— Да. Он сам мне сказал, что они заперты в его столе, так что я могу прийти и получить их в любое время, если соглашусь на его условия.

Что было дальше?

— Я не могла их отыскать… Я смотрела везде, выдвигала все ящики, и тут…

— Продолжайте.

— Отворилась дверь.

— Кто был на пороге?

— Обвиняемый — Джон Джефферсон.

— Один?

— Нет, со своим помощником Вальтером Ирвингом. Он заговорил со мной очень грубо, употребляя по моему адресу такие выражения, каких я прежде вообще никогда не слышала.

— Что было потом?

— Он попытался меня схватить. Я отступила назад, наткнулась на стул и свалилась на пол. Тогда мистер Ирвинг схватил меня за руки и поднял. Джефферсон стал обвинять меня в том, что я за ним шпионю и сую нос в чужие дела, на что я ответила, что пришла лишь за своими письмами.

— Продолжайте.

— Он с минуту смотрел на меня с оторопелым видом, потом захохотал и сказал мистеру Ирвингу: «Будь я проклят, если она говорит нам правду!»

Тут зазвонил телефон, и Ирвинг снял трубку. Он слушал некоторое время, а под конец чертыхнулся и сказал: «Допрыгались! Полиция!»

— И что же дальше?

— Обвиняемый подбежал к шкафу для бумаг, распахнул его и вытащил пачку моих писем, перевязанных шнурком. Он сунул их мне в руки со словами: «Вот твои письма, дуреха! Забирай и беги. Тебя ищут. Кто-то видел, как ты забралась сюда, и сообщил в полицию. Те-перь-то ты видишь, какая ты безмозглая идиотка!»

— Продолжайте.

— Он потащил меня к двери, тем временем мистер Ирвинг сунул мне что-то в руку, сказав при этом: «Вот, берите. За это вы будете помалкивать».

— И что же вы сделали?

— Они вытолкнули меня в коридор, и я быстро юркнула в. дамский туалет. Когда я открывала туда дверь, я успела заметить, как обвиняемый и Вальтер Ирвинг побежали в мужской туалет.

— Дальше.

— Войдя в туалетную комнату, я первым делом развязала шнурок на письмах и просмотрела их, проверяя, действительно ли это мои письма, а потом я от них избавилась.

— Каким образом?

— Сунула их в контейнер для использованных полотенец. Я знала, что позднее их сожгут.

— Продолжайте.

— И тут я поняла, что попала в ловушку и что меня непременно задержит полиция. Мне необходимо было что-то придумать, чтобы выбраться из здания.

— И что же вы сделали?

— Я решила, что за выходами наблюдают и что раз меня видели, им наверняка описали мою наружность… Я выглянула в коридор, осмотрелась и увидела дверь, на которой золотыми буквами было написано, что это контора Перри Мейсона. Естественно, что я слышала, кто такой Перри Мейсон. Я решила, что могу зайти к нему как бы за советом по поводу расторжения брака или участия в автомобильной аварии… одним словом, придумаю что-нибудь, лишь бы провести у него некоторое время, пока все не успокоится. Теперь-то я понимаю, что это была дикая мысль, но в тот момент мне казалось, что для меня это единственный и вполне реальный путь к спасению… Случилось так, что судьба вообще мне подыграла.

— Каким образом?

— По всей вероятности, секретарша мистера Мейсона ожидала прихода машинистки из какого-то агентства, и, когда я в замешательстве остановилась в приемной конторы, она приняла меня за эту машинистку. Она даже спросила меня, так ли это, и когда я кивнула в ответ, усадила за работу.

Голос Гамильтона Бюргера стал особенно вкрадчивым:

— Значит, днем четырнадцатого вы работали в конторе Перри Мейсона?

— Да, я там работала, но очень недолго.

— А что было потом?

— Когда все успокоилось, я удрала.

— Когда это было?

— Понимаете, я перепечатывала какой-то документ и страшно боялась, что, когда я закончу эту работу, мистер Мейсон позвонит в агентство узнать, сколько мне нужно заплатить. Я не знала, что делать, и была просто в отчаянии. Поэтому, как только мне показалось, что наступил благоприятный момент, я покинула контору, добежала до лифта и спустилась вниз.

— Вы упоминали, что вам что-то сунули в руку в офисе обвиняемого? Что это было? Вы проверяли?

— Да.

— Что?

— Бриллианты. Два бриллианта.

— Когда вы это выяснили?

— После того как я уже какое-то время поработала. Тогда я просто опустила то, что мне дали, в сумочку и получила возможность заглянуть в нее только в конторе мистера Мейсона. Оказалось, что это два крошечных пакетика из папиросной бумаги. Внутри были бриллианты. Я пришла в ужас. Тут только я поняла, что все это было подстроено и что, если эти двое заявят, что из их конторы были похищены бриллианты, я окажусь в безвыходном положении. Как я смогу защититься? Кто мне поверит? Мне оставалось только одно: как можно скорее избавиться от них. Даже человеку, мало знакомому с законами, должно быть ясно, что я попала в ловко расставленные сети.

