Тут снова встал Мейсон:

— Могу я пояснить суду это замечание?

— В чем дело? — удивился Майлз. — Мне кажется, в интересах вашей клиентки было бы лучше, если бы окружной прокурор довел до конца мысль о том, что он собирается заявить. Если я правильно оцениваю ситуацию, он собирается внести предложение.

— Прежде чем он внесет любое предложение, я прошу суд вызвать еще раз одного свидетеля для перекрестного допроса.

— Кого из свидетелей?

— Мисс Лоррейн Лоутон.

Гамильтон Бюргер поднялся, чтобы возразить, но внезапно в его глазах мелькнул азартный огонек, и он молча сел на место.

— У окружного прокурора есть возражения? — спросил судья.

— Возражений нет, — ответил Бюргер.

С сомнением посмотрев на Мейсона, судья сказал:

— Я хочу сказать вам, господин адвокат, что дело находится на такой стадии рассмотрения, когда перекрестный допрос свидетеля обвинения вряд ли улучшит положение обвиняемой. Боюсь, он может его только ухудшить.

— Я это вполне понимаю, — располагающе улыбнулся Мейсон. — Но от имени моей подзащитной заявляю, что она не хочет быть оправдана при обстоятельствах, которые оставят несмываемое пятно на ее репутации. Моя подзащитная желает установления правды, только правды и ничего, кроме правды.

— Избежим излишнего разглагольствования, — призвал Гамильтон Бюргер. — Вызывайте свидетельницу и будьте осторожны, так как сами можете угодить в ловушку.

— Последнее замечание абсолютно не мотивировано, — ответил судья Майлз. — Суд вполне реально может оценить обстоятельства, с которыми столкнулся обвинитель, но суд не собирается по этой — причине смягчать декорум. А теперь, мистер Мейсон, вы повторно намеревались вызвать мисс Лоррейн Лоутон?

— Да, ваша честь.

— Мисс Лоррейн Лоутон, прощу занять место свидетеля.

Когда она вошла-в зал заседаний, судья Майлз заметил, что нет нужды вновь давать присягу, так как она уже дана ранее, однако напомнил:

— Вы, мисс Лоутон, все еще находитесь под действием данной вами клятвы говорить только правду и ничего, кроме правды. А теперь, мистер Мейсон, начинайте перекрестный допрос.

— Вы состоите в дружбе с подзащитной? — начал Мейсон.

— Да.

— И с ее братом — тоже?

— Да.

— Вы работаете на форелевой ферме Осгуда?

— Да.

— Мы это уже обсуждали, — напомнил Гамильтон Бюргер.

— Я задаю предварительные вопросы, чтобы меня не обвинили в несправедливом подходе к свидетелю.

— Продолжайте, — кивнул судья.

— Вы встречались с Родни Бенксом третьего числа этого месяца после того, как его выпустили из тюрьмы на поруки?

— Да, встречалась.

— Вы знали о том, что Родни Бенкс должен был встретиться со своей сестрой после того, как вы расстанетесь?

— Да, знала.

— Они должны были увидеться в мотеле «Фолей», который находится недалеко от форелевой фермы, на которой вы работаете?

— Да, там.

— В тот вечер вы были на ферме Осгуда?

— Я… я не хочу отвечать на этот вопрос.

— Так вы были на ферме Осгуда и взяли там контейнеры с сухим льдом?

— Я…

— А теперь одну минутку… Прежде чем вы ответите на этот вопрос, хочу привлечь ваше внимание к некоторым фактам. Родни Бенкс признался в убийстве Марвина Фремона. Ему была предоставлена окружным прокурором неприкосновенность от обвинения. Послушайте, я понимаю, что ваше поведение было незаконно, но полагаю, что власти заинтересованы в скорейшем раскрытии правды, а потому я надеюсь: если вы расскажете всю правду, суд отнесется к вам более снисходительно. Так вы были на ферме Осгуда в тот вечер?

— Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос, и боюсь, что это даст возможность инкриминировать мне преступление.

— Подобный исход зависит от многих обстоятельств, — пояснил Мейсон. — Если вы нашли тело Марвина Фремона и, подумав, что он убит Бенксом, хотели понизить температуру трупа, обложив его сухим льдом, чтобы полиция не могла правильно определить время убийства, то есть создавали Родни стопроцентное алиби, — в таком случае вы совершили преступление.

— Это не совсем то, что я сделала. Я знала, что Родни очень не любил Марвина Фремона. Была осведомлена также и о том, что Фремон собирается посетить Ненси: он выследил, где она прячется… Поэтому боялась, что Родни, застав Фремона у сестры, мог убить его. Вот я и помчалась в мотель «Фолей». Дверь номера оказалась открытой, но ни Ненси, ни Родни там не было. Я вошла, осмотрелась и увидела лежавшего в ванной комнате убитого Фремона. Но, несмотря на то что меня обуял страх, я все же разглядела, что все его тело обложено сухим льдом. И сразу вспомнила рассказ Ненси, как по температуре можно определить время наступления смерти. И невольно подумала: это Родни его убил, а Ненси съездила на ферму, взяла там пакеты с сухим льдом и обложила ими убитого, чтобы понизить температуру тела. И тогда полиция подумает, что убийство совершено давно, а это обеспечит алиби Родни, так как он в то время был еще в тюрьме… Ну и, конечно, не позвонила в полицию.

— Спасибо, это все, что я хотел узнать, — сказал Мейсон.

