– Я все это знаю, – отозвалась Делла, – и понимаю, что у любителей зачастую складывается превратное представление о происходящем. Они не понимают тактики адвоката и того, почему он считает необходимым к ней прибегнуть. Но это не отвечает на вопросы по данному делу.

Перри Мейсон вытянул правую руку, стиснул ее в кулак, потом разжал его и сжал снова:

– Делла, я держу в этой руке оружие, которое разобьет оковы на запястьях Бесси Форбс и сделает ее свободной, но должен нанести удар в нужное время и нужным способом. Иначе я только притуплю клинок и оставлю ее в еще худшем положении, чем сейчас.

Делла Стрит бросила на него взгляд, полный восхищения.

– Я люблю, когда ты так говоришь, – сказала она. – Твой тон меня возбуждает.

– Вот и отлично, только помалкивай об этом. Пока что я не намерен ничего тебе рассказывать.

– И ты обещаешь использовать это оружие? – спросила она.

– Конечно, обещаю. Я представляю интересы Бесси Форбс и намерен делать это наилучшим для нее образом.

– Но почему бы не нанести удар сразу? Разве не легче опровергнуть обвинение прежде, чем дело попадет в суд?

Мейсон покачал головой:

– Только не это дело. Улики против Бесси Форбс куда более веские, чем может показаться, и толковый прокурор может построить на них весьма убедительное дело. Я не осмелюсь нанести удар, пока не узнаю всю силу обвинения. Я могу ударить только один раз и должен сделать это как можно драматичнее, дабы удар оказался эффективным. Прежде всего мне нужно, чтобы общество симпатизировало Бесси Форбс. А ты знаешь, как трудно вызвать сочувствие к женщине, обвиняемой в убийстве. Стоит сделать неверный шаг, как газеты направят интервьюировать ее спецкорреспондентов, которые напишут целые колонки бреда о тигриной грации, с которой она двигается, львином блеске в ее глазах и свирепости, скрывающейся под безобидной внешностью. Сейчас я пытаюсь вызвать к Бесси Форбс интерес и симпатию. Я хочу, чтобы читатели газет думали о ней как об утонченной женщине, брошенной в тюрьму и обвиненной в убийстве, которая может доказать свою невиновность, если бы этому не препятствовали приказы адвоката.

– Это действительно пробудит к ней сочувствие, – заметила Делла Стрит, – но и тебя выставит в дурном свете. Станут думать, будто ты играешь на публику, чтобы побольше заработать на процессе.

– Я и хочу, чтобы так думали.

– Но это повредит твоей репутации.

Мейсон невесело усмехнулся:

– Минуту назад, Делла, ты упрекала меня в том, что я недостаточно делаю для моей клиентки. Сейчас же ты укоряешь меня за излишнее усердие.

– Это не так, – возразила она. – Но ты можешь осуществить это по-другому. Тебе незачем жертвовать своей репутацией, чтобы защитить ее.

Мейсон шагнул к кабинету.

– Хорошо бы, если так, – вздохнул он, – но другого пути нет. Позвони Полу Дрейку и попроси его приехать сюда. Мне нужно его видеть.

Делла Стрит кивнула, но не сдвинулась с места, пока Мейсон не закрыл за собой дверь кабинета. Тогда она сняла телефонную трубку.

Перри Мейсон бросил шляпу на книжный шкаф и начал ходить взад-вперед. Он все еще этим занимался, когда Делла открыла дверь и сообщила:

– Пол Дрейк здесь.

– Пришли его сюда, – велел Мейсон.

Дрейк устремил на Мейсона свой обычный ленивый взгляд.

– Ты что, совсем не спал? – осведомился он.

– Почему ты так думаешь?

– Прошлой ночью я тебя засек, – объяснил детектив. – Вернее, мои ребята.

– Я поспал пару часов, – сказал Мейсон, – сходил в турецкую баню и побрился. Это все, что мне нужно, когда я работаю над делом.

– Ну, – промолвил Дрейк, опускаясь в большое кожаное кресло и забрасывая ноги на подлокотник, – угости меня сигаретой и расскажи, какие у тебя новости.

Мейсон передал ему пачку сигарет и чиркнул спичкой.

– Ты требуешь слишком много услуг, – заметил он.

– Ты тоже, – отозвался Дрейк. – Из-за тебя подняты на ноги все частные детективные агентства в стране. Я получил больше телеграмм с дезинформацией и несущественными фактами, чем ты мог бы переварить за неделю.

– Ты отыскал какие-нибудь следы Артура или Полы Картрайт? – осведомился Мейсон.

– Никаких. Они исчезли с лица земли. Более того, мы запрашивали все таксомоторные компании в городе, говорили со всеми водителями и не смогли найти того, кто выезжал на Милпас-драйв, 4889, когда миссис Картрайт покидала дом Фоули.

– Ты не знаешь, что это была за машина?

– Нет. Телма Бентон утверждает, что такси. Она в этом уверена, но мы не можем найти шофера.

– Может, шофер не признается? – предположил Мейсон.

– Возможно, но маловероятно.

Мейсон сел за письменный стол и побарабанил пальцами по крышке.

– Пол, – сказал он, – я могу разбить вдребезги дело против Бесси Форбс.