— Что же вы сделали?

— Я прикрепила бриллианты снизу к крышке стола, за которым печатала в конторе мистера Мейсона.

— Как вам удалось прикрепить их?

— С помощью жевательной резинки.

— Сколько же у вас было этой резинки?

— Много. К счастью, у меня в сумочке оказалось двенадцать пластинок, пришлось их все по очереди жевать, но в итоге у меня получился порядочный кусок. Я запихнула в него камни, а потом прилепила его к крышке стола.

— Где сейчас эти камни?

— Наверное, на прежнем месте.

— Ваша честь, — обратился к судье Гамильтон Бюргер, — с разрешения суда я попросил бы направить в контору Перри Мейсона кого-нибудь из полицейских офицеров, поручив ему осмотреть описываемое свидетельницей место и доставить в суд комок жевательной резинки со спрятанными в нем бриллиантами.

Судья Хартли вопросительно посмотрел на Перри Мейсона. Тот улыбнулся.

— Лично я, ваша честь, не имею никаких возражений.

— Прекрасно, — сообщил свое решение судья, — в таком случае прошу направить кого-нибудь из сотрудников суда за этими камнями и принести их сюда.

— Нельзя ли за ними послать немедленно, ваша честь, — сказал прокурор, — до того… до того, как с ними что-либо случится.

— Что с ними может случиться? — спросил судья.

— Теперь, когда моя свидетельница дала свои показания… я бы очень не хотел, чтобы вещественные доказательства исчезли.

— Я тоже, — громко заявил Перри Мейсон, — поэтому я присоединяюсь к просьбе прокурора. Я предлагаю, чтобы кто-нибудь из помощников прокурора дал соответствующие указания офицеру.

— Можете ли вы описать стол, за которым работала свидетельница? — спросил Бюргер.

— Этот стол отнесли в библиотеку. Его там нетрудно будет найти.

— Прекрасно, — согласился судья. — Поручаю вам, окружной прокурор, организовать поиски бриллиантов.

Дав необходимые указания своему помощнику, Гамильтон Бюргер подошел к столу судебного секретаря и взял в руки нож, который был предъявлен для опознания Джили.

— Показываю вам нож с восьмидюймовым лезвием. С одной стороны рукоятки выгравировано имя «Джон», с другой — инициалы «М.М.». Скажите, свидетельница, — обратился он к Мэй Иордан, — вам знаком этот нож?

— Да. Этот кинжал я послала обвиняемому по его южноафриканскому адресу в подарок к Рождеству в прошлом году. Написала тогда, что он может пустить его в ход, чтобы защитить… мою честь.

Она расплакалась.

— Благодарю, у меня больше нет вопросов, — вежливо сказал Бюргер. — Можете приступить к допросу, мэтр.

Мейсон терпеливо дождался, пока она вытрет глаза и посмотрит на него.

— Насколько мне известно, вы исключительно грамотная и квалифицированная машинистка?

— Я стараюсь…

— И вы работали в моей конторе в интересующий нас день?

— Да.

— Вы разбираетесь в драгоценных камнях?

— Не особенно.

— Но вы смогли бы отличить настоящий камень от поддельного?

— Не надо быть экспертом, чтобы понять, что у меня в руках были великолепные бриллианты чистой воды. Я увидела это с первого взгляда.

— Вы купили эти камни у моего подзащитного?

— То есть как это купила?

— Заплатили вы ему за них? Вы за них как-то рассчитались?

— Нет, конечно, — возмутилась она.

— Заплатили ли вы за них мистеру Ирвингу?

— Нет!

— В таком случае вы знали, что эти камни вам не принадлежат?

— Мне их дали!

— Значит, вы считаете их своими?

— Я была уверена, что попалась в ловушку. Я не сомневалась, что эти люди обвинят меня в том, что я забралась к ним в контору и украла бриллианты. Чьим словам поверили бы скорее, моим или их? Ведь я понимала, что они не могли дать мне два таких камня только за то, чтобы я не рассказывала про нашу переписку.


— Вы говорите, что они дали их вам. Вы получили их от Джефферсона или от Ирвинга?

— От мистера Ирвинга.

Мейсон с минуту внимательно изучал ее.

— Вы начали переписываться с моим подзащитным, когда он находился в Африке?

— Да.

— И вы писали ему любовные письма?

— Эти письма не были любовными.

— Содержали ли они нечто такое, из-за чего вы не хотели бы показать их присяжным?

— Это были глупые письма, мистер Мейсон. Пожалуйста, не приписывайте им того, чего в них не было.

— Я вас спрашиваю о характере этих писем, — повторил Мейсон.

— Это были ужасно глупые письма.

— Можете ли вы сказать, что они были неосторожными?

— Да, я бы так сказала.

— Вы хотели получить их обратно?

— Я чувствовала себя круглой дурой в этой истории.