— Но в таком случае, — сказала совсем обескураженная Делла, — это было проделано раньше, и проделано вашей клиенткой.

— Я все еще сражаюсь за свою клиентку, Делла, — покачал головой Мейсон.

— Она просто камнем висит у вас на шее, — рассердилась Делла. — Вам лучше бы сбросить его и поплыть свободно. В конце концов, вы действовали сверхдобросовестно. Вы думали, что Энклитас засунул револьвер в ее вещи, собираясь обвинить ее в воровстве. И вы хотели помешать ему.

— Да, — кивнул Мейсон. — Мне хотелось уладить эту ситуацию таким образом, чтобы преподать хороший урок Джорджу Энклитасу. Но, видишь ли, моя необычная тактика привела к прямо противоположным результатам.

— Но не могли бы вы объяснить все это, когда окажетесь на свидетельском месте?

— Разумеется, могу, только никто мне не поверит. Они же прекрасно помнят, о чем я говорил раньше: если два разных лица стреляют в кого-то, то виновным в убийстве признается только лицо, сделавшее выстрел последним, если только первый выстрел не причинил мгновенную смерть. Косвенные улики как бы указывают на то, что Эллен Робб явилась ко мне и рассказала, что убила Надин Эллис, на что я посоветовал ей отдать мне этот револьвер, а сам заменил его другим, рекомендовав пойти и еще раз выстрелить в труп Надин Эллис, чтобы затем использовать эту хитрость при защите в суде. Кроме этого, дело выглядит так, словно потом я поехал и подбросил этот револьвер в заведение Джорджа Энклитаса в надежде, что там вокруг него поднимется шум, а я смогу замешать Энклитаса в это убийство.

— Ну так что же вы теперь собираетесь делать? — спросила Делла.

— Я и сам хотел бы это знать, — ответил Мейсон. — Единственно, в чем я уверен, так это в том, что буду продолжать борьбу и не откажусь от защиты интересов своей клиентки.

— Даже если придется спасать собственную шкуру?

Мейсон покачал головой.

— Но тогда вас лишат адвокатской практики.

— Ну и ладно, — сказал Мейсон. — Я подыщу себе какую-нибудь другую работу. Я не имею права предавать клиента. Это мое последнее слово.

— И вы даже не расскажете об истинных фактах?

— Я вынужден буду рассказать о них. Я могу лишь помешать им выяснить то, о чем мне рассказывала моя клиентка. Такого рода сведения не подлежат огласке. И ты как мой секретарь тоже несешь за это профессиональную ответственность.

— Но они же могут спросить вас, не подменяли ли вы револьверы?

— Это испытание я тоже должен выдержать. Если только не откажусь отвечать на том основании, что ответ позволит инкриминировать мне преступление.

— Ну а почему бы так и-не поступить? Они не смо-, гут оперировать против вас ничем, кроме каких-то предположений.

В дверь кабинета постучали условным стуком, и Мейсон кивнул Делле:

— Впусти Пола, Делла. Посмотрим-ка, что известно ему, если, конечно, вообще что-нибудь известно.

Пол Дрейк выглядел мрачным, словно игрок в покер, не сумевший прикупить нужную карту. Он с ходу оценил ситуацию, сказал:

— Привет, ребята, — подцепил орешек из бумажного пакета и взял чашку кофе, протянутую ему Деллой.

— Ну? — спросил Мейсон.

— Это конец дороги, Перри, тупик, — покачал головой Дрейк.

— Что тебе конкретно известно?

— На этот раз тебе досталась клиентка, которая явно тебе солгала. Она завязла в этом деле по самую макушку и тянет с собой и тебя.

— Как это понимать?

— У них с Хелманом Эллисом в самом деле были шуры-муры. Энклитас говорит правду.

Дрейк замолчал, как бы подыскивая слова для дальнейшего рассказа.

— Ты помнишь, — продолжал он, — как Эллен Робб явилась к тебе после того, как ее вышвырнули из «Большого амбара» и поставили фонарь под глазом? — Мейсон кивнул. — Она тогда сказала тебе, что уехала от Энклитаса в мотель «Морской прибой», а ты велел ей опять вернуться туда, так? — Мейсон снова кивнул, и Дрейк сказал: — Так вот, когда она приехала в первый раз в этот мотель, она это сделала, чтобы встретиться там с Хелманом Эллисом.

Мейсон снова принялся мерить шагами пол.

— И долго он там пробыл? — спросил он Дрейка.

— Примерно полчаса.

Мейсон внезапно покачал головой и сказал:

— Это вовсе не означает, что моя клиентка лгала. Возможно, Хелман Эллис просто последовал за ней.

— Не обижайся, Перри, но он не последовал за ней. Он приехал туда раньше нее.

— Что?!

— Это точно.

— Откуда ты узнал?