– Конечно, можешь. Все, что тебе нужно сделать, это позволить женщине рассказать свою историю. Почему ты заставляешь ее молчать? К такой тактике прибегают только виновные или закоренелые преступники.

– Прежде чем разрешить ей говорить, я хочу быть уверенным, что твои люди не смогут найти Картрайта.

– При чем тут это? – спросил Дрейк. – Ты думаешь, что Картрайт убийца, и хочешь убедиться, что он находится там, где полицейские не сумеют его отыскать, прежде чем позволить им переключить внимание от Бесси Форбс?

Перри Мейсон не ответил на вопрос. Несколько секунд он сидел молча, затем начал негромко постукивать правым кулаком по столу.

– Пол, – заговорил он, – я могу полностью опровергнуть обвинение, но, чтобы сделать это, я должен нанести удар в нужный момент. Мне необходимо возбудить общественный интерес, создать напряженную атмосферу, а потом ударить так быстро, чтобы окружной прокурор не смог найти ответ раньше, чем присяжные вынесут вердикт.

– Ты имеешь в виду, что эту женщину будут судить?

– Я имею в виду, что ее должны судить, – уточнил Мейсон.

– Но окружной прокурор на этом не настаивает. Он не уверен, что сможет выстроить убедительное дело, и только хочет, чтобы она рассказала свою историю.

– Эта женщина должна предстать перед судом, – медленно и веско произнес Перри Мейсон, – и, разумеется, должна быть оправдана. Но добиться этого будет нелегко.

– По-моему, ты только что заявил, что можешь разбить дело в пух и прах.

– Могу, если нанесу удар в нужный момент и нужным образом, но это должно выглядеть эффектно.

– Почему бы не попытаться оправдать ее на предварительном следствии?

– Нет, я соглашусь, чтобы она предстала перед судом, и потребую немедленного начала процесса.

Пол Дрейк выпустил облако табачного дыма и вопросительно посмотрел на адвоката.

– И что за оружие ты утаиваешь? – осведомился он.

– Возможно, если я расскажу тебе, ты сочтешь его чепухой.

– Попробуй.

– Попробую, так как вынужден это сделать, – сказал Мейсон. – Мое оружие – воющая собака.

Пол Дрейк выхватил изо рта сигарету и уставился на Перри Мейсона изумленными глазами, мигом утратившими свое ленивое выражение.

– Господи, ты все еще этим занимаешься?

– Да.

– Какого черта? Собака мертва, к тому же она не выла.

– Я хочу установить тот факт, что собака выла, – заявил Мейсон.

– Но что это меняет?

– Многое.

– Ведь это просто глупое суеверие, – продолжал Дрейк. – Оно способно обеспокоить только такого психически неуравновешенного субъекта, как Картрайт.

– Я докажу, что собака выла, – упрямо повторил Мейсон. – И должен найти свидетеля. Я могу положиться только на показания А Вонга, повара-китайца.

– Но А Вонг говорит, что собака не выла.

– Вонгу придется сказать правду. Его еще не депортировали?

– Они отправляют его сегодня.

– Хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Я собираюсь отправить повестку, вызвав его как свидетеля, и задержать его здесь. Мне нужно, чтобы ты отыскал толкового переводчика с китайского и объяснил ему необходимость заставить А Вонга признаться, что собака выла.

– То есть ты хочешь, чтобы А Вонг сказал, что собака выла, независимо от того, так это или нет?

– Я хочу, чтобы А Вонг сказал правду. Собака выла, и я намерен это доказать. Не пойми меня превратно – если собака не выла, я хочу, чтобы А Вонг это подтвердил. Но я уверен в обратном.

– О’кей, – кивнул Дрейк. – Думаю, могу это обеспечить. Я знаю кое-кого в иммиграционной службе.

– Еще одно, – продолжал Мейсон. – Пожалуй, было бы неплохо внушить А Вонгу, что Клинтон Фоули, или Форбс, – называй его как тебе угодно – ответствен за его арест. На человека с восточным складом ума это произведет сильное впечатление.

– Хорошо, – снова кивнул детектив. – Хотя я понятия не имею, куда ты клонишь, но не думаю, что это что-то меняет. Чего еще ты хочешь?

– Я хочу, – медленно произнес адвокат, – узнать все, что можно, о собаке.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно знать, сколько времени собака пробыла у Клинтона Фоули, знать все ее привычки. Проследи биографию этого пса и выясни, выл ли он когда-нибудь по ночам. Когда Клинтон Фоули снял дом номер 4889 на Милпас-драйв, у него уже была полицейская овчарка. Узнай, когда и где он ее приобрел и сколько ей лет. Разузнай о ней все, и особенно насчет вытья.

– Кое-какие сведения я уже получил, – сказал Дрейк. – Пес у Форбса уже несколько лет. Уезжая из Санта-Барбары, Форбс взял его с собой – с ним, как и с некоторыми другими вещами, он не мог расстаться. Кстати, его жена тоже была привязана к собаке.

– Хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Мне нужны свидетели, которые знали этого пса со щенячьего возраста и могли бы приехать сюда дать показания. Отправляйся в Санта-Барбару, найди соседей, которые могли слышать вой собаки, и запиши все, что они скажут. Некоторые из них понадобятся нам в качестве свидетелей. Не жалей расходов.

– И все ради этой собаки?

– Да, все ради собаки, которая не выла в Санта-Барбаре, но выла здесь.