Молчание длилось секунду, затем все тот же голос произнес:

— Мы выслали за вами машину, мистер Мейсон, и очень ждем вас.

— В самом деле?

— Представьте! В связи с вашим посещением дома мистера Давенпорта, что в Парадизе? Что вы на это скажете?

— Ничего.

— Неужели? — послышалось недоверчиво в ответ.

— Послушайте, — продолжал Мейсон. — Я был в доме миссис Давенпорт, и если вы интересуетесь содержанием конверта, то предлагаю вам допросить Мабел Нордж, секретаря мистера Давенпорта. Между прочим, если вас это заинтересует — мистер Давенпорт останавливался здесь за день до своей смерти. Я имею в виду мотель Уилчбурга. Он зарегистрировался под именем Фрэнка Стэнтона.

— Вы уверены?

— В этом уверяют внешние данные; кроме того, совпадают номерные знаки.

— Почему вы предоставляете нам эту информацию? — с любопытством спросил помощник шерифа.

— О, боже! — удивленно воскликнул Мейсон. — А разве у меня есть какие-либо причины для ее сокрытия?

— Нет, думаю, что нет. Мы Считаем, вам крайне невыгодно делиться с нами этой информацией.

— Откуда такое отношение? А.., вот и машина с красным фонарем заворачивает сюда. Надо думать, что за мной. Довольно скоро.

— Стараемся, мистер Мейсон, стараемся. Так получилось, что машина с радиосвязью оказалась в вашем районе, и представьте, мы как раз прочесываем отели, в которых мог остановиться мистер Давенпорт.

— Ну что же, я рад, что помог вам, — ответил Мейсон и повесил трубку, заметив двух широкоплечих полицейских, протискивающихся сквозь толпу отдыхающих, заполнившую фойе.

Глава 8

Патрульная машина остановилась у края тротуара, и Мейсон со своим эскортом вошел в контору шерифа. Навстречу ему поднялся высокий мужчина, который добродушно улыбнулся и протянул руку.

— Перри Мейсон?

— Да, — ответил тот, пожимая протянутую руку.

— Я Толберт Вандлинг, — представился мужчина. — Окружной прокурор Фресно. По-видимому, мне придется вести дело об убийстве. Вы будете представлять другую сторону?

Мейсон смерил взглядом человека, стоявшего перед ним. Холодные спокойные глаза.., раскованность., сама любезность.

— Мне кажется, вы станете довольно опасным противником.

— Постараюсь оправдать ваши ожидания, — парировал Вандлинг. — Так что с письмом, которое вы вскрыли?

— Вы считаете, что я его вскрывал?

— Так считает окружной прокурор Батта.

— Я совершил преступление?

— Как вам сказать, — задумчиво протянул Вандлинг, — все зависит от того, как посмотреть на это.

Мейсон улыбнулся.

— Мне кажется, у вас своих забот хватает.

— Вполне.

— В таком случае, зачем заниматься чужими проблемами? Вам что, нечего делать? Вандлинг рассмеялся.

— Мне известно, — продолжал Мейсон, — что у вас находится миссис Давенпорт. Она мой клиент. Я хочу поговорить с ней и разъяснить ей права, которыми она обладает.

Улыбка сползла с лица Вандлинга.

— Имеются определенные аспекты в этом деле, Мейсон, которые вызывают у меня сомнение. Поймите меня правильно — я не хочу возбуждать дело против невиновного человека. Из ее слов я понял, что она ничего не знает об убийстве. Другими словами, она совершенно тут ни при чем.

Мейсон молча кивнул.

— К сожалению, — заметил Вандлинг, — есть обстоятельства, которые заставляют меня поверить в невозможность того, что она говорит.

— А как насчет трупа, выбравшегося из окна? — спросил Мейсон.

— Я как раз собирался перейти к этому, — сказал Вандлинг. — Я раскрою карты, но хотел бы, чтобы и вы выложили свои на стол.

— Согласен, — ответил Мейсон, — но будем открывать их по порядку. Вы кладете свою, а я думаю, чем ее покрыть.

— Идет, — согласился Вандлинг. — Полиция совершила большую ошибку в дознании. Я говорю с вами совершенно откровенно.

— Каким образом?

— Свидетель, который видел, как человек, одетый в пижаму, вылез из окна и уехал на машине, ускользнул от нас.

— Как это произошло?

— Он указал полицейским фиктивный адрес и, по всей видимости, вымышленное имя.

— И они клюнули?

— Посудите сами. Этот человек зарегистрировался в том же мотеле. Он был не один. Они зарегистрировались как муж и жена. Он сказал полицейским, что видел мужчину в пижаме, который выбрался из окна и уехал в машине. Полицейские попросили его назвать имя и адрес, что он и сделал. Они поверили и установили, что он зарегистрировался в мотеле накануне. Все совпало. Они не потребовали у него водительских прав, не проверили номера его машины и даже не взглянули на его удостоверение личности. Да, это был серьезный промах. Единственным оправданием их беспечности может служить то, что тогда не было никакого трупа, что человек, которого заперли в комнате, сбежал от.., непривлекательной жены.

Глаза Мейсона сделались колючими.

