Судья Кейзер многозначительно взглянул на Перри Мейсона и наставительно произнес:

— Каждая из сторон обязана помнить, что у нас идет всего лишь предварительное слушание и что на вечернем, заседании суд намерен прояснить совершенно определенные вопросы. Суд не может разрешить представителям сторон понапрасну тратить время на обсуждение совершенно излишних проблем общего характера. Вопросы и ответы должны строго соответствовать установленным правилам дачи свидетельских показаний. Учтите это, мистер Бюргер, и можете продолжать. Мистер Эллис, вернитесь, пожалуйста, на свидетельское место.

Бюргер быстро взглянул на часы, обернулся к публике и, заметив в переднем ряду множество репортеров, торжествующе улыбнулся.

— Мистер Эллис, — спросил он, — не припомните ли вы, при каких обстоятельствах мистер Энклитас передал вам револьвер?

— Я их прекрасно помню.

— Не могли бы вы сообщить суду, что это были за обстоятельства?

— Мистер Энклитас и его компаньон, Уинтон Уинслоу Маркус, заключили какое-то пари по поводу револьвера. Я не зн° ^ •-'чно суть этого пари, но отлично видел, как Слим Маркус… прошу прощения, я имею в виду Уинтона Уинслоу Маркуса, так вот, он заплатил Джорджу Энклитасу пятьдесят долларов, а мистер Энклитас в тот момент держал в руке револьвер. Мне он очень понравился, и я сказал, что собираюсь приобрести себе такой же в целях самообороны. Тогда Слим, то есть мистер Маркус, протянул руку под стойку бара и вытащил оттуда совершенно такой же, как у Энклита-са, револьвер и сказал что-то вроде: «У нас их слишком много. Мы вполне можем отдать ему один». Джордж Энклитас согласился, и мистер Маркус передал мне револьвер прямо в руки. Но это был не тот револьвер, который имел при себе мистер Энклитас, когда вернул-сй из косметического кабинета, где они с его компаньоном бились об заклад.

Бюргер кивнул и бросил улыбку в сторону судьи.

— Я думаю, ваша честь, — сказал он, — это все объясняет. У меня больше нет вопросов. v

— У вас есть что-нибудь по перекрестному допросу? — обратился судья Кейзер к Перри Мейсону.

— Да, ваша честь.

— Пожалуйста, но повторяю: примите во внимание, что в данных обстоятельствах суд представляет вам свободу в ведении перекрестного допроса, однако только в пределах разумного. Никаких вопросов, заданных с целью проволочки времени, — сказал Кейзер. — Можете начинать перекрестный допрос.

— Мистер Эллис, вы влюблены в обвиняемую по данному делу?

— Нет, сэр.

— А были ли влюблены раньше?

— Возражаю против вопроса адвоката, он противоречит правилам ведения перекрестного допроса, — сказал Бюргер.

— Протест отклоняется, — сказал Кейзер.

— Я думаю, что в какой-то момент был. Во всяком случае, я был ею ослеплен.

— И ваша жена догадывалась об этом?

— Возражаю против этого вопроса, — сказал Бюргер.

— С позволения суда, — возразил Мейсон, — замечу, что собственный свидетель обвинения заявил, что между обвиняемой и Надин Эллис прилюдно произошла некая ссора. Я вправе допросить свидетеля по этому поводу.

— С позволения суда, — сказал Гамильтон Бюргер, — данный свидетель не давал показаний по этому поводу, и, следовательно, сейчас правила ведения перекрестного допроса нарушаются.

— Если не иметь в виду, что вопросы адвоката могут выяснить истинные чувства свидетеля, — заметно колеблясь и стараясь соблюсти справедливость, возразил судья Кейзер.

— По тому, что произошло в прошлом, нельзя судить об истинных чувствах свидетеля, — сказал Бюргер. — Ревность супруги свидетеля к нему ничего не говорит об его истинных чувствах. Вопрос заключается в том, что свидетель чувствует сейчас? Как теперь относится к обвиняемой? О чем он думает? Как себя осознает?

— А я утверждаю, — заявил Мейсон, — что самое необходимое — прояснить взаимоотношения фигурирующих в этом деле лиц к моменту совершения преступления.

— Я полагаю это правильным, — согласился Кейзер, — однако-не допущу, чтобы теперь в рамках перекрестного допроса этого свидетеля обсуждалась ссора между покойной и обвиняемой.

— Я задам свой вопрос в несколько иной форме, т-Мейсон повернулся к Хелману Эллису: — Когда между вашей женой и обвиняемой возникла ссора из-за вас и миссис Эллис были сделаны в адрес Эллен Робб некоторые заявления, присутствовали ли вы при этом и принимали ли в ссоре какое-либо участие?

— Нет, не присутствовал и не принимал во всем этом никакого участия.

— Вы видели обвиняемую восьмого числа сего месяца?

— Да, сэр.

— В «Большом амбаре», где она тогда работала?

— Да, сэр.

— Вы присутствовали при ее увольнении, во вторник, девятого числа?

— Нет, сэр.

— А не видели ли вы ее в тот же вечер после того, как она была уволена?

