свете, – прервал ее Голкомб. – Лучше поговорим о деле. Чем быстрее вы нам все расскажете, тем скорее мы выключим свет.

– Вы носите бриллианты, – послышался другой голос. – Откуда они у вас?

– Я уже сказала вам. Моя мать работала медсестрой. Она ухаживала за Джорджем П. Эндикоттом в течение нескольких месяцев перед его смертью. Он знал, что умрет, и подарил ей семейные драгоценности. Он говорил, что у него нет наследников, которые могли бы носить их после его кончины.

– Кроме двух братьев и сестры.

– До них ему не было дела. Они даже ни разу не пришли к нему в больницу. Они стали нежными и любящими только после его смерти. Тогда они переселились в его дом и прибрали к рукам все, что только могли.

– А вы мстительны, – заметил сержант Голкомб.

– Я просто пытаюсь сказать вам правду.

– Ладно, – послышался голос из темной части комнаты, – вернемся к бриллиантам.

– Они были среди драгоценностей, подаренных Эндикоттом моей матери. Я получила их в наследство, когда она… умерла.

Из самого конца затемненного пространства послышался режущий ухо, насмешливый голос, который только делал неприятные замечания и бросал обвинения в адрес Марлин Марлоу:

– Ваша мать работала медсестрой. Она ухаживала за Эндикоттом. Она получила кругленькую сумму, когда он отправился на тот свет. А вы уверены, что она не помогла ему сыграть в ящик?