В центральной комнате у стола стояли прислоненные к стене удочки и спиннинги, и в плетеной корзине лежала полуразложившаяся рыба. Очевидно, улову было столько же времени, сколько и трупу. Вы понимаете, что я имею в виду. Мы положили корзину в ящик и отправили на экспертизу в город. Проверили пистолет. Это был длинноствольный «деррингер» 41-го калибра, из него было сделано два выстрела. В теле оказалось два пулевых отверстия в области сердца. По их положению было ясно, что одновременно стреляли из обоих стволов.

Около стола стояли резиновые сапоги, к которым пристало много сухой грязи. На тумбочке около кровати стоял будильник. Он остановился на 2.47. Звонок был установлен на 5.30. На теле были надеты бумажные брюки, рубашка и свитер. На ногах шерстяные носки и домашние туфли. В хижину сделана телефонная проводка. На следующий день, когда Перри Мейсон и сержант Голкомб помогали мне в расследовании, мы обнаружили, что от нее была сделана отводка. Лицо, занимавшееся подслушиванием разговоров мистера Сейбина, обосновалось в маленькой хижине, очень старой. Очевидно, в ней давно не жили. Прежде чем установить в ней записывающую аппаратуру, домик был в какой-то мере починен и приведен в порядок. Видно, что ее обитатель покинул хижину в страшной спешке. На столе лежала сигарета, которую успели только закурить и тут же раздавили. Пыль указывала, что в помещении никто не бывал больше недели.

– Эллен Монтейз что-нибудь говорила в отношении оружия? – спросил коронер.

– Прошу прощения, – вмешался прокурор, – сделала ли она это заявление добровольно или же после каких-то обещаний с вашей стороны, шериф?

– Мы спросили ее, видела ли она данный пистолет прежде, она ответила, что да. Она взяла его по просьбе своего супруга и приобрела для него патроны в субботу, третьего сентября.

– Она назвала своего мужа?

– Она сказала, что этот человек был Фремонт К. Сейбин, которого она считает своим мужем.

– У кого-нибудь есть вопросы к шерифу? – спросил коронер.

– Вопросов не имею, – ответил Мейсон.

– У меня пока все, – сказал прокурор.

– Вызываю Эллен Монтейз.

Повернувшись к присяжным, коронер заметил:

– Полагаю, что мистер Мейсон не захочет, чтобы его клиентка в данный момент делала какие-нибудь заявления. Возможно, она не станет отвечать на вопросы, поскольку ее задержали по подозрению в убийстве, но я хочу, чтобы вы хотя бы посмотрели на нее и составили себе о ней хоть какое-то мнение.

Эллен Монтейз была приведена к присяге. Мейсон поднялся с места и обратился к коронеру:

– Против ваших ожиданий я не рекомендовал своей клиентке отказываться отвечать на вопросы. Наоборот, я бы посоветовал мисс Монтейз рассказать членам Жюри свою историю, ничего не утаивая.

Эллен Монтейз повернулась к присяжным. Во всех ее движениях чувствовалась предельная усталость, но также какая-то гордость и вызов. Она заговорила о человеке, который случайно вошел в библиотеку, познакомился с ней, подружился, а потом это переросло в настоящую любовь. Она рассказала про их брак, про медовый месяц, продолжавшийся два дня, которые они прожили в маленьком домике в горах. Понемногу присяжные почувствовали красоту отношений этих людей, они поняли, какой удар пережила эта худенькая женщина, когда она узнала о трагической развязке ее короткого счастья.

Однако прокурор с трудом сдерживался от желания поскорее приступить к перекрестному допросу. Не успела Эллен закрыть рот, как он громко спросил:

– Вы взяли этот пистолет из музейной коллекции?

– Да, сэр.

– Почему вы это сделали?

– Мой муж попросил меня.

– Почему он не купил себе нового?

– Он сказал, что ему он нужен немедленно, а по закону продают оружие лишь через три дня после того, как ты подаешь заявку.

– Он объяснил вам, зачем ему понадобилось оружие?

– Нет.

– Вы отдавали себе отчет, что решились на воровство?

– Я ничего не крала, просто взяла на время.

– Выходит, что Сейбин собирался его возвратить?

– Да.

– Вы хотите уверить присяжных, что Фремонт К. Сейбин специально заставил вас украсть пистолет из коллекции? Тот пистолет, из которого он был застрелен?

Мейсон спокойно заметил:

– Не отвечайте на этот вопрос, мисс Монтейз. Ваше дело сообщать факты. Не сомневаюсь, что Жюри вас прекрасно поймет.

Спраг с негодованием повернулся к Мейсону:

– Я считал, что мы обойдемся без всяких технических фокусов!

– Непременно! – с улыбкой заверил его Мейсон.

– Но ведь это же процессуальная тонкость.

– Ну что вы! Я просто советую моей подзащитной, как отвечать на подобным образом сформулированные вопросы.

– Я требую, чтобы она ответила на вопрос! – прокурор уже обратился к коронеру.

Коронер покачал головой:

– Мне думается, мистер Спраг, вы должны спрашивать мисс Монтейз только о фактах. Не задавайте ей вопросов о том, что она хочет внушить присяжным.

Вспыхнув, Спраг спросил:

– Что вы скажете про попугая?

– Вы имеете в виду Казанову?

– Разумеется.

– Его купил мистер Сейбин, то есть так я считала.

