Появился Кэрролл с застывшим выражением лица и неподвижными глазами. Он назвал свое имя, адрес и был приведен к присяге.

– Скажите, вы присутствовали на похоронах? – спросил Киттеринг.

– Да.

– Когда это было?

– Утром в субботу. Семнадцатого.

– Вы узнали покойного?

– Да.

– Вы с ним были знакомы раньше?

– Да.

– Под каким именем вы его знали?

– Я знал его под именем Джона Миликанта, брата Эмили Миликант.

– А можете вы ответить, знал ли его ваш дядя, Олден Лидс, в настоящий момент подсудимый?

– Да, он его тоже знал.

– Под каким именем?

– Протестую по поводу этого вопроса, – перебил Мейсон. – Он не может свидетельствовать о том, что знает его дядя.

– Протест принимается, – произнес судья Кнокс.

– Вы когда-нибудь слышали, как ваш дядя обращался к нему по имени? – продолжил допрос представитель прокурора.

– Да.

– И как же ваш дядя к нему обращался? – спросил довольный удачно найденной формулировкой Киттеринг.

– Он называл его Джоном Миликантом, – прозвучал ответ, которого он ждал.

– Можете проводить перекрестный допрос, – сказал Киттеринг.

– Как я понимаю, вы не питали особой любви к вашему дяде, обвиняемому по этому делу? – поинтересовался Мейсон.

– Напротив, я заботился о нем, – возразил Кэрролл. – Это выразилось хотя бы в том, что я, узнав, как он стал жертвой неразборчивого в средствах авантюриста, всячески старался оградить его собственность от посягательств.

– Под «неразборчивым в средствах авантюристом» вы имеете в виду Эмили Миликант, сестру убитого? – уточнил адвокат.

– Да, ее.

– Теперь, – сказал Мейсон, – представим на минуту, что на скамье подсудимых находится не ваш дядя, а кто-нибудь другой. Это как-нибудь повлияло бы на ваши показания?

– Что вы имеете в виду? – не понял Джейсон Кэрролл.

– А вот что. Предположим, что от его смерти по естественным причинам или в газовой камере Сан-Квентина вам не светила бы никакая выгода. Иными словами, если бы вы не были его наследником и не могли бы поэтому претендовать на часть его состояния, вы бы стали препятствовать его женитьбе и поверили бы в то, что он – убийца?

Киттеринг вскочил на ноги.

– Ваша честь, – воскликнул Киттеринг, – это возмутительно! Неслыханно! Это, в конце концов, непрофессионально! Такие вопросы не могут задаваться в суде!

Судья Кнокс вежливо возразил:

– Вопрос, конечно, не из приятных, однако это не причина, чтоб его игнорировать. Его нельзя назвать вежливым, но он вполне правомерен. Я не знаю закона, по которому адвокат должен быть вежлив и выдержан в разговоре со свидетелем, говорящим явную ложь. Этот вопрос необходим для того, чтоб выяснить мотивы поступка, и поэтому вполне уместен.

– Отвечайте же на вопрос, – потребовал Мейсон.

– Я совершенно не думал о деньгах моего дяди, – едва слышно проговорил Кэрролл.

– Но вы же, вопреки его воле, поместили его в санаторий, когда поняли, что он собирается жениться на Эмили Миликант?

– Я сделал это для его же пользы.

– И для своей тоже. Разве не этим объясняется ваш поступок? – язвительно заметил Мейсон.

Немного поколебавшись, Джейсон Кэрролл на мгновение поднял глаза на адвоката:

– Нет, вы не правы.

– И вы никогда не обсуждали с вашими родственниками, которые, кстати, тоже помогали вам в этом деле, что если расстроить женитьбу вашего дяди или объявить его недееспособным, то все его состояние перейдет к вам?

Кэрролл, беспокойно переступая с ноги на ногу, снова ответил «нет» и опустил глаза.

– На эту тему не было разговоров?

– Нет.

– И никто не говорил о такой возможности в вашем присутствии?

После длительной паузы Кэрролл снова выдавил из себя «нет».

– Вы похитили вашего дядю не из-за денег, а проявляя заботу о нем?

– Я протестую! – опять вмешался Киттеринг. – Данные факты не являются свидетельством. Особенно протестую против слова «похитили».

– Протест принимается, – согласился судья Кнокс.

Мейсон вежливо улыбнулся в сторону Киттеринга и продолжил:

– Не так давно вы сказали, что хотели объявить вашего дядю недееспособным и поместить в санаторий.

Свидетель замялся, и Мейсон полез в свой портфель.

– У меня есть копия вашего свидетельства, данного под присягой. Если желаете, можете освежить его в памяти, мистер Кэрролл.

– Да, – ответил Кэрролл, – я это говорил.

– И вы привезли его туда, где два санитара по вашей просьбе вытащили старого человека из машины и водворили в санаторий против его воли.

– Я не просил их делать это.

– И вы не имеете к этому ни малейшего отношения?

– Нет.

– Вы попросили это сделать доктора Паркина К. Лондонбери? Разве не так?

– Я попросил его обеспечить моему дяде необходимое лечение.

– И объяснили, что под словами «необходимое лечение» вы имеете в виду то, что его надо насильно оставить в санатории?

– Что-то вроде этого, – буркнул Джейсон.

