— Да, ваша честь.

— Свидетель Редфилд должен ознакомить суд с результатом экспертизы после перерыва, — заключил судья Кент.

Маршалл встал:

— Обвинение вызывает свидетельницу мисс Фрэнсис Делано.

Фрэнсис Делано, молодая женщина в форме стюардессы, вышла вперед, произнесла слова присяги и прошла к месту для свидетелей. Судья Кент бросил на нее ободряющий взгляд.

Маршалл начал допрос:

— Чем вы занимаетесь, мисс Деланр?

— Я стюардесса в авиакомпании «Юнайтед эйр-лайнз».

— На каких рейсах?

— Преимущественно из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско и обратно.

— Вечером семнадцатого числа вы были заняты в рейсе Сан-Франциско — Лос-Анджелес?

— Да.

— Вы можете назвать время вылета?

— Самолет взлетел в восемь пятнадцать.

— Теперь повернитесь лицом к обвиняемой и скажите, видели ли вы ее когда-нибудь?

— Да, конечно. Она летела этим рейсом.

— Ваша честь, нет необходимости спрашивать об этом, — поднялся Перри Мейсон. — Этот факт уже установлен. Нет необходимости вызывать свидетельницу, чтобы подтвердить то, что и так известно.

— Я не собираюсь останавливаться на этом, — парировал Маршалл и повернулся к свидетельнице. — Теперь, мисс Делано, не объясните ли вы нам, что происходит с приобретенными билетами?

— Билет представляет собой книжечку, каждый листок заполняется по одной форме. При заполнении билета благодаря копировке получается несколько копий, которые отрываются на каждом контрольном пункте по пути следования пассажира. Таким образом, при прибытии в конечный пункт на руках у пассажира остается корочка с последней копией билета.

— Сейчас я покажу вам документ и попрошу объяснить нам, что это такое.

— Могу я взглянуть на это? — спросил Мейсон.

— Конечно, конечно. — Маршалл был сама любезность.

Он подал Мейсону сложенный в несколько раз окровавленный кусочек плотной бумаги и после того, как Мейсон внимательно осмотрел его, передал бумагу свидетельнице.

Девушке достаточно было одного взгляда.

— Это та самая последняя копия авиабилета, которая остается у пассажира. То есть, я имею в виду, если у пассажира билет в один конец.

— И на этом билете стоит имя Норды Эллисон?

— Совершенно верно.

— И что это значит?

— Это значит, что билет был продан мисс Норде Эллисон.

— Это ее почерк?

— Скорее всего, это почерк служащего, выписавшего билет. На билете не обязательно должна стоять подпись пассажира, но эта последняя копия билета всегда выдается на руки пассажиру и служит контрольной квитанцией.

— Перекрестный допрос, — объявил Маршалл.

— Вопросов нет, — ответил Мейсон.

— Обвинение вызывает свидетеля Гарри Нельсона.

Пока Нельсон шел к месту для свидетелей, Мейсон повернулся к Норде Эллисон.

— Этот билет весь в крови, — прошептал он. — Должно быть, его обнаружили на теле Мервина Селкирка. Вы действительно виделись с ним той ночью?

— Даже и не собиралась.

— Как же у него оказался ваш авиабилет?

— Не имею ни малейшего представления, — прошептала она.

— Куда вы положили билет?

— Сунула в сумочку. v

Мейсон нахмурился.

— Если вы обманываете меня или сами ошибаетесь, то ждите неприятностей, — пообещал он.

Нельсон принес присягу и показал, что, как окружной коронер, он осматривал одежду, которая была на Мервине Селкирке, когда его доставили в морг. Он сказал, что копию авиабилета, которую опознала выступавшая перед ним свидетельница, 6н обнаружил в правом кармане пальто, надетом на Мервине Селкирке.

— Перекрестный допрос, — объявил Маршалл.

— У защиты вопросов нет, — ответил Мейсон.

В этот момент к судье Кенту осторожно подошел секретарь и стал что-то шептать ему на ухо.

Мейсон воспользовался случаем и снова повернулся к Норде Эллисон:

— Той ночью сумочка всегда была при вас?

— Не могу ручаться, но, по-моему, да.

Мейсон стал еще более мрачным.

— Этот билет здорово спутал нам все карты, — прошептал он. — Придется вам как можно более убедительно объяснить, каким образом он оказался у Селкирка. А ведь судья Кент до сих пор был на нашей стороне. Он уже почти созрел, чтобы прекратить дело за недостаточностью улик. Этот пистолет у вас под подушкой не произвел на него того впечатления, на которое рассчитывал обвинитель. Но билет усложнил дело.

Судья Кент поднял голову:

— Господа, — ^ вынужден просить представителей обвинения и защиты пройти в мой кабинет. Возникли неожиданные обстоятельства, связанные с этим делом, требующие незамедлительного и конфиденциального обсуждения. Я могу заверить обе стороны, что только исключительный случай вынуждает меня обратиться к вам с этой необычной просьбой. Заседание суда откладывается до двух часов. Прошу вас, господа, пройти в мой кабинет.

К Норде Эллисон подошел полицейский, чтобы отвести ее обратно & камеру.

— Подумайте хорошенько об этом билете, — обратился к ней Мейсон. — Что-то здесь не так, что-то не сходится… Подождйте-ка! У вас была с собой дорожная сумка?

— Да, конечно.

— Вы сдавали ее в багаж?

— Да.

Мейсон заторопился:

— В некоторых авиакомпаниях служащие прикрепляют багажную квитанцию к корешку авиабилета. Как было у вас?

— Ну… наверное, мне кажется, что так.

— А когда вы прилетели в Лос-Анджелес, вас встречали Лоррейн и Бартон Дженнингс?

— Да.

— И вы отдали багажную квитанцию Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу дорожную сумку?

— Нет, не Бартону, — возразила она. — По-моему, это была Лоррейн. Насколько я помню, Бартон пошел подогнать машину, а Лоррейн забрала у меня квитанцию. Я оторвала квитанцию и отдала ей, а она… Подождите минутку. Она могла забрать вместе с ней и авиабилет.

— Обдумайте это хорошенько, — посоветовал Мейсон. — Ведь каким-то образом ваш билет попал же к Мервину Селкирку. Вам тоже придется давать показания, и все эти люди будут ждать от вас правдоподобного объяснения.

— Я… я действительно не помню, мистер Мейсон. Я, конечно, не уверена, но мне кажется, что я оторвала багажную квитанцию от корешка билета, а сам билет бросила в сумочку. Я почти уверена, что так оно и было.

— Послушайте же меня, — яростно зашептал Мейсон. — Вы не должны говорить об этой своей уверенности. Если вы скажете, что ничего точно. не помните, я сумею убедить судью Кента, что вы отдали багажную квитанцию вместе с билетом Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу сумку, а там уж пусть Бартон Дженнингс крутится, как хочет, и объясняет, что там произошло с вашим билетом: оставил он где-нибудь, выбросил или положил в карман. Но когда вы…

— Нет, — решительно перебила его Норда. — Чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что я оторвала квитанцию от корешка и отдала ее Лоррейн Дженнингс. Ее муж отправился за машиной, а Лоррейн предложила сходить за моим багажом. Я помню, как она стояла с моей сумкой, потом подъехал Бартон Дженнингс. Носильщик перенес мою сумку в машину, и Бартон сунул ему что-то в руку. А билет я положила в сумочку.

— Пусть так, — задумчиво сказал Мейсон. — Но вы-все-таки еще поразмыслите над этим. Я сейчас пойду к судье Кенту, посмотрим, что он скажет. Наверняка произошло что-то важное, иначе он не прерывал бы так неожиданно судебное заседание.

Глава 15

Мейсон вошел в кабинет судьи Кента.

У окна спиной к нему стоял Маршалл. Сам судья Кент был еле виден из-за своего огромного стола, а рядом с ним устроился Горас Ливермор Селкирк.

— Ну вот наконец и вы, мистер Мейсон, — нетерпеливо сказал судья. — Садитесь же. И вы тоже, мистер Маршалл. Перед нами возникла довольно серьезная проблема, и решить ее мы должны сообща.

Мейсон сел, Маршалл последовал его примеру.

Судья Кент бросил взгляд на часы.

— Я позвонил окружному прокурору Гамильтону Бюргеру и попросил его приехать сюда. Он обещал быть с минуты на минуту.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел слегка запыхавшийся Гамильтон Бюргер.

— Добрый день, — поздоровался он.

— Здравствуйте, мистер Бюргер. Вы не знакомы с Горасом Ливермором Селкирком?

Селкирк встал и протянул руку.

— Рад познакомиться с вами, мистер Бюргер, — произнес он приветливо.

— Не имея удовольствия знать вас лично, мистер Селкирк, — улыбаясь и тряся ему руку, сказал Бюргер, — я слышал ваши выступления и ту речь на банкете. Очень, очень рад встрече, мистер Селкирк.

— Садитесь же, джентльмены, — нетерпеливо произнес судья Кент. — У мистера Селкирка сообщение чрезвычайной важности, оно непосредственно связано с сегодняшним делом. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше, если мы обсудим вопрос конфиденциально. Я думаю, что все, о чем мы сейчас узнаем, не предназначено для печати, и надеюсь на вашу поддержку.

Бюргер коротко кивнул Мейсону, сел и приготовился слушать.

Горас Селкирк слегка откашлялся.

— Вы знаете, господа, что я отец Мервина Селкирка, убийство которого вы сейчас расследуете. У Мервина Селкирка остался семилетний сын Роберт, мой внук. Обстоятельства сложились так, что Роберт теперь последний в роду Селкирков и мой единственный наследник, ведь Мервин был моим единственным сыном, и других детей, кроме Роберта, у него не было.

Селкирк сделал секундную паузу, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Сейчас у меня не осталось никого, кроме Роберта, — вновь заговорил Селкирк. — Мать Роберта в свое время оставила моего сына и после развода вышла замуж за Бартона Дженнингса. Эта женщина мне не по душе. Я считаю ее хитрой, злой и беспринципной интриганкой. Она твердо уверена, что я не доживу до совершеннолетия Роберта, и прекрасно понимает, как много выиграет, оставшись единственным опекуном мальчика после моей смерти. Больше того, умело используя вполне понятную любовь Роберта к матери, она постарается извлечь определенные материальные преимущества из своего положения, какие бы меры я ни принял, чтобы уберечь от нее состояние Роберта. Я, безусловно, сделаю все возможное, чтобы помешать ей запустить руки в наше богатство, но полностью нейтрализовать ее не смогу — ведь Роберт очень впечатлительный мальчик, и ей будет чрезвычайно легко использовать его привязанность в своих целях.