– Откуда сомнения?

– Понимаешь, у нее есть одна черточка в характере… Мне думается, что если она заподозрила, что он в какой-то мере играет, что в действительности его идеалы вовсе не такие возвышенные, какими они кажутся, она могла бы его убить, чтобы он не мог опорочить созданного ими обоими прекрасного образа.

– Понятно, ладно, продолжай. Что же было дальше?

– Я отвезла ее в маленький отель. По дороге я несколько раз проверила, нет ли за нами слежки. Мы заехали ко мне, я взяла с собой кое-какие вещи, и мы зарегистрировались как две сестры из Тонека в Канзасе. Я задала клерку десятки глупых вопросов, которые приходят в голову только туристам, так что, по всей вероятности, он не сомневался ни в моей дурости, ни в цели нашего приезда. Наш номер помещался в заднем углу здания. Две кровати, ванная. На всякий случай я заперла дверь на ключ и опустила его себе в карман. Она ничего не заметила. Мы сидели и спокойно разговаривали. Она поведала про свой роман. Наверное, прошло часа три или четыре. Во всяком случае, мы легли спать уже далеко за полночь. Где-то около пяти часов утра она разбудила меня, говоря, что не может открыть дверь. Она была полностью одета. Вид у нее был удрученный. Я спросила ее, зачем открывать дверь. Она ответила, что должна возвратиться в Сан-Молинас. Это просто необходимо, она что-то забыла. Я ей объяснила, что она не может возвратиться назад. Она настаивала. Мы даже поссорились. Наконец она сказала, что все равно позвонит вниз и вызовет кого-нибудь с ключом. Тут я на нее напустилась!

– Что же ты ей сказала?

– Что ты жертвуешь многим, чтобы помочь ей. Что она тебя предает. Что ей угрожает опасность, полиция ее моментально схватит и обвинит в убийстве. Что о ее обмане протрубят все газеты страны, что ей придется пройти через все мытарства суда, допросов, недоверия людского, недоброжелательства и простого любопытства. Я сказала ей все, что пришло мне в голову. Право же, я ее убеждала, как защитник присяжных.

– Что было потом?

– Она все же хотела уехать. Тогда я ее предупредила, что в тот момент, когда она переступит порог нашего номера, она может больше на тебя не рассчитывать. Ты не сможешь ее больше защитить. Что ей следует подчиняться твоим распоряжениям и сидеть смирно на месте, пока я не сумею связаться с тобой и спросить, как быть. Она спросила, когда это будет возможно. Я ответила, что не раньше чем ты приедешь в контору, то есть в 9.30. Обещала ей дозвониться в девять до Пола Дрейка. Но она стала настаивать, чтобы я позвонила тебе на квартиру. Я наотрез отказалась. Во-первых, зная сержанта Голкомба, я опасалась, что он присоединится к твоей линии. А потом, ты ничего не хотел знать о месте ее пребывания. После минутного раздумья она согласилась, что это резонно. Хорошо, она подождет до половины десятого при условии, что я ей обещаю сразу же связаться с тобой. Она разделась, снова легла в постель и даже извинилась за неприличную сцену. Я лишь через полчаса смогла уснуть. А когда проснулась, ее уже не было… Значит, она уже раньше решила меня обмануть.

– Достала ключ из твоего кармана?

– Нет. Я его переложила к себе в сумочку и спрятала под подушку. Нет, она спустилась по пожарной лестнице. Окно оказалось открытым.

– Ты не знаешь, когда это случилось?

– Нет.

– Когда ты проснулась?

– В начале девятого. Я сильно устала, а так как нам нечего было делать, только ждать, я решила поспать. Проснулась в восемь часов, несколько минут полежала в полной уверенности, что она спит, и боясь ее потревожить. Тихонько спустила ноги, на цыпочках прошла в ванную и только тут сообразила, что ее постель выглядит как-то странно. Она запихала под одеяло одну из подушек и валик с дивана… собственно говоря, это все, шеф.

Мейсон притянул ее к себе:

– Не переживай, Делла. Ты сделала все, что было в твоих силах. Как ты думаешь, куда она поехала?

– В Сан-Молинас, можно не сомневаться.

– Ну что же, сама полезла в петлю.

– Видно, она уже там.

– Что ты сделала, увидев, что она удрала?

– Позвонила в контору Пола, велела немедленно связаться с тобой. Пыталась сделать это сама, но не могла тебя нигде отыскать.

– Я ездил в город позавтракать, потом заходил в парикмахерскую.

– Пол, наверно, уже на работе. Под конец я все же добралась до него и объяснила, что случилось. Попросила его отправить ребят в Сан-Молинас и попытаться ее спрятать.

– Что сказал Пол?

– Он не выказал большого энтузиазма. По-моему, он даже не успел выпить чашку кофе. Он полон мрачных предчувствий: что его вызовут держать ответ перед коллегией присяжных в Сан-Молинасе, если он сделает что-то в этом плане.

– И все же он послушался?

– Ты не представляешь, чего мне все это стоило. Он…

Она замолчала, услышав условный стук Пола в дверь.

– Легок на помине.

Потом она повернулась к Мейсону и объяснила, что пойдет умоется холодной водой.

Мейсон успокаивающе похлопал ее по спине и пошел открывать дверь.

– Здравствуй, Пол!

