– Что вы называете «важными случаями»?

– Все, что указывает на какое-то изменение в физическом или психическом состоянии больного.

– Вы заявили, будто не учитываете прописываемые наркотики.

– Мы не даем наркотиков. Как правило.

– Ну а что же вы делаете?

– Мы обеспечиваем наших пациентов отдыхом, покоем и здоровой пищей. Мы…

– Мне было сказано, что Горас Шелби находится под воздействием сильного снотворного. Кто ему его дал?

– Сильное снотворное? – ненатурально удивился доктор Бекстер.

– Так я понял.

– Медикаменты мистеру Шелби прописывал другой врач, он у нас в штате не работает. Мы, разумеется, относимся с уважением к распоряжениям лечащих врачей наших пациентов.

– Кто его лечащий врач?

– Не помню его фамилии.

Мейсон осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти железную больничную койку, умывальник, комод с зеркалом, потертый линолеум на полу, ветхие тюлевые занавески на окнах.

– Куда ведет эта дверь?

– В ванную, – ответил доктор Бекстер.

Мейсон распахнул дверь: старомодная, неудобная ванна, туалет, еще более старый линолеум, наполненный доверху ящик для бумаги, кривое зеркало над маленькой аптечкой.

– А вторая дверь?

– Стенной шкаф. В нем пациенты хранят свою одежду.

– Я туда заглядывал, – сказал доктор Олм. – Одежды нет.

В шкафу прямо на стенке был набит ряд крючков.

– Он все забрал? – спросил Мейсон.

– Насколько нам известно, все, – ответил доктор Бекстер. – Конечно, у него практически ничего и не было. Брил его парикмахер… Что еще? Зубная щетка и тюбик с пастой, они остались в ванной. Ну и потом – у него была только та одежда, в которой он сюда приехал.

– Другими словами, – гнул свою линию Перри Мейсон, – когда его доставили сюда, он не имел понятия, что его везут в санаторий?

– Я этого не говорил, да и не мог бы сказать, потому что, откровенно говоря, не знаю.

– Отправляясь в санаторий, человек берет с собой по крайней мере чемодан с носильными вещами: пижаму, белье, рубашки, носки, носовые платки.

– Так поступает нормальный человек, – согласился доктор Бекстер.

– А Горас Шелби не был нормальным?

– Ни в коем случае. Он был раздражительным, нервничал, выходил из себя, грубил и огрызался.

– Кто привез его сюда?

– Его родственники.

– Сколько их было?

– Двое.

– Борден Финчли и Ральф Экветер?

– Один был точно Финчли, имени второго я не знаю. С ними была медсестра.

– Миссис Финчли?

– Вроде бы да.

– И они втроем силком затолкали мистера Шелби в этот бокс?

– Они зарегистрировали его, как положено. Он начал проявлять беспокойство, и сестре пришлось прибегнуть к наркотику.

– Вы знаете, что это был за наркотик?

– Она ввела его подкожно.

– Вы хотя бы спросили, что это за наркотик?

– Она сказала, что это средство было ему предписано его постоянным лечащим врачом.

– Посмотрели ли вы рецепт? Узнали ли вы фамилию врача?

– Я поверил ей на слово. Она же дипломированная медсестра.

– В нашем штате?

– Нет, как будто из Невады.

– Откуда вы знаете, что она дипломированная сестра?

– Так она мне отрекомендовалась. Ну и по тому, как она обращалась с мистером Шелби, было видно, что она имеет опыт работы с подобными больными.

Мейсон неожиданно схватил один из стульев, поднес его к стенному шкафу, влез на него и принялся шарить рукой на верхней полке.

– А это что такое? – спросил он, вытаскивая связку толстых ремней.

Кашлянув, доктор Бекстер смущенно сказал:

– Ремни.

– Все понимают, что не ленточки… Для чего они здесь?

– Мы их используем, чтобы усмирять пациентов, которые имеют склонность к буйному поведению… Вы прекрасно знаете, что во всех психиатрических больницах существуют либо смирительные рубашки, либо ремни.

– Иными словами, вы связываете человека в постели?

– Когда этого требует его состояние.

– И Гораса Шелби тоже привязывали?

– Не уверен. Возможно, на протяжении какого-то времени.

– Какого именно?

– Очень недолго. Мы прибегаем к помощи ремней, только когда с пациентом совершенно нельзя справиться, ну и потом, когда у нас не хватает обслуживающего персонала. Вы же сами видели, мистер Мейсон, что ремни были убраны.

– Убраны, говорите? Они перерезаны острым ножом.

– Боже мой, вы совершенно правы! – воскликнул доктор Бекстер, разглядывая две половинки ремня.

– В таком случае, если Горас Шелби на самом деле сбежал, как заявляете вы, значит, ему помог кто-то со стороны. Ибо он был привязан к своей постели все время, не стоит этого отрицать. А человеку, привязанному к этакой железной койке, даже руку не вытянуть, не то чтобы сбежать!

Бекстер промолчал.

Мейсон посмотрел на доктора Олма.

Тот возмущенно воскликнул:

– Обещаю вам не только разобраться в данной истории, но и проверить, что это за странное учреждение! Это вы открыли санаторий, Бекстер?

– Доктор Бекстер.

– Вы его сами основали? – переспросил доктор Олм, повышая голос.

– Нет, я купил его у человека, владевшего и санаторием, и домом отдыха.

– Он дипломированный врач?

– Я не интересовался его квалификацией. Я посмотрел лицензию, разрешающую ему заведовать этим лечебным заведением, и попросил переписать ее на мое имя.

– Кто это сделал?

– Лицо, продавшее мне это заведение.

– Советую вам сегодня в два часа быть в суде, – сказал доктор Олм. – Не сомневаюсь, что судья Пеллингер захочет с вами потолковать.

– Я не смогу быть в суде. Это невозможно физически. У меня множество пациентов, а обслуживающего персонала не хватает. Мы делали все, чтобы набрать штат компетентных работников, но у нас ничего не получилось.

– Сестры? Санитарки?

– У нас имеются сестры-практикантки, а дипломированная сестра всего одна, но самое трудное – найти хороших санитарок и уборщиц. Так что мы все в настоящее время выполняем двойную работу.

На ступеньках крыльца раздались шаги.

Голос Пола Дрейка произнес:

– Привет, Перри!

– Входи, – пригласил Мейсон.

Дрейк вошел в помещение.

Мейсон представил их:

– Доктор Грантланд Олм – мистер Дрейк. И доктор Бекстер.

– Вы детектив? – спросил доктор Олм.

– Точно.

– Я думаю, что мистер Мейсон обнаружил ключевое свидетельство, – сказал доктор Олм.

– Ключевое свидетельство?

– Да, связанное с исчезновением Гораса Шелби.

– С бегством Гораса Шелби, – поправил доктор Бекстер.

– Что касается меня, – сердито буркнул доктор Олм, – я рассуждаю так: человек исчез, и я не знаю, как это случилось, куда он отправился и кто его отсюда забрал.

– Он сам себя забрал! – снова крикнул Бекстер.

– Вы так считаете?

– Да.

– Хорошо, ловлю вас на слове.

– Что вы имеете в виду?

– Вы держали его здесь как человека, страдающего старческой немощью: утрата ориентации, неспособность заняться собой и своими делами. Когда он стал возражать против подобного отношения, вы привязали его ремнями к кровати, вы не пускали к нему посетителей, вы даже не разрешили его поверенному увидеться с ним. А теперь вы пытаетесь убедить нас, что этот человек оказался достаточно ловким и находчивым, чтобы найти способ перерезать ремни, подняться с постели, одеться, пройти по коридору главного здания, выйти незамеченным из ворот на улицу… И все это проделал немощный старик, у которого не было денег на автобус, и все же ему удалось скрыться. После этого попробуйте заявить в суде, что он был немощным, по-старчески слабоумным, нуждающимся в постороннем уходе, – и давайте посмотрим, кто вам поверит!

– Одну минуточку, одну минуточку, – забеспокоился доктор Бекстер, – конечно, ему могли и помочь. Просто я утверждаю, что это сделали не работники санатория. Другими словами, мы не старались его скрыть от суда и сорвать заседание…

– Это вовсе не то, что вы собирались нам сказать, а то, что сказали, – фыркнул доктор Олм. – Лично я высказал все. Сейчас я возвращаюсь и напишу рапорт суду. Не стану скрывать мое впечатление о данном, с позволения сказать, лечебном заведении… Впрочем, не стоит повторяться… Что вы скажете, Мейсон?

– Думаю, мне здесь делать нечего, – покачал головой адвокат, насмешливо поглядывая на сникшего доктора Бекстера. – Особенно потому, что мы все сегодня должны быть днем в суде… Полагаю, доктор Бекстер получил повестку в суд с вызовом на заседание?

– Если и нет, то получит, – сразу же отрезал доктор Олм. – Этим я займусь.

– Одну минуточку, одну минуточку. Я не смогу явиться в суд. У меня не хватает персонала, как я уже го…

– Понимаю, – с притворным сочувствием заговорил доктор Олм. – Со мной время от времени случается то же самое: меня вызывают в суд как эксперта, и я теряю целый день. Но ведь это одна из обязанностей нашей профессии, доктор!

Мейсон двинулся к выходу и отвел Дрейка в сторону:

– У тебя есть машина с телефоном?

Дрейк кивнул.

– Отлично. Пусть все твои люди будут готовы. Я хочу, чтобы на протяжении двадцати четырех часов они были в моем распоряжении.

– Что значит «все»? Для чего они тебе понадобились?

– Чтобы установить слежку за Экветером, Финчли – мистером и миссис, этим самым доктором Бекстером, ну и выяснить, каким все же образом Гораса Шелби удалось отсюда увезти и куда.

Дрейк кивнул.

– Кто-то не стал терять времени даром. Кстати, вчера я заметил два объявления о том, что санаторий нуждается в обслуживающем персонале. Сейчас этих бумажек уже нет. Это значит, что вчера кто-то явился сюда и предложил свои услуги, возможно, как я думаю, в качестве ночной санитарки. Попробуй узнать этот момент. Борден Финчли подослал сюда кого-нибудь, чтобы упрятать Гораса Шелби в такое место, где его невозможно найти и подвергнуть обследованию перед судебным заседанием. Если тебе удастся найти эту особу, конечно, коли мои предположения правильны и новая санитарка или уборщица вчера действительно была принята на работу, не жалей средств, чтобы выудить у нее информацию.