– Можно я? – живо вызвалась Ребекка.

Мейсон передал ей бумагу и карандаш, поднес крышку к свету, так чтобы он падал сбоку, и прочитал:

– «ВЛГАВЛ ВКИАК ГМАВВ ЗДГБВД ВДИАГГ ЖИЛАГВ ВМГЖБГ ЛЕБВЗ ВМЖЖБК».

Мейсон взял переданный ему Ребеккой клочок бумаги и тщательно сличил буквы, написанные ею, с оригиналом.

– Никак не пойму, какое это может иметь отношение к тому, что случилось в доме напротив? – Миссис Джентри откровенно недоумевала.

Мейсон сунул в боковой карман пиджака жестяной кружочек с острыми краями.

– Возможно, совпадение, – предположил он. – Но довольно любопытное. Вот и все, что я могу пока сказать. Кто из вас слышал выстрел?

– Я, – отозвалась миссис Джентри.

– А я крепко спал, – с сожалением заметил Стил. – Меня разбудил какой-то шум. По-моему, уже все кончилось, когда я окончательно проснулся, но попытался восстановить, что же меня разбудило. И у меня создалось впечатление, что было два выстрела.

– Вы заявляли об этом лейтенанту Трэггу, начальнику отдела, занимающегося убийствами? – спросил Мейсон.

– Как будто нет, – ответил Стил. – Кажется, он определенно считает, что был лишь один выстрел, и я не стал его разубеждать. Мои воспоминания очень смутны – попробуй-ка припомнить шум, который тебя пробуждает от крепкого сна… Просто какое-то смутное ощущение – как эхо в уголке сознания… Если, конечно, понятно то, о чем я говорю.

– Я хорошо вас понимаю, – сказал внимательно слушавший Мейсон. – И вы описываете все это просто прекрасно! Я бы вам посоветовал связаться с лейтенантом Трэггом и сказать ему, что, еще раз проанализировав свои ночные впечатления, вы полагаете, что было два выстрела.

– Нет, не два, – азартно настаивала Ребекка. – А только один! У меня не было сна ни в одном глазу, и я сначала подумала, что это автомобильный выхлоп, но потом, я уверена, был только один выстрел.

Мейсон, вопросительно подняв брови, повернулся к Артурчику.

– Ничем не могу помочь, – помотал головой тот. – Я просто спал как убитый всю ночь. Но я лег, вероятнее всего, незадолго до того, как все это произошло, – может быть, минут за пятнадцать-двадцать.

– В какое время, по-вашему, произошел выстрел?

– Мне кажется, около половины первого.

– А во сколько вы легли спать?

– Минут десять-пятнадцать первого. Скинул с себя одежду как попало и повалился на постель – я в тот вечер был с молодой дамой, провожал ее домой. Думал, мне на работу и… вообще я не выспался.

– Артурчик, тебе не кажется, – участливо спросила миссис Джентри, – что следовало бы сказать мистеру Мейсону, с кем ты проводил вечер?

Артурчик покраснел.

– Нет, – сказал он отрывисто.

– Я заметила, что ты не назвал ее имени и тому лейтенанту… как его фамилия?

– Трэгг, – напомнил Мейсон.

– Незачем впутывать в это женщину, – сухо отрезал Артурчик.

– Артурчик, это была не… – начала свой вопрос миссис Джентри.

– Не будем называть ее имени, – быстро оборвал сын миссис Джентри. – Не желаю, чтобы ты вмешивалась в мои дела. Вот и Ребекка тоже ходит за мной как хвост. Черт возьми, я уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как мне поступать. Я не вмешиваюсь в ваши…

– Артурчик!

– Ну ладно, прости меня, мама. Но не называй здесь ее имени. Понятно? Материал сразу же попадет в газеты, и, я полагаю, это не имеет никакого значения, с кем я был в тот вечер.

– Ну, так что мы будем делать? – спросила Ребекка. – С этим закодированным сообщением на крышке банки? Не думаете ли вы, что, пока мы здесь стоим и разговариваем, убийца спокойно может выскользнуть из рук полиции?

– Давайте подведем итоги относительно появления этой банки, – предложил Мейсон, – прежде чем предпринимать что-либо еще. Вы хорошо помните, миссис Джентри, что не ставили банку на полку с другими консервами?

– Я уверена: не ставила, и не думаю, чтобы Хестер могла это сделать. Она бывает иногда глупа, но, конечно уж, не до такой степени. К тому же считаю, что банка в погребе стояла не больше суток, ну, самое большее – двух. Не понимаю, как она могла… вернее…

– Давайте-ка, – предположил Мейсон, – сделаем так: сообщим лейтенанту Трэггу все в точности, как это произошло, и пусть он сам сделает выводы. В конце концов, это дело его компетенции.

Глава 5

Откинувшись в большом вращающемся кресле своего кабинета, положив ноги на угол письменного стола и скрестив пальцы на затылке, мистер Мейсон с ленивой улыбкой посматривал на Деллу Стрит.

– Ну, – подытожил он разговор, – в этом деле у меня полная свобода действий. Карр дал мне карт-бланш, чтобы я сделал все возможное для установления истины, и не имеет значения, кто пострадает при этом больше, а кто меньше.

– Даже если это будет сам Карр? – поинтересовалась Делла, испытующе взглянув на своего шефа.

