— Вы нашли все десять контейнеров, когда вернулись? — Да.

— Все десять?

— Да.

— Включая и те, на которых была кровь?

— Да, все.

— Что же случилось дальше?

— Совершенно внезапно мне в лицо ударил сноп света. Навстречу шел человек, позади него шел еще один мужчина. Тот, что был впереди, направил свет мне прямо в лицо и сказал: «Леди, мы из полиции, не шевелитесь».

— Что же сделали вы?

— Я закричала и так испугалась, как никогда в жизни, у меня внутри все перевернулось…

— Итак, вас поймали с поличным. У вас возникло чувство вины. Вы пытались оправдаться. Что вы при этом говорили?

— Мистер Мейсон, я была не в состоянии вымолвить ни слова. Я пыталась собраться с мыслями… Я готова была отдать на отсечение свою правую руку, чтобы какая-то спасительная ложь пришла мне на ум. Но я абсолютно потеряла дар речи.

— Понимаю, но они продолжали на вас давить, требуя объяснений. Спрашивали, что вы тут делаете, у мусорного бака. Говорили, что, если вы объясните свои действия, они все, поймут. Они прекрасно знали, что человек в вашем положении часто совершает поступки, за которые ему стыдно, что очень часто он и в самом деле кажется виновным, хотя почти всегда его поступкам можно найти логическое объяснение:

— Мистер Мейсон, как вы точно угадали, что они говорили! Откуда вам это известно?

— Это стандартная линия поведения полиции. Они обращают внимание на все — как вы держитесь, какова ваша реакция на их вопросы… Вы ведь пытались оправдываться?

— Я была не в состоянии, мне было абсолютно нечего им сказать. В конце концов я взяла себя в руки и заявила, что поскольку они мне не верят и любые мои объяснения обернутся для меня плохо, то им надо увидеться с моим адвокатом.

— И они вас задержали?

— Они сказали, что задерживают меня, посадили в машину и отвезли в тюрьму. Потом за мной пришла женщина-полицейский, и они допрашивали меня несколько часов.

— Как вы себя вели?

— Спокойно. К тому времени я поняла, что чем больше они из меня вытащат, тем хуже мне будет. Поэтому я решила молчать. Надо было себя вести по-другому?..

— В таких обстоятельствах только так и нужно, — ответил, обдумывая создавшееся положение, Мейсон. — Ну а теперь объясните мне, почему вы все-таки поставили именно на эту лошадь?внезапно задал вопрос адвокат. — Кто вам подсказал?

Мне никто не подсказывал!

Раздраженный Мейсон поднялся, собираясь уходить.

— Что ж, Ненси, иногда приходится расставаться до срока. Вы мне лгали слишком долго, и я должен вам сказать, что, по-моему, вы не умеете лгать. Не знаю, может, у вас мало практики или вы слишком низкого мнения об интеллекте окружающих вас людей. Но вы…

— Мистер Мейсон, пожалуйста, поверьте, я говорю чистую правду!

— Не стройте из себя дуру. У вас должны были быть очень веские причины ставить на ту лошадь. Она никому не известна, и без наводки никто не мог бы предположить, что она выиграет, потому и выигрыш ваш так велик. Когда молодая женщина в вашем положении ставит пять сотен долларов на такую лошадь и неожиданно для всех выигрывает, она действует совсем не по наитию. И это ясно всем, уверяю вас.

С этими словами Мейсон направился к двери.

— Подождите, мистер Мейсон, подождите, я вам расскажу.

Полуобернувшись, адвокат остановился.

— Мистер Мейсон, у меня не было никакой информации. Мне никто не подсказывал, на кого ставить. Я просто… я просто поставила на нее, потому что… разве вы не понимаете, это была единственная лошадь, на которую я могла… поставить!

— Нет, я этого, увы, не вижу.

— Это из-за Рода, — наконец выдавила из себя Ненси.

— Рода? Вашего брата?

— Да. Он растратил несколько тысяч долларов, и кто-нибудь мог это обнаружить, а он не мог никак их вернуть.

— Кто же мог это обнаружить?

— Думаю, мистер Холстэд, менеджер компании… Я не знаю точно до сих пор. Я так и не узнала, кто именно.

— А откуда вам стало известно, что брат растратил деньги?

— Он сам мне позвонил и сказал. Звонил, чтобы попрощаться. Сказал, что в следующий раз я, видимо, увижу его уже в тюрьме.

— Он позвонил, чтобы с вами попрощаться? Что ему было от вас нужно?

— Почему вы думаете, что ему было что-то нужно от меня?

— Уверен, ему было что-то нужно. Так что же?

— Ему были нужны… деньги.

— Сколько?

— Столько, сколько надо было вернуть.

— И вы ему дали?

— Нет.

— Почему?

— У меня их просто не было.

— Что же вы предприняли?

— Мистер Мейсон, у меня на счете в банке на черный день было отложено пятьсот долларов. Вернее, четыреста семьдесят пять. Двадцать пять я доложила из моей зарплаты для ровного счета. Я поклялась, что не трону этих денег, что бы ни случилось.

— И что же?