– Привет, Перри!

Пол сразу же подошел к своему излюбленному креслу и сел в него, перекинув ноги через подлокотник.

– Есть новости?

– Уйма.

– Плохие, хорошие или безразличные?

– Все зависит от того, что ты называешь безразличными известиями. Во-первых, Перри, та нотариально заверенная копия свидетельства о разводе – подделка чистой воды. Все было до гениальности просто и ловко. И сто тысяч долларов в кармане.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Вероятно, миссис Сейбин в Рино помогал какой-то адвокат, но вряд ли нам удастся установить, кто именно. У него имеются настоящие бланки, даже подписанные клерком и заместителем. Возможно, они поставили даже подлинную судебную печать. В конце концов, всегда можно подсунуть лишнюю бумажку. Так что план был разработан заранее.

– Выходит, что никакого дела «Сейбин против Сейбина» не слушалось?

– Вот именно.

– Умно, ничего не скажешь. Если бы не убийство, никто бы никогда не обнаружил этой подделки. Заверенная копия свидетельства о разводе ни у кого не вызывает сомнений. Воистину гениально. Получить дуриком сто тысяч долларов и остаться юридически его женой. Конечно, возникает дело о подлоге в получении денег обманным путем, но если бы все шло нормально, этого никто никогда бы не узнал.

– Сейчас-то она вообще может поздравить себя: весьма дальновидно. Как вдова Сейбина она вступает во владение его капиталом.

– Ладно, на время отложим этот разговор. Что ты скажешь об Эллен Монтейз?

Дрейк брезгливо поморщился.

– Я хотел бы, чтобы ты отделался от этой грязной истории, Перри.

– Почему?

– Знаешь, скверно уже то, что я, фигурально выражаясь, держу твое стремя, когда ты садишься на лошадь. Но если к тому же мне самому приходится скакать на твоем скакуне, это совсем никуда не годится.

Мейсон рассмеялся и хлопнул Дрейка по плечу:

– Так что же все-таки произошло?

– Сегодня минут пятнадцать девятого Делла позвонила в агентство. Она была в настоящей панике. Подавай ей меня, подавай ей тебя, посылай немедленно оперативников в Сан-Молинас выручать Эллен Монтейз. Опуская подробности, скажу тебе, что я связался с Деллой по оставленному ею номеру. Она назвалась Эдит Фонтейн. От нее я узнал о бегстве мисс Монтейз. Делла требовала, чтобы я мчался в Сан-Молинас, разыскал эту взбалмошную дамочку и прятал ее от полиции.

Нет, просить у меня такое, хотя только вчера я объяснил тебе, как опасно…

– Ну и что ты в конечном счете сделал?

– Какого дьявола я мог сделать? Выполнил все, что она требовала. Разве же я мог поступить иначе? Прежде всего я считаю Деллу своим верным другом. Ну и потом я понимаю, что ты никогда не оставишь меня в беде. И если она утверждала, что ты хочешь вытащить эту самую Эллен Монтейз из львиной пасти, я мог…

– Что же ты предпринял?

– Сказал, как послушный мальчик, что все сделаю, вызвал своих ребят из Сан-Молинаса по телефону и велел им устроить засаду около ее дома, схватить ее, как только она там появится, и тащить обратно в город. Связать ее, похитить – одним словом, действовать по обстоятельствам. Ребята стали спорить со мной, так что мне пришлось подавить начавшуюся было смуту, сказав, что я беру ответственность на себя.

– Ясно. Где же сейчас мисс Монтейз?

– В тюрьме.

– Как это получилось?

– Мы запоздали. По-видимому, полиция велела миссис Винтерс предупредить их, как только Эллен Монтейз появится. Шериф и районный прокурор сами примчались туда. И сцапали Эллен. Она убивала попугая, жгла бумаги и старалась найти какое-то подходящее место, чтобы запрятать коробку патронов 45-го калибра… Сам понимаешь, как это выглядело в ее ситуации!

– Что ты там сказал про убитых попугаев?

– Она вошла в дом и убила попугая. Отрубив ему голову кухонным ножом, ловко, как кухарка петуху…

– Как только вошла в дом?

– По-видимому. Шериф на это не обратил особого внимания. Они поймали ее с поличным насчет патронов и сжигаемых бумаг. Шериф пытался что-то спасти из пламени, но, кажется, единственное, что он досконально узнал, – это то, что горела бумага. Они ее препроводили в тюрьму, сами же вызвали специалистов из технического отдела, пытаясь восстановить сгоревшее… Сержант Голкомб принимал во всем этом самое горячее участие.

– Представляю. Что она сказала по поводу патронов? Признала, что покупала их?

– Не знаю. Они очень спешили поскорее отправить ее в тюрьму.

– Когда они узнали про попугая?

– Недавно. Люди Голкомба наткнулись на птицу, когда они осматривали дом.

– Подожди минутку. Не могли ли попугая убить уже после ареста мисс Монтейз?

– Исключается. Дом был сразу же окружен. На тот случай, если кто-нибудь захотел бы туда пробраться и уничтожить улики. И вот тогда они стали осматривать дом, выискивая дополнительные вещественные доказательства, и, наткнувшись на попугая, обнаружили, что он мертв. Об этом пятнадцать минут назад мне звонил мой человек… Перри, какого черта она убила попугая, как ты думаешь?