— Мой оперативник разговаривал с управляющим этого мотеля. После ареста Эллен Робб управляющий начал прокручивать в памяти события, пытаясь припомнить всякие детали, которые помогли бы ему понять, была ли Эллен порядочной молодой женщиной, на которую возвели напраслину, или же она на самом деле виновата. И он припомнил, что, прежде чем Эллен Робб показалась в мотеле поздно вечером во вторник, какая-то машина подъехала к мотелю, развернулась у входа, объехала вокруг, а потом исчезла, как будто водитель высматривал кого-то. Сначала управляющий подумал, что этот мужчина собирается снять комнату, и поэтому, когда машина вроде бы притормозила, он на всякий случай записал в свой блокнот номерной знак.

— Номерной знак? — переспросил Мейсон.

— Ну да, — ответил Дрейк. — Ты ведь знаешь порядок регистрации в мотелях. Постоялец записывает свое имя и адрес, а также марку и модель своей машины и ее номерной знак. В девяти случаях из десяти люди не помнят его, и обычно управляющему приходится выходить на улицу и самому переписывать номер. Поэтому управляющий и держит у себя в конторке блокнот. Когда появляется какая-то машина, ее прямо у подъезда освещает яркий свет, а управляющий сразу же записывает номерной знак, и ему уже не надо выходить на улицу. В случаях же, когда приезжие называют неправильный номер, он сразу держит ушки на макушке.

— Продолжай, — отрывисто бросил Мейсон.

— Ну вот управляющий и записал номерной знак машины этого водителя. Но тот не вошел в помещение, чтобы попросить комнату, а стал крутиться вокруг мотеля и припарковался немного дальше. Управляющий уже вырвал из блокнота листок с номером и хотел за ненадобностью бросить в корзину. Но потом раздумал, решив, что мужчина, возможно, дожидается появления своей спутницы. Он снова разгладил листок и спрятал в ящик конторки. Ну а минут через десять приехала в такси Эллен Робб. Управляющий зарегистрировал ее и дал комнату.

— А потом он увидел, как к Эллен присоединился Эллис?

— Нет, такого не случилось, но зато он увидел, как Эллис вышел из машины и подошел к мотелю, явно намереваясь войти туда и вызвать кого-то. Управляющий предположил, что «кто-то» и была Эллен Робб — только что зарегистрировавшаяся одинокая женщина.

— И что же в конце концов сделал управляющий?

— Да ничего он не сделал. Сам знаешь, мотель не пансион для молодых девиц и управляющий не обязан контролировать своих жильцов и следить за посетителями молодых леди. Попытайся он делать нечто подобное, ему пришлось бы столкнуться со многими судебными исками, и мотель оказался бы не у дел недели на две. Управляющим мотелями приходится принимать вещи такими, каковы они есть. Они следят лишь за тем, чтобы постояльцы не поднимали шума и не доставляли неудобства друг другу, и за тем, чтобы уличные женщины не проникали в мотель и не приставали к мужчинам. И даже в подобных случаях они очень осторожны, хотя сразу распознают такого рода женщин.

— Ладно, давай кончать, — сказал Мейсон. — Насколько я понимаю, все оборачивается плохо для нас?

— Совсем плохо, — отозвался Дрейк. — И, пожалуй, самое плохое то, что именно Мой человек и раскопал все это.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, он пытался разузнать что-нибудь полезное для нас и поэтому подъехал к управляющему, завязал с ним разговор и начал расспрашивать про Эллен Робб. Понимаешь ли, Перри, мы приискали ей телохранителя, но прошел почти полный день, прежде чем он попал на место, и… ну, если уж и было провернуто темное дельце, то именно до его появления. А когда мой человек принялся расспрашивать управляющего о всяких подробностях, тот вспомнил о мужчине и…

— …и хорошо описал его, да? — спросил Мейсон.

— Да, по всей видимости, чертовски хорошо. Тот парень прогуливался как раз под фонарем, который светит со стороны конторы. Описание точь-в-точь соответствует внешности Хелмана Эллиса. Вдобавок он вспомнил и о листке из блокнота и нашел его в ящике конторки. Мой человек, сделав вид, что ничуть не интересуется листком, изловчился стянуть его. Мы проверили записанный на нем номерной знак. Это номер автомобиля Хелмана Эллиса.

— Ах ты, маленькая аферистка! — с горечью воскликнула Делла. — Так нас перехитрить!

— Она ведь тут клялась и божилась, — сказал Мейсон, — что между ней и Эллисом ничего не было, что она, мол, не видела его с вечера проигрыша до этого последнего конфликта в «Большом амбаре» вечером во вторник.

— Как я понимаю, ты попал в весьма сложное положение, — сухо сказал Дрейк.

— Какое только можно себе представить, — отозвался Мейсон. — Теперь я знаю, что моя клиентка лгала, и становлюсь ее соучастником.

— Перри, а ты в самом деле подменил револьверы? — спросил Дрейк.

— Я не нуждаюсь ни в каких репетициях, Пол, — ответил Мейсон.

— Как это понимать?

— Гамильтон Бюргер собирается обрушить на меня град вопросов, и, когда это случится, я стану отвечать на них. Если хочешь узнать, что случилось, послушай мои показания на свидетельском месте.

— Если ты сделал это, — продолжал Дрейк, — то убийство должно было быть совершено в интервале между…

— Подожди-ка минуту, Пол, — прервал Мейсон, внезапно прищелкнув пальцами. — Как у нас в этом деле с фактором времени?