— Я видел ее до того, как она была уволена.

— Вопрос не в этом. Видели ли вы ее после увольнения?

— Я… я не помню.

— Давайте посмотрим, не удастся ли нам освежить вашу память, — сказал Мейсон. — После увольнения обвиняемая направилась в мотель «Морской прибой» в Коста-Месе. А вы ездили туда?

— Да, это верно. Ездил.

— И видели ее там?

— Совсем недолго.

— А когда вы виделись с ней в следующий раз?

— Я не помню. Полагаю… Я думаю, что не видел ее больше до ее ареста.

— Вы не помните?

— Я не могу сказать определенно, сэр.

— Этой девушкой, по вашим словам, вы были ослеплены и тем не менее не можете припомнить, когда вы ее видели?

— Я видел ее так много раз, что довольно трудно все это упомнить.

— Но вы ведь помните, что видели ее в мотеле «Морской прибой»?

— Да, сэр.

— И это было вечером во вторник, девятого числа сего месяца?

— Да, сэр.

— Долго ли вы в тот раз с ней пробыли?

— Примерно минут десять — пятнадцать.

— Куда вы направились после того, как расстались с обвиняемой в тот вечер?

— Возражаю против этого неуместного вопроса, — сказал Бюргер. — Этот свидетель ведь не находится под судом.

— Я имею право сверяться с его воспоминаниями, — ответил Мейсон.

— Вы пытаетесь свериться с его воспоминаниями, не имеющими абсолютно никакого отношения к этому делу. Если вы начнете следовать за каждым шагом этого свидетеля начиная со вторника, девятого числа, и до тех пор, когда был обнаружен труп его супруги, то суду придется сидеть здесь понапрасну ночь напролет.

— Протест принимается, — сказал судья.

— Не рассказала ли вам жена, — продолжал Мейсон, — о своем любопытном разговоре с адвокатом относительно двух пуль, выпущенных двумя разными людьми в свою жертву, и об определении степени виновности каждого из них?

— Возражаю против этого вопроса как несущественного и не отвечающего правилам ведения перекрестного допроса, — заявил Бюргер.

— Протест принимается, — отрывисто сказал Кейзер.

— Вы были в «Большом амбаре» вечером во вторник, девятого числа?

— Да. '

— Не являлись ли вы в тот момент владельцем одного из револьверов, находившихся в «Большом амбаре»? Только не забывайте, что вы находитесь под присягой.

— Что вы подразумеваете под словами «являлись владельцем»?

— Я спрашиваю вас о том, — сказал Мейсон, — не сговорились ли вы с девушкой по имени Сэди Брэдфорд о том, чтобы она забрала один из револьверов Джорджа Энклитаса и передала его вам?

— Одну минуту, ваша честь, — возмутился Бюргер. — Это уже чересчур. Это не соответствует…

— Я полагаю, что вполне соответствует, — внезапно сказал судья, пристально всматривавшийся в лицо свидетеля. — Суд желает получить ответ на этот вопрос. Сговаривались ли вы об этом, мистер Эллис?

— Да, я сговаривался, — ответил Эллис, помедлив и облизнув сухие губы кончиком языка.

— А не убили ли из этого револьвера вы вашу жену? — вмешался Мейсон. — И не сговаривались ли вы потом с упомянутой Сэди Брэдфорд подбросить револьвер в вещи обвиняемой, пока та находилась в туалетной комнате? И не рассказывала ли вам обвиняемая уже после этого, что она консультировалась со мной? И, зная об этом, не осмотрели ли вы утром в среду револьвер и не обнаружили ли, что это был не подброшенный вами револьвер? И, выяснив это, не забрали ли вы у обвиняемой тайком ее револьвер и не отправились ли затем на яхту, где и произвели второй выстрел в труп своей супруги? И не положили ли вы затем тайком этот револьвер обратно, в сумочку обвиняемой? Не проделали ли вы все это до того, как для охраны обвиняемой прибыли специальные люди, а вы продолжали заверять ее в вашей большой любви и преданности, обещая вскоре непременно жениться на ней, а саму ее заставили поклясться хранить все это в полной тайне?

— Ваша честь, ваша честь, — закричал Бюргер, — это же верх нелепости! Это полный абсурд, выдаваемый адвокатом за истину в попытке спасти свою собственную шкуру! Это же…

— Это вопрос, — перебивая Бюргера, медленно и спокойно произнес судья Кейзер, — посредством которого выявится истинное отношение свидетеля к делу. В сложившихся обстоятельствах я разрешаю задать его. Свидетель должен ответить на вопрос.

— Нет, я не делал ничего подобного, — с побелевшим лицом сказал Хелман Эллис.

В это время в глубине зала внезапно возникла какая-то суматоха. Решительной походкой вперед вышла молодая женщина.

— Теперь я все понимаю, — взволнованно сказала она. — Именно это он и проделал! Он воспользовался мной как слепым орудием. Я хочу отдать себя в руки правосудия, и дам официальные показания.

Судебный пристав ударил молотком, призывая к тишине в зале. Один из служителей подскочил к женщине, чтобы схватить ее, но судья жестом остановил его и, повернувщись к женщине, спросил: