— Да, сэр.

— Он объяснил, почему съел эту конфету около семи утра?

— Да, сэр. Он сказал, что у него бывают запои и довольно часто. И когда наступает непреодолимое желание выпить, ему удается перебороть это желание с помощью большого количества конфет.

— Следовательно, — спросил Мейсон, — как только ему стало плохо, он сразу же подумал о конфетах?

— Видите ли, он, в принципе, так не говорил, я передаю общий смысл его слов. Да, сэр.

— Он находился в состоянии шока, крайней депрессии, когда вы увидели его?

— Да, сэр.

— И ему не стало лучше?

— Нет, сэр.

— У вас создалось впечатление, что для него это может означать конец?

— Да, сэр.

— Скорее от ослабления организма и шока, чем в результате отравления мышьяком?

— Да, сэр, учитывая его общее физическое состояние.

— Значит, вы вызвали его жену?

— Да, сэр.

— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— А теперь, доктор, — продолжал Мейсон, — ответьте, как могло получиться или, точнее говоря, как вы объясните следующий факт: человек, который подозревает, что съеденная им конфета отравлена, все же решается съесть вторую в три часа дня?

— О, постойте! — вскочил со своего места Вандлинг. — Данный вопрос носит косвенный характер.

— Я пытаюсь выяснить мнение доктора, — ответил Мейсон.

Судья Сайлер, который, по-видимому, занял выжидательную позицию, надеясь, что защита и обвинение сами все выяснят, внимательно посмотрел сначала на Мейсона, потом на Вандлинга.

— Нет! — резко ответил доктор Рено.

— Что значит «нет»? — спросил Мейсон.

— Он не принимал вторую конфету. Вандлинг сделал неопределенный жест рукой, сел и, улыбнувшись, сказал:

— Хорошо, продолжайте. Вы отвечаете прекрасно.

— Вы слышали показания доктора Хекси, который констатировал, что этот мужчина умер от отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— Вы не собираетесь оспаривать это утверждение?

— Это не моя область, я не могу оспаривать выводы, сделанные паталогоанатом.

— Хорошо, — произнес Мейсон. — Умер этот человек от отравления цианидом? Вы присутствовали при его смерти. Вам были известны симптомы. Наблюдались ли у него симптомы отравления цианидом?

— Нет, сэр, не наблюдались.

— Не наблюдались? — переспросил Мейсон. Доктор Рено стиснул зубы.

— Не наблюдались.

— Значит, вы не считаете, что причиной смерти послужил яд?

— Подождите, мистер Мейсон. Это совершенно другое дело. Я считаю, что причиной его смерти действительно явился яд.

— Но вы не считаете, что это был цианистый калий?

— Нет, сэр, не считаю.

— Минутку, ваша честь, — снова прервал Мейсона Вандлинг, поднимаясь со своего места. — Возникает ситуация, которую я никак не предвидел. Вынужден признать, что я не допрашивал доктора Рено относительно причины смерти, поскольку был уверен, что присутствие яда, обнаруженного при вскрытии тела, однозначно указывает на причину смерти.

— Вам будет предоставлена возможность опроса свидетеля, — заметил Мейсон. — Я задаю доктору точно сформулированные вопросы, проводя свой перекрестный допрос, и я хочу получить точно сформулированные ответы. Я прошу запротоколировать эти ответы.

— Хорошо, хорошо. Они будут запротоколированы, — ответил Вандлинг.

— У вас имеются возражения по моему перекрестному допросу? — спросил Мейсон. Вандлинг сел и сказал:

— Нет, продолжайте. Надо установить факты, какими бы они ни были.

Мейсон возобновил свой допрос.

— Итак, доктор, давайте определимся. Вы видели, как этот человек умер?

— Да, сэр.

— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— Вы не считаете, что он умер от этого яда?

— Не считаю. Исключено. Нет ни одного типичного симптома. Его смерть — результат истощения, шока и неспособности восстановить силы в результате приема яда вовнутрь.

— Вам не известно, принял ли он какой-либо яд?

— Мне только известно то, что он сказал мне, и я знаю, какие у него наблюдались симптомы.

— Он сказал вам, что жена пыталась отравить его. Он сказал вам, что съел конфету из коробки, что вскоре после принятия этой конфеты…

— Сразу же после ее принятия, — уточнил доктор.

— Хорошо, сразу же после ее принятия у него появились соответствующие симптомы: боль, судорога, рвота.

— Да, сэр.

— И, по мнению Давенпорта, это было вызвано отравлением мышьяком?

— Просто отравлением. Мне кажется, он ничего не говорил о мышьяке.., хотя, может быть, и говорил.

— Вы первым упомянули о нем?

— Вероятно.

— Умерший находился какое-то время в Парадизе?

— Да, он так сказал.

— Он собирался вернуться домой в Лос-Анджелес?

— Да, сэр.

— И он сказал вам, что съел конфету и ему стало плохо?

— Я уже не раз говорил об этом. Да, сэр. Мне кажется, я постоянно отвечаю на один и тот же вопрос в той или иной форме.

— Однако вы не знаете, что он съел конфету?

— Только то, что он сообщил мне.

— Но вам не было известно, что он съел именно конфету?

— Нет, сэр.

— Однако вы хорошо знаете, что он умер не от цианистого калия?

— Его симптомы ни коем образом не походили на те, которые наблюдаются при таком отравлении. Нет, сэр. Мейсон недолго подумал, потом продолжил:

— Ну что же, доктор, пойдем дальше. Вы утверждаете, что этот человек перечислил вам симптомы отравления?

— Да, сэр.

— И что он находился в состоянии, соотносимым с таким отравлением?

— Да, сэр.

— И что, когда вы вышли от него где-то около трех часов дня, он был мертв?

— Да, сэр.

— В таком случае, — сказал Мейсон. — Каким образом незадолго до смерти он мог съесть яичницу с ветчиной, которую доктор Хокси обнаружил в его желудке?

— Вы хотите знать мое мнение?

— Я спрашиваю вас.

— По моему, его жене удалось, после того, как я оставил их наедине, уговорила его поесть. Эта пища и послужила причиной смерти.

— Каким образом?

— Я не знаю. Я бы не рекомендовал пищу такого сорта. Он находился в таком положении, когда необходимо принимать больше жидкости, ничего твердого или тяжелого. Я сделал ему внутривенное вливание для поддержания сил.

— Как мог человек, умирающий от истощения и шока, съесть ветчину с яичницей? — спросил Мейсон.

— Я бы ни за что этому не поверил, — ответил доктор Рено, — не будь он моим пациентом. Я, конечно, не думал, что он окажется в состоянии принять пищу такого рода. Несомненно, его уговорили. Это подтверждает содержимое желудка. Следовательно, он ее принял. У меня это просто не укладывается в голове.

— А теперь давайте выясним вот что, — сказал Мейсон. — Вы утверждаете, этот человек умер не от цианистого калия?

— Разумеется, нет.

— Вам не известно, что он съел какие-либо конфеты, ведь так?

— Да.

— Вам не было известно, что он вообще принял какой-либо яд?

— Постойте.., постойте, я не могу утверждать это под присягой. Меня там не было.

— Вам было только известно, доктор, что у Эдварда Давенпорта отмечен типичный случай пищевого отравления, но он ведь мог ошибиться.

— Да, насколько мне известно.

— Кто угодно может отравиться, не так ли, доктор, и скорее подумает, что его умышленно отравили, чем объяснит это испорченной пищей?

— Я разделяю ваше мнение.

— В вашей практике отмечались такие случаи?

— Я.., да, кажется, были.

— И вы утверждаете, что Эдвард Давенпорт не умер от отравления цианистым калием?

— Я утверждаю, что нет.

— У меня все, — закончил свой допрос адвокат.

— Постойте, — остановил доктора Вандлинг, заметив, что тот собирается покинуть свое место. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Мы с вами беседовали раньше, не так ли?

— Да, сэр.

— И вы ни разу не сказали мне, что смерть мистера Давенпорта не была вызвана цианистым калием?

— Вы меня и не спрашивали. Однако я готов разъяснить свою позицию. Я считаю, что жена дала ему яд, что отравление оказалось фатальным, что этот человек вполне мог умереть в результате принятия этого яда или повторной дозы яда, которая была дана ему непосредственно перед смертью. Я использовал слово «яд». Я не говорил, что это цианистый калий, а вы не спрашивали. Я высказал свое частное мнение, что он мог умереть и от истощения, поскольку его организм оказался неспособным сопротивляться действию яда, который был принят вместе с конфетой около семи часов утра.

— Да, все так, — согласился Вандлинг, — но вы, в частности, не сказали мне, что он не мог умереть от цианистого калия.

— Меня не спрашивали. Я не видел причины, чтобы вступать в конфликт с другим врачом, если только мне не будет задан вопрос при таких обстоятельствах, когда я не смогу избежать ответа на него. Мистер Мейсон задал мне четко сформулированный вопрос, и я дал ему четко сформулированный ответ. Я, конечно, ответил бы на этот вопрос, если бы мне задали его таким образом, когда я не мог бы не ответить на него. Я находился рядом с мистером Давенпортом, когда он скончался. Смерть могла явиться результатом принятия какого-то яда, который воздействовал на сердце, или следствием шока на принятый ранее яд. Однако симптомов смерти, которые должны отмечаться при отравлении цианистым калием, я не обнаружил.

— Вам известно, какое количество яда было обнаружено в желудке этого человека при вскрытии?

— Известно.

— И оно оказалось достаточным для того, чтобы вызвать смерть?

— Совершенно верно.

— Стало быть.., постойте, но в его организме обнаружено такое количество цианида, которое убило его, даже если вы не считаете причиной смерти цианид?

— Я возражаю по данному вопросу, — прервал прокурора Мейсон, — поскольку он является спорным, не относящимся к перекрестному допросу и совершенно неопределенным. Вопрос заключается не в том, от чего бы мог умереть человек, если он не умер от того-то. Вопрос заключается в том, что явилось причиной его смерти.