Эрл Стенли Гарднер - Дело об искривленной свече

Мак подошел к ним вплотную, пока офицер рассматривал квитанцию на получение багажа. Он показал ее своему напарнику, держа таким образом, чтобы Кэрол Бербенк не могла ее увидеть.

– О’кей, Мак, это я забираю. Отвези девушек в управление. Там и встретимся.

Кэрол Бербенк заговорила очень твердо:

– Полагаю, вы не знаете, кто я. Так бесцеремонно поступать со мной невозможно!

Молодой человек, который всего несколько минут назад был сама любезность, взглянул на нее с видом превосходства:

– Не сомневайтесь, мисс Бербенк, мы прекрасно знаем, кто вы такая. Именно по этой причине мы так и поступили. Поторапливайтесь, идемте к машине. Или вы предпочитаете путешествовать в фургоне для арестованных?

– Я должна позвонить своему адвокату! – потребовала Делла Стрит.

– Конечно, конечно, – пробормотал офицер, – но нельзя же это сделать отсюда? Вам не захочется, чтобы весь отель был в курсе ваших дел? В управлении имеется телефон. Там у вас будет сколько угодно времени связаться хоть с десятью адвокатами!

– Я желаю позвонить ему отсюда! – заявила Делла Стрит и пошла к будке телефона. – Пускай хоть весь мир узнает о моих делах, мне это безразлично.

Но офицер схватил ее за руку, дернул назад и повернул к себе лицом:

– Ну что же, если вы настаиваете, то это арест.

Помещение в полицейском управлении освещалось единственным окном, забранным решеткой. В нем находились видавший виды облезлый стол, около десятка стульев, три большие медные плевательницы на резиновых ковриках. И только.

Это была унылая комната, явно предназначенная служить одной цели: ввергнуть человека в отчаяние. В ней ничто не радовало глаз. Люди, которых содержали в этом помещении, уподоблялись скотине, обреченной на убой. Они должны были покорно ожидать того часа, когда те, кто решает их участь, соблаговолят ими заняться.

Делла Стрит и Кэрол Бербенк сидели за столом возле окна. Напротив, в противоположном углу, между ними и дверью, устроился полицейский, которому было поручено «не спускать с них глаз». Он уперся локтями в стол, поставил ноги на перекладину, соединяющую ножки соседнего стула, и застыл, повернувшись к ним довольно одутловатым профилем уже немолодого человека.

Прожитые годы сделали его равнодушным к женской красоте, а долгая служба в полиции – абсолютно бесчувственным к человеческим горестям. Было совершенно очевидно, что мыслями он далек от этого мрачного помещения, составной частью которого сам является. Он отгораживал собой задержанных от двери, в чем, собственно говоря, и заключались его обязанности. Мысли его были заняты математическими подсчетами вероятности того, что в следующее воскресенье он наверняка выиграет на бегах. И мечтами о том счастливом времени, когда он уйдет на пенсию.

Однако эти приятные мысли то и дело прерывались воспоминаниями о ссоре с супругой, которая произошла утром. Он не без зависти думал, что у жены хорошо подвешен язык, что она ловко умеет нанести ему удар в самое больное место, в то время как ему приходят на ум нужные выражения лишь тогда, когда поезд ушел. В этом отношении у его жены был несомненный дар.

Да нет, черт возьми, она научилась всему у своей маменьки. Он до сих пор не мог забыть скандалы, которые ему закатывала теща, умершая десять лет назад. В то время Мейбл из кожи лезла вон, чтобы не допустить вспышек гнева у матери. Тогда она не была еще такой бесформенной толстухой. В молодости она обладала хорошей фигурой.

Ну, уж если говорить начистоту, то и он тоже здорово обрюзг. «Потерял форму», как принято теперь выражаться, после того как перестал играть в гандбол. Сейчас он уже забыл, как это случилось. Кажется, после того, как он переболел гриппом, а потом изменилось время тренировок…

Неожиданно Делла Стрит заявила:

– Я настаиваю на своем праве воспользоваться телефоном.

Полицейский нахмурился, так как ее слова прервали ход его мыслей.

Даже не повернув головы, он пробормотал:

– Когда они вас зарегистрируют, у вас будет время позвонить своему адвокату.

– Я требую, чтобы мне разрешили связаться с ним прямо сейчас!

Полицейский ничего не сказал. Он хмурился, пытаясь припомнить, из-за чего же в конечном итоге он перестал заниматься гандболом. Кажется, это было связано с его служебными обязанностями. Вроде бы это произошло в то время, когда одна скандалистка накляузничала на капитана в связи с якобы необоснованным арестом.

Делла Стрит все так же требовательно продолжала:

– Я настаиваю на своем праве связаться с мистером Перри Мейсоном, который является и моим начальником, и моим адвокатом.

– Это вам не поможет, сестренка!

– Вы слышали мои требования. И мы еще посмотрим, поможет это мне или нет. Я знаю, что по этому вопросу существуют определенные законы.

– Вы можете поговорить с лейтенантом.

– Хорошо, давайте я поговорю с лейтенантом.

– Он примет меня, когда будет готов.

– Он «примет вас»? Ну а нам-то что от этого?