Поднялся с места Гамильтон Бюргер:

— Итак, я чувствую, что… Словом, вопросов не имею…

— В таком случае прошу повторно вызвать Ларсена Холстэда.

— Возражений нет, — ответил окружной прокурор, с уважением глядя на Мейсона.

— Пригласите свидетеля Холстэда, — произнес судья. — И хочу сказать, джентльмены, что согласен с мистером Мейсоном: если мы докопаемся до истины, это будет не только в интересах обвиняемой, но и во имя справедливости. Задавайте вопросы, господин адвокат.

Ларсен Холстэд занял место для дачи свидетельских показаний, поправил очки на носу и посмотрел на Мейсона поверх стекол.

— Хочу уточнить одну деталь. Вы заявили, что, когда в последний раз заглядывали в секретный тайник Фремона, там было восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов. Так?

— Да, правильно.

— И вы записали номера четырех стодолларовых купюр?

— Да, записал.

— Среди них была и стодолларовая купюра под номером К00460975А, которая представлена теперь в качестве улики?

— Да.

— Вы также заявили, что Фремон уехал из офиса на весь день?

— Да. И возможно, что это он, а не Родни вернулся потом, днем, и забрал деньги. Может, приехал на другой день утром. Я только знаю, что деньги лежали в тайнике, но, когда я вернулся в офис вместе с полицией, их там уже не было.

— И, только желая проверить деньги, вы выбрали несколько крупных купюр и записали их номера?

— Да.

— В свою записную книжку?

— Да.

— И номер К00460975А тоже внесли вместе с другими тремя?

— Да.

— Могу я увидеть эту запись? — спросил Мейсон. — Хотелось бы самому проверить номера.

Свидетель с явной неохотой полез в задний карман, вытащил оттуда бумажник, потом покопался в нем и вытащил наконец из него маленькую книжечку.

— Одну минутку, — остановил его Мейсон. — Вы держали свою записную книжку в отделении бумажника?

— Да.

— Покажите, где именно?

Свидетель протянул Мейсону старый кожаный бумажник. Адвокат открыл его, вытащил оттуда стодолларовую купюру и сказал:

— Номер этой купюры L04824084A. А вот и еще одна, тоже стодолларовая, номер G06309382A.

Свидетель молниеносно наклонился к Мейсону и попытался выхватить у него бумажник, но адвокат отдернул руку столь же быстро.

— А вот и третий банкнот, L01324510A! — торжественно произнес он. — Так вот, если вы не имеете никакого отношения к убийству, если все деньги находились в тайнике, когда вы покидали контору, каким же образом эти стодолларовые купюры оказались в вашем бумажнике?

Холстэд смотрел на Мейсона с выражением ужаса в глазах и лепетал еле слышно:

— Я думаю… думаю… по ошибке положил эти купюры в свой бумажник, а не в тайник… Видимо, переписывал номера и по рассеянности… засунул купюры в бумажник, когда вкладывал туда книжку…

— Тогда, — неумолимо настаивал Мейсон, — вы должны были положить туда и стодолларовую купюру за номером К.00460975А, которая представлена на суде в качестве улики.

— Да, правильно, она должна быть у меня…

— Так объясните, как же купюра оказалась у Родни Бенкса, если вы ее по рассеянности положили в свой бумажник?

— Я… я… Наверное, произошла ошибка…

— Нет, Холстэд, ошибку совершили вы, думая, что безнаказанно можете обчистить тайник и свалить все на

Родни Бенкса. Фремон это понял и пытался, угрожая оружием, вернуть свои деньги. Но внезапно вы его, очевидно, толкнули, и он опрокинулся навзничь в номере мотеля. А во время падения Фремона пистолет выстрелил, и пуля попала в сердце. Или, может, это вы отобрали у него пистолет и выстрелили?

— Нет, нет, я не убивал!.. Все произошло случайно… Я отказываюсь отвечать на этот вопрос… Меня подставили…

Несколько долгих секунд в зале было слышно, как тикают часы. Потом поднялся невообразимый шум.

— Возьмите его немедленно под стражу! — потребовал судья Майлз. — Объявляется перерыв на пятнадцать минут.

Глава 17

Перри Мейсон, Делла Стрит, Пол Дрейк и Ненси Бенкс сидели в-конторе адвоката.

Ненси, которая все еще была в состоянии, близком истерике, произнесла:

— До сих пор не могу понять, как вам все это удалось распутать, мистер Мейсон.

Мейсон подмигнул своей секретарше.

— Я и сам этого не могу понять. Ваш брат, как видите, ничего не знал об этом тайнике в конторе Фремона. Но он имел представление о деньгах, лежавших в официальном сейфе, где сумма доходила иногда до семисот долларов. Фремон же всячески старался соблазнить его деньгами, даже за коллекции требовал брать наличными, и в пятницу после полудня, когда все банки уже были закры!ы, Родни пришлось держать вырученное у себя до понедельника. Фремону также было известно, что ваш брат увлекается скачками и все выходные проводит на бегах. Он как бы специально подталкивал парня, чтобы тот взял «взаймы» из суммы, полученной за коллекцию Фремона. А потом поставил бы на лошадей. Родни Бенкс попался на эту удочку, и «заимствование» вошло у него в привычку. А когда Родни стал проигрывать, сумма его долга перевалила за восемьсот долларов. Именно в этот момент Фремон и захлопнул ловушку.