– Где был в это время Джон Миликант? – спросил Лидс.

– Вероятно, лежал в ванной мертвый.

– Этот человек туда не заглядывал?

– Нет.

Лидс пожал плечами:

– Я не вправе учить вас работать, Мейсон. Все-таки юрист вы, а не я.

– Это имело бы значение, если бы вы не принялись мне лгать с самого начала, – ответил Мейсон. – Но теперь даже я не знаю, как убедить присяжных в вашей невиновности.

Лидс воспринял заявление адвоката философски.

– Это плохо, – проговорил он.

Мейсон пожал плечами:

– Но это так.

Воцарилось молчание. Через какое-то время адвокат сказал:

– Начальника тюрьмы Сан-Квентин нельзя назвать большим любителем строгих наказаний, он лишь по долгу службы приводит приговоры в исполнение и утверждает, что новая газовая камера хуже, чем виселица.

Лидс холодно посмотрел на него.

– Уж не решили ли вы испугать меня смертной казнью? – спросил он.

Мейсон, посмотрев ему в глаза, просто ответил:

– Вы не ошибаетесь.

– Не надо, – посоветовал Лидс. – Со мной это не пройдет.

Мейсон посмотрел на его спокойное лицо и улыбнулся.

– Этого я и боялся, – сказал он.

Через некоторое время Лидс наконец принял решение:

– Ладно, давайте поговорим.

– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, – Хогарти убила… Эмили Миликант, и вас тогда в хижине не было. Скорее всего, объятая паникой, она бросилась бежать, а вы попытались ее догнать, но не смогли. Тогда вы постарались скрыть следы того, что произошло, и…

На лице Олдена Лидса отразилась мука, и Мейсон замолчал.

– Вы не пробовали его искать? – спросил через некоторое время адвокат.

Лидсу потребовалось время, чтобы прийти в себя. Когда он заговорил, его голос был удивительно спокоен.

– Нет, – ответил он, – не пробовал. А вы, господин адвокат, умнее, чем я думал.

– Самое неприятное в работе любого адвоката то, что иногда приходится помогать клиентам, которые не желают этого: проявляя рыцарство, они лезут прямо в петлю. В таких случаях адвокат бессилен.

– Послушайте, Мейсон, – не сдержался Лидс, – все, что вы говорите, – это чушь, но чушь опасная.

– Эмили Миликант сбежала, – констатировал Мейсон. – Она прислала мне записку из гостиницы в Юме, рассчитывая таким образом ввести меня в заблуждение, обмануть.

– А разве она не там? – спросил Лидс, очень естественно или умело разыгрывая удивление.

– Нет, – ответил адвокат. – Там нет женщины с таким именем, как нет никого, кто по описанию был бы на нее похож.

Лидс молча обдумывал новость.

– Может быть, – предложил адвокат, – вы расскажете мне о Хогарти что-нибудь еще?

– А если я откажусь?

– В таком случае мне придется заполнять пробелы в моих знаниях самостоятельно, в меру своих возможностей.

– Почему вы решили, что Хогарти убила Эмили?

– На это указывает многое, – ответил Мейсон. – Прежде всего – вы не похожи на того, кто сбегает, убив человека в честном бою. И вы вряд ли смогли бы совершить преднамеренное убийство, разве только защищая того, кого любите. Если это произошло на Юконе, то свидетелей всего двое: вы и Эмили, и вам пришлось остаться там, чтобы расхлебывать это дело.

Лидс сложил перед собой ладони.

– Эмили, – произнес он, – в молодости была сильной натурой. Она любила приключения, и ее, как многих детей конца века, не волновали последствия того, что она делала: она всегда поступала так, как считала нужным, и была волевой, решительной и независимой.

– Продолжайте, – ободрил Мейсон, – продолжайте!

– Встретив Хогарти, увлеченного поисками золота, она решила попытать счастья на старательском поприще вместе с ним и со мной. Эмили хорошо выполняла свою работу: создавала в хижине уют, убирала, готовила, делала многое другое, помогая нам искать золото. Однако Хогарти решил получить от нее кое-что еще. Однажды, когда я уехал в ближайший поселок за продуктами, он распустил руки, и, вернувшись, я не нашел ее. Она оставила записку.

– Где эта записка? – спросил Мейсон.

– Я ее сжег.

– Она убила его?

– Вероятно, – ответил Лидс. – Некоторое время они боролись, затем, чувствуя, что силы покидают ее, Эмили выстрелила, и Хогарти упал, потом вскочил и бросился бежать. Она не знала, куда угодила пуля. Сезон заканчивался, и смеркалось рано. Видимо, Эмили стало страшно от вида крови на полу хижины и на снегу, и она, покидав кое-какие вещи в сани, ушла. В лагере тогда оставалось только две собаки, на остальных я уехал за провизией.

– Когда вы вернулись?

– Через три дня.

– И вы пытались найти ее?

Лидс кивнул. Видимо, ему не хотелось это обсуждать.

– Вы пытались разыскать Хогарти?

– Хогарти умер, – ответил Лидс. – Он был ранен в живот и до последней минуты за ним ухаживал один старатель по имени Карл Фрихом. Обо всем этом я узнал гораздо позже. Прочитав записку Эмили, я был потрясен. Мне стало очень одиноко. Работая там, мы добыли много золота. Это было еще до того, как появилась Эмили. Мы ей об этом не говорили, потому что Хогарти ни с кем не хотел делиться. Золото было спрятано в земле под очагом. Я его выкопал, прихватил с собой провизию, которой теперь у меня было предостаточно, и отправился в «Белого коня», но не нашел там никаких следов Эмили. Затем у меня появилась идея сбить со следа полицию, путешествуя под именем Билла Хогарти. Тогда бы Эмили никто не смог заподозрить в убийстве Хогарти, поскольку должны были появиться записи, что он выехал из страны. Если полиция станет утверждать, что она убила Лидса, то перед ними появится Лидс, живой и невредимый. Это было лучшее из того, что я мог придумать.