– Когда?

– В пятницу, второго сентября.

– Что он сказал, принеся попугая домой?

– Просто что ему всегда хотелось приобрести попугая, вот он его и купил.

– После этого попугай жил у вас?

– Да.

– Где вы были в воскресенье четвертого сентября?

– Я была с моим мужем.

– Где?

– В Сан-Делбаре.

– Вы останавливались там в отеле?

– Да.

– Под какими именами?

– Как мистер и миссис Болдман, разумеется.

– И с вами находился Фремонт К. Сейбин, назвавшийся Джорджем Болдманом? Этот пистолет был в то время у него с собой?

– По-видимому. Не знаю. Я его не видела.

– Он вам ничего не говорил о своем намерении поехать в горную хижину на открытие рыболовного сезона?

– Конечно, нет. Он же уверял меня, что он бедняк, ищущий работу. Он сказал мне, что в понедельник выходной день, но ему все равно надо кое с кем повидаться, поэтому в понедельник я поехала домой.

– Это было пятое?

– Да.

– Где вы были во вторник шестого?

– Половину дня в библиотеке, а потом я поехала в горный домик.

– Так вы туда ездили шестого числа?

– Да.

– Что вы там делали?

– Просто обошла со всех сторон.

– Когда это было?

– Около одиннадцати часов утра.

– Как выглядел домик в это время?

– Точно так же, как и тогда, когда мы оттуда уехали.

– Ставни были закрыты?

– Да.

– Точно так, как это видно на фотографии?

– Да.

– Вы слышали попугая?

– Нет.

– Домик казался нежилым?

– Да.

– Вы не заметили, была ли машина в гараже?

– Нет.

– Что вы сделали?

– Я походила вокруг и уехала.

– Зачем вы туда ездили?

– Я поехала туда… просто посмотреть на это место. У меня было несколько свободных часов, мне захотелось прогуляться, а дорога туда очаровательная.

– Но дальняя, не так ли?

– Да.

– Вам известно, что факты показывают, что мистер Сейбин был убит в период от половины одиннадцатого до двенадцати часов?

– Да.

– И что он приехал в домик в понедельник пятого?

– Да.

– Вы заявляете, что, приехав туда, нашли домик с закрытыми ставнями, ничто не показывало, что в нем кто-то есть, попугая не было слышно, а мистера Сейбина вы не видели?

– Правильно. Домик был точно в таком же состоянии, как и прежде. Мистера Сейбина, повторяю, я не видела. Я не имела понятия, что он может быть в домике. Я не сомневалась, что в это время он подыскивал в Сан-Делбаре помещение для будущей бакалейной лавки.

Мейсон сказал:

– Полагаю, что свидетельница сообщила нам все известные ей факты, дальнейшие вопросы приобретают характер перекрестного допроса и оспаривания ее показаний. Поэтому я рекомендую своей клиентке не отвечать на дальнейшие вопросы, пока в ходе дознания не обрисуются какие-то новые факты.

– Прекрасно, – с угрозой в голосе заявил прокурор. – Я как раз перехожу к новой фазе расследования. Скажите, свидетельница, кто убил попугая, находившегося в вашем доме?

– Я не знаю.

– Этого попугая вам принесли в пятницу второго числа?

– Верно.

– А в субботу, третьего, вы уехали со своим мужем?

– Нет, мой муж уехал днем в субботу в Сан-Делбар. В понедельник был праздник, и я сама поехала в воскресенье туда и провела вечер воскресенья и утро понедельника вместе с ним в отеле. Домой я возвратилась в понедельник поздно вечером. За попугаем смотрела моя соседка миссис Винтерс. В понедельник я уже не могла зайти за ним. На следующее утро, во вторник, я была свободна до трех часов. Мне не хотелось ни с кем встречаться. Я поднялась с зарей, села в машину, поехала в горы, как уже говорила, а к трем часам возвратилась в город и приступила к работе.

– Разве не правда, – настаивал прокурор, – что сегодня утром вы возвратились к себе домой очень рано, чтобы, помимо всего прочего, убить своего попугая?

– Конечно, неправда! Я даже не знала, что попугай был убит. Мне об этом сказал шериф.

– Я хочу немного освежить вашу память, мисс Монтейз!

По знаку прокурора на подносе принесли попугая, прикрытого сверху белой тряпкой. Спраг трагическим жестом сорвал ее. Жадные до всякого зрелища зрители вытягивали шеи, почувствовав приближение интересного спектакля. Они дружно вздохнули, увидев на подносе окровавленного зелено-красного попугая, нарядная голова которого лежала отдельно.

– Это ведь дело ваших рук, мисс Монтейз, не так ли? – голосом первого трагика спросил Спраг.

Эллен Монтейз даже отшатнулась.

– У меня… мне даже нехорошо. Пожалуйста, уберите его… кровь…

Прокурор обернулся к зрителям и торжествующе объяснил:

– Убийца трепещет, столкнувшись…

– Ничего подобного она не делала! – взорвался Мейсон. – Мне стыдно за вас, Спраг. Эта молодая женщина вынесла ужасные муки. С ней обошлись поистине бесчеловечно. За эти сутки она узнала, что человек, которого она любила и считала своим мужем, убит. В час такого тяжкого испытания она не встретила ни у кого сочувствия. Нет, вместо этого ее горе выставляют напоказ…