Мейсон кивнул. Его сосредоточенный взгляд теперь был устремлен куда-то вдаль поверх ее головы, пожалуй, вообще за пределы офиса.

– Вы ему дали это понять весьма недвусмысленно, – констатировала она. – Чего же вы этим добились? Стремились напугать Карра или вывести из равновесия?

– Ни то, ни другое. Я только хотел, чтобы он понял все. И еще хотелось понять, какие у меня шансы, – ведь лейтенанта Трэгга не проведешь. А одним из самых серьезных обстоятельств в пользу невиновности Карра является состояние его ног. Трэгг же никому не верит на слово и непременно учинит собственную проверку.

– Попросит разрешения провести осмотр?

– Э, нет, он не станет действовать так грубо, по крайней мере до тех пор, пока не обнаружит что-нибудь существенное, что заставит его действовать решительно. В конце концов, не будет же он без разбора досаждать исправным налогоплательщикам. Нет, он подойдет к этому исподволь, осторожно, но обдуманно. Об этом можно не беспокоиться.

– Думаете, он что-нибудь заподозрил относительно состояния ног Карра?

– Я бы на его месте – несомненно…

– В некотором роде, – засмеялась Делла, – вы сами уже подозреваете – что-то не так.

Мейсон убрал руки с затылка, поднес левую к глазам и посмотрел на часы.

– Пол Дрейк задерживается, – произнес он. – Он обещал быть здесь десять минут назад и сделать предварительное сообщение… А вот и он.

Едва послышался отчетливый стук в дверь, Делла Стрит подошла и открыла.

Пол Дрейк, глава частного сыскного агентства, высокий, худощавый, с неизменно загадочным, задумчивым лицом, произнес еще с порога:

– Привет честной компании.

– Заходи, садись, – пригласил Мейсон.

Делла Стрит с блокнотом уселась за маленький секретарский столик и взялась за ручку. Пол Дрейк опустился в большое кожаное кресло. Устроившись поудобнее, положил ногу на ногу и тоже достал из кармана блокнот.

– Вот как обстоит дело, – начал он с места в карьер.

– Как же? – не удержался от вопроса Мейсон.

– Причина, почему лейтенант Трэгг в последний раз был не очень разговорчив, заключается в том, что он ходит вокруг да около этого дела. Не хочет ни с кем делиться своими впечатлениями, пока не выяснит, что конкретно надлежит обсудить.

– С этим нельзя не согласиться, – одобрил Мейсон.

– Я того же мнения, Перри. Выудив, насколько возможно, все, чем располагает полиция, я провел кое-какое собственное расследование.

– И что же выяснил?

– Все, что связано с этим человеком по имени Хоксли, покрыто мраком неизвестности. По-моему, эта стенографистка, Санли, которая приходит и считывает его материалы с пленки, куда он наговаривал свои тексты, знает гораздо больше, чем сказала. А экономка, миссис Пэрлин, тоже осведомлена, как показалось, гораздо больше, чем ей бы следовало.

– Но чем, по-твоему, все-таки занимался этот Хоксли?

– Никто точно не знает. Он в самом деле спал большую часть дня, а ночами наговаривал на диктофон, которым пользовался довольно много. Девица Санли приходила каждый день, находя от двух до пятнадцати записей, и читала их. Нередко у нее выдавались и легкие дни, а иногда – тяжелые. Временами она была не в состоянии даже закончить работу, которую Хоксли ей оставлял. Она говорит, что, по существу, все это в основном была переписка деловая и что она не обращала внимания на содержание писем, а просто автоматически, как это, впрочем, нередко бывает, печатала их, следила, чтобы не было ошибок, и оставляла Хоксли для подписи. Она делала под копирку вторые экземпляры и их тоже оставляла Хоксли. Что он с ними делал – не знает. Дело в том, что в доме не хранится никаких подшивок. Есть только диктофон, устройство для стирания записей, считывающая машинка, пленки, большой запас канцелярских принадлежностей – конверты, почтовые марки, весы. Вот, пожалуй, и все, что касается делового имущества, исключая сейф.

– А что за сейф?

– Очевидно, сейф является ключом к разгадке всей ситуации, – осторожно предположил Дрейк.

– Трэгг как-то уклонился от разговоров о сейфе, когда я с ним говорил об этом, – вспомнил Мейсон.

– И будет уклоняться, уверен, впредь. Сейф этот дорого стоит. Он в углу спальни Хоксли. Это не такой сейф, какие обыкновенно приобретают люди как удобную вещь для хранения всякого учрежденческого хлама. Сейф мистера Хоксли не похож на другие: он имеет свою индивидуальность. Он неповторим.

– А что хранилось в этом необыкновенном сейфе? – спросил Мейсон.

– Это отдельная тема, – сказал Дрейк. – Когда полиция наконец открыла его, там лежало пятьдесят долларов наличными, около ста долларов почтовыми марками и ничего больше.

– Он был заперт?

– Да, заперт. Опал Санли сообщила Трэггу кодовую комбинацию.

– То есть ты хочешь сказать, что, если бы его пытался открыть взломщик, у него ничего бы не вышло?

– Возможно… Он вряд ли смог бы его открыть и снова запереть…

– Ну, сто пятьдесят долларов – это все же сто пятьдесят долларов, – сказал Мейсон.

– Да… Но дело в том, что человек, который купил этот сейф, приобрел его не просто для хранения почтовых марок и всякой денежной мелочи.