– Теперь следующий вопрос. Знакомы ли вы с Инес Колтон?

– Нет! – поспешно воскликнул Джейсон Кэрролл.

– Вы ее не знаете?

– Нет.

– И никогда не встречали?

– Нет.

– А вы знаете кого-нибудь из живущих в доме, где Джон Миликант снимал квартиру?

– Нет.

Мейсон спросил, хищно прищурившись:

– Вы хорошо осознаете, что даете показания под присягой по делу об убийстве?

– Конечно!

– И продолжаете настаивать на своем ответе?

– Да.

– Тогда у меня все, – развел руками адвокат.

Было очевидно, что судья Кнокс абсолютно не верит свидетелю.

– Мистер Кэрролл, – произнес он, – уж не хотите ли вы сказать суду, что за все время, пока ваши родственники обсуждали проблему, каким образом вашего дядю, в данном случае подсудимого, объявить недееспособным, ни разу в вашем присутствии не заходил разговор о том, какие выгоды в материальном плане сулит это семье?

Кэрролл поднял глаза на Мейсона, потом перевел взгляд на Киттеринга и прошептал едва слышно:

– Таких разговоров никогда не заходило.

– Достаточно! – зловеще объявил судья.

Киттеринг выглядел весьма озабоченным.

– Конечно, мистер Кэрролл, – произнес он, – вы могли в каком-нибудь разговоре заметить, хотя бы к слову, что являетесь наследником дяди и поэтому стремитесь сохранить его состояние.

– Протестую! Это наводящий вопрос! – вмешался Мейсон.

– Протест принимается, – отреагировал судья Кнокс.

– Ну хорошо, – поправился Киттеринг. – Обсуждали ли вы когда-нибудь, хотя бы косвенно, вопрос о деньгах, которые вам могут достаться?

– Нет, – ответил Кэрролл.

– Допрос свидетеля окончен, – несколько поспешно объявил Киттеринг. – Приглашается свидетель Фриман Лидс.

Фриман Лидс, сильный человек, чье лицо с годами приобрело угрюмое и вызывающее выражение, был приведен к присяге, сообщил свои имя, адрес и подошел к барьеру.

– Вы приходитесь обвиняемому братом?

– Да.

– Вы когда-нибудь разговаривали с ним о человеке по имени Билл Хогарти?

– Да.

– Когда?

– Да всего два или три раза. Когда именно – не помню.

– И что же обвиняемый говорил о Хогарти?

– Возражаю! – заметил Мейсон. – Вопрос несущественный, неправомерный и к делу не относится.

– В дальнейшем я покажу, что он имеет непосредственное отношение к делу, – пообещал Киттеринг.

– В связи с этим протест отклоняется, – произнес судья Кнокс.

– Олден был на Клондайке, – сказал Фриман Лидс. – Он рассказывал мне о своих приключениях. Билл Хогарти был его компаньоном. Им удалось найти там золото.

– Обвиняемый описывал вам когда-нибудь внешность Вильяма Хогарти?

– Он говорил, что Хогарти моложе его и физически очень сильный.

– Что еще он рассказывал о Хогарти?

– Говорил, что у них были какие-то неприятности.

– Он уточнял, какие именно?

– Как я понял, дело касалось женщины.

– Вопрос не о том, как вы его поняли, – поправил свидетеля Киттеринг. – Он вам говорил об этом?

– Да, он говорил, что были неприятности из-за какой-то танцовщицы.

– Что еще об этом он рассказывал?

– Что однажды из-за женщины между ними произошла перестрелка.

– Он рассказывал, где это произошло?

– На Клондайке.

– Можете начинать перекрестный допрос, – предложил Киттеринг.

– Могу ли я уточнить предмет разговора? – задал первый вопрос Мейсон. – Правильно ли я понял, что обвинение собирается использовать это туманное свидетельство и показать, что убитым был Билл Хогарти?

– Да, мы утверждаем, что это так, – заявил Киттеринг. – Ваша честь, мы собираемся это доказать и предъявим доказательства того, что обвиняемый подписывался именем Билла Хогарти в регистрационных книгах отелей, что он покинул Клондайк под именем Билла Хогарти, что он присвоил долю золота, принадлежащую Биллу Хогарти, что убитый не кто иной, как Билл Хогарти, что он пытался получить от обвиняемого денежную компенсацию, но тот предпочел его убить, нежели расстаться со своими нечестно нажитыми деньгами. Таким образом, становится понятен и мотив убийства.

– И у вас имеется достаточно фактов, чтобы доказать все это? – вежливо поинтересовался Мейсон.

– Мы располагаем всем, что для этого необходимо, – с достоинством ответил Киттеринг. – Кое-что будет доказано на основе логических доводов. Только не пытайтесь разыгрывать удивление, мистер Мейсон. Ваше частное объявление в сиэтлской газете говорит о том, что вы…

– Достаточно! – перебил его судья Кнокс. – Не будем переходить на личности. Можете задавать свидетелю вопросы, мистер Мейсон.

– Благодарю, ваша честь, – поклонился адвокат. – Мистер Лидс, я задам вам тот же вопрос, что и Джейсону Кэрроллу. Велись ли разговоры в вашем присутствии или в присутствии Джейсона Кэрролла о выгодах, которые будет иметь семья, если объявить Олдена Лидса недееспособным или поместить в санаторий?