— Продолжайте, — проговорил он.

— Очевидно, этот мужчина принялся потом размышлять и решил: если его привлекут как свидетеля, всплывет его настоящее имя и, возможно, имя того, с кем он был заодно. Вот почему он постарался побыстрее скрыться с глаз долой.

— Значит, полицейские не знают, что это за человек?

— Не имеют ни малейшего понятия. Они располагают только фамилией, которую он назвал, но я абсолютно уверен, что она ненастоящая. Адрес фиктивный, номерной знак машины, который он указал в книге регистрации, тоже фальшивый.

— Как вы это установили?

— Мы проверили владельца машины, который зарегистрирован под этим номером. Он проживает на юге штата, женат, у него семья, в общем это совершенно другой человек. Кроме того, он не покидал дома в течение последних сорока восьми часов: машина не выезжала из гаража. Он никому ее не одалживал, следовательно, она не могла оказаться здесь.

— Человек из мотеля — самый ценный свидетель защиты, — заметил Мейсон.

Вандлинг кивнул в знак согласия.

— Будь он свидетелем, чьи показания имели бы ценность для обвинения, — продолжал Мейсон, — не думаю, что он ускользнул бы от полиции.

— Я улавливаю некую скрытую мысль в ваших словах, — поморщился Вандлинг, — и то, как вы ее формулировали, мне не нравится.

— Существуют некие аспекты того, что произошло, которые не нравятся мне, — парировал Мейсон.

Лицо Вандлинга снова озарилось заразительной улыбкой.

— Вы собираетесь занять жесткую позицию?

Мейсон улыбнулся кончиками губ, но его глаза оставались холодными и жесткими.

— Да!

— Я так и думал, — признался Вандлинг. — Ну что же, Мейсон, будем говорить начистоту. Окажись он свидетелем обвинения, его показания подтвердили бы факт совершения убийства. Правильно?

— Я тоже так считаю.

— Стало быть, полицейские, если бы они понимали, что имеют дело с убийством и им здорово попадет, упусти они такого важного свидетеля, предприняли бы меры для идентификации этого человека и знали бы, где его искать. Но из его слов вытекало, что никакого преступления не было. Вот почему полицейские так небрежно отнеслись к выполнению своих обязанностей. Хотя повторяю — произошла грубая ошибка в расследовании, и мне это не нравится. Очень не нравится.

— Этот свидетель весьма важен. Полиция не должна была упускать его.

— Я полностью согласен с вами.

— И к чему же мы пришли? — спросил адвокат.

— Боюсь, — ответил Вандлинг, — что наши позиции в этом случае оказываются диаметрально противоположными. В свете происшедшего я вынужден предъявить Мирне Давенпорт обвинение в убийстве. Я собираюсь возбудить против нее дело по данному обвинению. Естественно, я не хотел бы этого делать, зная, что Эд Давенпорт действительно вылез из окна своей кабины. Однако, даже если мы и разыщем этого свидетеля, он может только показать, что видел мужчину в пижаме и босиком, который вылез в окно, сел в машину и уехал. Но опять же, по его словам, это был Эд Давенпорт.

— Вы обнаружили труп убитого? — спросил Мейсон.

— Да, обнаружили.

— Никаких сомнений, что это Эд Давенпорт?

— Абсолютно никаких.

— Во что он был одет?

— На нем была пижама. Его босым закопали в яму, которая была вырыта заранее, за два-три дня.

— Вы хотите сказать, что его зарыли в яму, которая существовала какое-то время?

— Э.., это ваша оценка ситуации, — заметил Вандлинг. — Что касается меня, то, по-моему, ее выкопали заранее за несколько дней с определенной целью — спрятать тело убитого.

— От чего он умер?

— Мы не уверены, — ответил Вандлинг, — но, видимо, его отравили.

— Мышьяк?

— Цианистый калий. Вскрытие еще не проводилось.

— Значит, смерть наступила почти мгновенно. Вандлинг молча кивнул головой.

— Конфеты? — спросил Мейсон.

— В его сумке нашли конфеты с мышьяком и цианистым калием. Главным образом с мышьяком. С цианистым калием меньше. Аккуратно сработано. Часть начинки была удалена, по-видимому, с помощью шприца и заменена ядом.

— Но, черт возьми, для чего понадобилось прибегать к двум ядам? — удивился Мейсон. Вандлинг угрюмо заметил:

— Я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос.

— Тем более странно, — заметил Мейсон, — что один действует медленно, а другой почти мгновенно.

— В том-то и загвоздка, — признался Вандлинг. — По существу, в этом деле несколько вопросов, на которые я не могу найти ответа. Если я обращусь к жюри с просьбой о вынесении смертного приговора этой женщине, то я должен быть вполне убежденным, что она виновна в хладнокровном,» заранее обдуманном тяжком убийстве первой степени.

Мейсон, в свою очередь, молча кивнул головой.

— Я много читал о вас, — продолжал Вандлинг. — Вы сражаетесь жестко и изобретательно. Вы любите драматические эффекты. Я не хочу выступать против вас в таком сложном деле, не будучи полностью уверен, что не проиграю его.