— Я сделала только то, что могла сделать девушка в моем положении, чтобы быстро достать большую сумму. Я взяла все деньги и поставила их на одну лошадь — не фаворита, который мог, выиграв, принести наибольший доход. Именно на ту, что принесла бы наибольшие деньги — чтобы можно было рассчитаться.

— Почему же… ведь вы… Боже мой, вы могли все потерять?! Хорошо, продолжайте… Это звучит неправдоподобно, но в этом есть своя логика.

— Вы поняли, мистер Мейсон? Это абсолютно логично! Эти пятьсот долларов ничего особенного бы мне не принесли. Мой брат нуждался в помощи. Ему нужна была большая сумма наличными, и нужна немедленно, да при этом чтобы никто этого не знал. И я это для него сделала. Брат признался, что взял деньги из какого-то тайника, который случайно обнаружил. Мне кажется, он сказал — из какого-то секретного сейфа. Я его спросила, не деньги ли это на мелкие расходы, но он сказал, что нет.

— Я начинаю кое-что понимать, — сказал Мейсон. — Хорошо, продолжайте.

— Ну вот и вся история. Я получила свои деньги в банке, приехала на скачки и стала выбирать лошадь, которая бы выиграла. Я чувствовала себя совершенно несчастной, поверьте, мистер Мейсон. Сказать по правде, я даже не смела И надеяться, что у меня есть хоть малейший шанс на выигрыш. Но при этом понимала, что мои последние пятьсот долларов никак не спасут Родни, лучше уж мне стать полным банкротом, чем дать погубить Родни.

— Черт возьми, ничего себе способ выбора лошади! — восхитился Мейсон. — Но в вашем случае это сработало!

— Да, сработало, мистер Мейсон.

— Подождите, но ведь Родни тоже поставил пятьдесят долларов на- ту же лошадь. Как это произошло?

— Он рассуждал так же, как и я. Ему быстро нужны были деньги, но он смог достать лишь небольшую сумму. Вот и поставил свои пятьдесят долларов в дубле и пятьдесят на горяченькую лошадку, которая, как он думал, должна выиграть.

— Слушайте, а почему вы поставили все пятьсот долларов?..

—,Да потому, что, мне надо было достать ту сумму, что он растратил.

— Сколько же он растратил?

— Родни сказал мне, что около четырех тысяч долларов.

— Почему тогда не поставить было триста долларов на эту незнакомую лошадь и не сэкономить двести? Еще для одного дубля?

— Потому что я знаю достаточно о скачках, чтобы понять, что просто поставить на «темную» лошадку — это еще ничего не определяет, лишь дает возможность приблизительно оценить эту лошадку. Настоящий же нефа-ворит порой совсем иной, и он может невольно привлечь других людей, которые так же отчаянно нуждаются в деньгах, как я, а значит, и выигрыш будет гораздо меньше: ведь чем больше народу ставит на лошадь, тем меньше доля каждого при выигрыше.

— Ну а почему вы не получили свои деньги?

— Я была на скачках. Мой брат не знал этого. Он тоже там был. А я это знала, я видела его там. И он поставил на ту же лошадь, но об этом я узнала только по окончании заезда. Я была так взволнована, просто дрожала как осиновый лист. Я направилась к окну, чтобы получить свой выигрыш, когда увидела его у другого, а вместе с ним и мистера Фремона. Между ними произошла ужасная ссора. Мистер Фремон кричал, что деньги, которые поставил Родни, принадлежат ему, значит, и выигрыш полагается ему* ну а тут вдруг откуда ни возьмись появился полицейский с ордером на арест брата'. Все это было просто ужасно!

— Продолжайте, — попросил Мейсон.

— Я была почему-то уверена, что они следят и за другим окном, где я должна была получить свой выигрыш.

— Мистер Фремон знал вас лично?

— О да. Он знал меня и не любил. Скорее, я ему нравилась, но он мне — нет.

— Он приставал к вам?

— Приставал и вечно распускал руки. Начал вроде с отеческого отношения, я ведь у него работала, и он взял на работу Родни, все это выглядело как одолжение мне. Сначала он просто обнимал меня, поглаживал, ну а потом начал приставать по-настоящему.

— И вам пришлось из-за этого уйти с работы?

— Да.

— Значит, ваш брат сказал, что взял и растратил деньги. Он сказал — сколько?

Что-то около тридцати пяти — сорока банкнотов по сто долларов. Словом, почти четыре тысячи долларов.

— А я сначала понял, что не хватало полутора тысяч…

— Одно время сумма достигала даже пяти тысяч, но потом он выиграл и доложил деньги. Я представляла, насколько, взрывоопасна эта ситуация, и хотела, чтобы он был со всех сторон чист… Ну и, конечно, хотелось немного избавить его от давления, которое создалось из-за этой растраты.

— Сам-то он не мог заплатить?

— Нет, и очень расстраивался. У него осталось вообще всего несколько сотен долларов. Думаю, что он хотел взять из этого тайника еще больше денег — может быть, все. Но что-то случилось, я не знаю что именно: денег вдруг не оказалось на месте, поэтому он взял только сто долларов. Когда он в последний раз пришел на скачки, это было все, что у него осталось.