– Извините, оговорился… Он примет вас, когда будет готов к этому.

– Я готова сейчас и разговариваю не с лейтенантом, а с вами.

– Я всего лишь выполняю распоряжения.

Делла Стрит покачала головой:

– Вы можете оказаться в затруднительном положении. Мистеру Перри Мейсону эта история очень не понравится.

– Мадам, лейтенанту ровным счетом наплевать, понравится это Перри Мейсону или нет!

– А когда ему что-то не нравится, – не обращая внимания на его слова, продолжала Делла Стрит, – он непременно реагирует должным образом. Возможно, он предъявит обвинение именно вам.

Полицейский с грохотом опустил ноги на пол и повернулся, чтобы посмотреть на Деллу.

– Мне? – переспросил он.

– Естественно.

– На каком основании?

– За отказ разрешить мне связаться с адвокатом, за то, что вы не согласились без проволочек отвезти меня к судье.

– Обождите минуточку! Вы ведь не арестованы!

– Тогда на каком основании вы нас здесь держите?

– С вами хочет побеседовать окружной прокурор.

– А я не желаю с ним беседовать!

– Значит, вам не повезло!

– Вы хотите сказать, что я здесь в качестве свидетеля?

– Ну, отчасти. Расследуется преступление.

– Если я задержана как свидетель, – заявила Делла Стрит, – вы должны предъявить мне судебное решение по соответствующему делу. Если же я арестована, вы обязаны незамедлительно отвезти меня к судье.

– Вот мы как раз и ждем судью! – с улыбкой заявил полицейский.

– Можете поступать по-своему, – холодно заявила Делла Стрит. – Но когда вам предъявят обвинение, не жалуйтесь и не говорите, что вас не предупреждали, у вас вид человека, прослужившего много лет в полиции. Было бы очень обидно, если бы вы сейчас сделали что-то такое, что лишило бы вас пенсии.

– Послушайте, о чем вы говорите?

– Всего лишь о том, что вы сознательно ущемляете мои права.

– Постойте! Я всего лишь выполняю приказ.

– Вам приказали держать меня за решеткой, не дав возможности связаться с моим адвокатом?

– Нет, просто велели держать… сказали, что вы должны находиться здесь.

Делла Стрит победоносно улыбнулась:

– Вы не хуже меня знаете, как будет вести себя ваше начальство. Оно непременно заявит: «Мы же просто проинструктировали данного офицера усадить женщин в приемной. Мы ему не говорили, что они арестованы. Мы считаем, что они остались там добровольно, чтобы помочь правосудию разобраться в совершенном преступлении. Мы, само собой разумеется, не говорили ему, будто они не имеют права связаться со своим адвокатом. Мы имели все основания предполагать, что, поскольку он уже давно служит в полиции, он знает, что запрещается кого-либо лишать его конституционных прав. Так что если он и нарушил закон, то исключительно по собственной инициативе. Мы ему подобных указаний не давали!»

Полицейский переполошился.

– Обождите минуточку! Ну вы совсем как моя жена: не даете мне даже рта раскрыть. Видать, все женщины одинаковы!

Он отставил зад и с хмурым видом неуклюже двинулся к двери.

Кэрол Бербенк прошептала:

– Молодец, мисс Стрит! Он перетрусил…

Полицейский закричал:

– Эй, Джим!

Минут пять девушки оставались в одиночестве, затем дверь снова отворилась, и он сообщил:

– Лейтенант вас сейчас примет.

– Мне не о чем с ним говорить.

– Но вы же хотели позвонить по телефону, верно?

– Да.

– Ну, так вы желаете пройти в комнату с телефоном или нет?

– Желаю.

– В таком случае пройдите.

Девушки поднялись, прошли следом за полицейским по коридору, в котором гулко отдавались их шаги… Полицейский распахнул дверь и с явным облегчением заявил:

– О’кей, лейтенант, вот они!

Лейтенант Трэгг сидел за простым дубовым столом с некоторыми претензиями на письменный. Перед столом полукругом были поставлены три стула.

– Садитесь, пожалуйста! – вежливо предложил он им.

Делла Стрит заявила:

– Я хочу позвонить мистеру Мейсону.

– Сначала я хочу задать вам несколько вопросов.

– Я хочу позвонить мистеру Мейсону.

– Послушайте, мисс Стрит, я не хочу вам докучать, но, когда Перри Мейсон начинает использовать вас для того, чтобы вы ему таскали каштаны из огня, у меня не остается иного выхода. Я намерен доказать связь Перри Мейсона с тем, что произошло, а сделать это я могу только через вас.

– А что произошло? – спросила Делла Стрит.

– Вы знаете это не хуже меня. Вы и Перри Мейсон пытались скрыть от правосудия вещественное доказательство.

– Какая ерунда! – воскликнула Делла.

– Вы же помчались на вокзал, чтобы забрать там мисс Бербенк и спрятать ее в таком месте, где ее невозможно отыскать.

– О чем это вы толкуете? Я отвезла мисс Бербенк в гостиницу и зарегистрировала ее под собственным именем… Это похоже на то, что я скрываю свидетеля? Все, что вам требовалось сделать, это заглянуть в регистрационный журнал, и…