– В конце концов вы нашли ее в Сиэтле?

– Да.

– Когда вы услышали о Фрихоме?

– Я не слышал о нем. Это она слышала, и очень давно. И рассказала мне, когда мы встретились несколько недель назад. Я обратился в детективное агентство с просьбой разыскать его. Они сообщили, что видели его в Доусоне два года назад. Там его след терялся. Но позже прошел слух, что он якобы был в Сиэтле.

– Что стало с телом Хогарти? – спросил адвокат.

– После того как он умер, – сказал Лидс, – Фрихом погрузил его на сани и отвез к хижине. Там он нашел яму, где мы хранили золото, и догадался, что золота в ней было немало. Он изучил окрестности, нашел нашу жилу и выработал ее до конца. Черт его знает, сколько там еще оставалось, в то время мне было не до золота. Я пытался найти Эмили… Теперь поставьте себя на место Фрихома. Страна дикая, наступала зима. Земля замерзала и поддавалась тяжело, но у него был реальный шанс добыть золото. Он выкопал неглубокую могилу, похоронил Хогарти и принялся за работу. Покончив с ней, он оставил тело Хогарти там, у него не было выбора. Юридически жила была нашей. Он же выработал ее до конца. Естественно, ему ни к чему было ввязываться в спор относительно того, кому принадлежит это золото… Я хотел его найти, чтобы сказать, что он может оставить себе все, что добыл. Единственное, что я хотел бы, – это услышать все, как было, от него самого. Я надеялся, что Хогарти что-нибудь сказал перед смертью. Вот зачем мы собирались на север.

– И вы нашли Фрихома?

– Нет, черт возьми! Полиция схватила меня еще до того, как мы успели начать поиски.

– По-моему, – высказал сомнение Мейсон, – с вашим племянником Гарольдом не все чисто. Его дама сердца снимает квартиру в том же доме, где жил Миликант. Гарольд заходил к нему. Он узнал, что Миликант живет там под именем Конвэя, и разнюхал о двадцати тысячах. Гарольд не знает, был ли это шантаж или что-нибудь еще, и собирался выяснить. Но он видел, как вы выходили из квартиры.

– Гарольд, да?

– Да! Но вас, по-моему, это не удивляет, – заметил Мейсон.

– Меня уже ничего не может удивить, – сухо заметил Лидс. – Мне слишком много лет.

– Не уверен, – сказал адвокат, – что вы согласитесь повторить эту историю в суде.

Лидс спокойно посмотрел на него и медленно покачал головой. Мейсон встал и задвинул за собой стул. Один из охранников подошел к телефону.

– Увидимся в суде, – пообещал адвокат и направился к двери.

Второй охранник открыл ее перед Мейсоном и проводил в коридор. Стоящий по другую сторону сетки Лидс ждал, когда придут за ним, чтобы отвести в камеру…


В конторе Мейсона ожидал Дрейк. Достаточно было взглянуть на Деллу Стрит, чтобы понять, что детектив принес плохие известия.

– Что, Пол? – спросил Мейсон.

– Мы нашли Эмили Миликант, – ответил тот.

– Где?

– В Сан-Франциско.

– И что же она там делает?

– Прячется в отеле.

– С ней кто-нибудь еще есть?

– Угу.

– Кто же?

– Нед Барклер.

– Ого! – удивился Мейсон и присел, закуривая, на угол стола. – Они вместе?

– Живут они отдельно, но в одном и том же отеле.

– Но как они там оказались? – удивился адвокат.

– Когда ты сказал, что она от тебя удрала и ее нет в Юме, мы начали проверять самолеты. В Юме она на самом деле была и, вероятно, послала тебе письмо оттуда, где сообщила, что собирается остановиться в отеле «Бордер-Сити», а потом пошла на телеграф и поинтересовалась, нет ли чего-нибудь для мисс Дж. Б. Бимс. Ее и в самом деле ожидало какое-то сообщение, но какое именно – неизвестно. Так или иначе, прочитав телеграмму, она сразу же поспешила на самолет, вылетающий в Сан-Франциско. Там ее ждал Барклер.

– Они все еще в Сан-Франциско? – спросил Мейсон.

– Нет, – ответил Дрейк, – и это самое неприятное. Мои люди и полиция обнаружили их одновременно.

– Одновременно? – переспросил Мейсон.

– Угу, – буркнул Дрейк. – По-моему, Перри, – это мерзость! Мне кажется, что мой телефон прослушивается! Они все время наступают нам на пятки!

Лицо Мейсона потемнело.

– В конце концов они у меня дождутся, – угрюмо пригрозил он неизвестно кому.

– Насчет своего телефона я ничего не знал, – сказал Дрейк. – Мне было известно только то, что они подключились к твоей линии. В трубке слышался легкий шум, когда они записывали на диктофон твои разговоры. Мы нашли комнату, из которой велось прослушивание. В ней сидит человек, о котором мой парень кое-что выяснил. Это детектив, работающий в отделе по расследованию убийств, при этом он никогда не показывается в участке. Ты понимаешь, Перри, что это значит? Они обложили нас со всех сторон!