Взмахнув крыльями, он продолжал:

— Положи пистолет, Элен! Не стреляй! Господи, ты меня застрелила!

Все замерли: очевидно, они присутствовали при том, как гтопугай обвиняет свидетельницу.

— Это точно Казанова! — обрадованно воскликнула Элен.

Прокурор суровым голосом произнес:

— Прошу внести слова попугая в протокол. Попугай обвиняет свидетельницу. Зафиксируйте это в протоколе.

Мейсон насмешливо взглянул на него:

— Вы рассматриваете этого попугая в качестве свидетеля, мы правильно вас поняли?

— Попугай сделал заявление, я требую, чтобы оно было занесено в протокол.

— Но попугая не приводили к присяге, — рассмеялся Мейсон.

Прокурор обратился к коронеру:

— Попугай сделал заявление. Его слова слышали все.

— Я бы хотел уточнить, считает ли прокурор попугая свидетелем обвинения? — спросил Мейсон.

— Какое это имеет значение? Попугай сделал заявление. Внесите его слова в протокол.

— Если попугай включается в свидетели, разрешите мне перекрестный допрос.

Коронер возмутился:

— Какая ерунда! Попугай не может быть свидетелем, но он что-то сказал. Слова можно внести в протокол. Я думаю, жюри правильно оценивает ситуацию. Лично я никогда не верил в разумность внесения тех или иных слов в протокол, а потом их вычеркивания. Когда присяжные что-то слышат, они слышат. И достаточно. Продолжается допрос.

— У меня нет вопросов, — заявил Мейсон.

— У меня тоже… впрочем, подождите. Если этот попугай — Казанова, то откуда же взялся попугай, которого убили? — спросил прокурор, обратившись к Элен.

— Я не знаю.

— Он был в вашем доме?

— Да. И все же я не знаю.

— Вы имеете к этой истории какое-то отношение?

— Нет.

— Но вы уверены, что это Казанова?

— Да, конечно. Во-первых, вы же видите, у него на лапке не хватает одного ногтя. Ну а потом он всегда говорил про пистолет.

—. Так вы слышали это и раньше?

— Конечно. Мой муж смеялся по этому поводу, когда принес птицу домой.

Прокурор заговорил с важным видом:

— Мисс Монтейз, вы притворялись, будто потрясены видом убитой птицы. Я настаиваю, чтобы вы внимательно посмотрели на нее и…

Мейсон поднялся на ноги.

— Никакой необходимости смотреть на мертвого попугая у вас нет, мисс Монтейз.

Спраг покраснел.

— А я настаиваю, чтобы мисс Монтейз посмотрела на убитого попугая.

Но Мейсон твердо стоял на своем.

— Мисс Монтейз больше не будет отвечать на вопросы. Ее вызвали как свидетельницу, она на грани нервного срыва. Присяжные поймут мое заявление: я нахожу, что она закончила давать показания. И у коронера, и у прокурора имелась возможность задать вопросы по существу дела. Я не разрешу продолжать допрос без должного на то основания.

— Он не имеет права что-нибудь запрещать! — закричал прокурор.

— Я вижу, что женщина страшно нервничает, — заявил Энди Тепфаст. — Вряд ли гуманно продолжать допрос. При обычных обстоятельствах вдову окружают заботой и вниманием. Оберегают от неприятностей. Этой женщине за одни сутки пришлось пережить очень многое. Я, как коронер, имею полное право ее отпустить. Нам нужны факты, а не бессмысленное топтание на месте. У вас, мистер Спраг, еще будет возможность допросить ее перед Большим жюри. А сейчас прошу на место для свидетелей миссис Сейвин-Воткинс.

— Она не явилась, — заявил шериф.

— Почему?

— Я не смог вручить ей повестку с вызовом на дознание!

— А Стив Воткинс?

— Не явился.

— Вейд, секретарь?

— Он получил повестку и находится в зале.

— Хорошо, слушаем показания сержанта Голкомба.

После формальных вопросов сержанта попросили рассказать о корзине с рыбой, найденной в хижине Сейвина.

— Рыба была направлена в техническую лабораторию полицейского департамента. Там было проделано несколько экспериментов. Я присутствовал при этом и знаю результаты экспертизы.

— Слушаем-вас.

— Рыба, естественно, протухла, но точно определено, что она была почищена и завернута в ивовые листья. После чего рыбу не промывали.

— Вы ездили в хижину до или вместе с шерифом Барнетом?

— Да, шериф хотел, чтобы я осмотрел место убийства, и потом там мы назначили встречу с Ричардом Вейдом. Он должен был прилететь из Нью-Йорка самолетом, и мы хотели поговорить с ним до того, как что-то пронюхают газетчики. Мы поехали в домик и по дороге повстречались с Перри Мейсоном. Ричард Вейд приехал позже.

Коронер попросил фотографии, сделанные внутри хижины и снаружи, передал в жюри и снова обратился к Голкомбу:

— Сержант, я попрошу вас, как опытного полицейского, высказать свою версию по поводу того, что было обнаружено в доме.

Спохватившись, коронер тут же сказал Мейсону:

— Боюсь, вы станете возражать, что это субъективное мнение свидетеля. Но у сержанта большой опыт в делах такого рода, и поэтому я хотел…

— Почему? Я считаю вопрос правомерным, — спокойно ответил Мейсон. — Только так можно сопоставить и уточнить факты.

Сержант подтянулся, выставил вперед одну ногу и с апломбом заговорил:

— Мистера Фремонта Сейвина убила Элен Монтейз. Все улики доказывают ее вину. Во-первых, у нее был мотив. Мистер Сейвин женился на ней под вымышленным именем, она стала женой двоеженца. Он ей солгал. Каким-то образом она узнала, что в действительности вышла замуж за Фремонта Сейвина, законная супруга которого живет и здравствует. Возможно, она не думала его убивать, когда поехала в хижину горной долины. По нашим наблюдениям, при эмоциональных убийствах женщины такой категории частенько берут с собой оружие, просто чтобы пригрозить мужчине, доказать, что с ними нельзя безнаказанно шутить. И когда она направила на него пистолет, то курок нажала почти автоматически. Это рефлекс. Моментальная капитуляция перед натиском эмоций. Результат — трагический…

Во-вторых, у Элен Монтейз было оружие для убийства. Ее слова о том, что она взяла его для мужа, разумеется, абсурдны. Самоубийство исключается. Пистолет обнаружен на порядочном расстоянии от трупа, с него были стерты отпечатки пальцев.

В-третьих, она призналась, что была на месте преступления в самый момент убийства. Таким образом, у нее был мотив, средства и возможности.

— Каким образом вы установили точно время убийства? — спросил коронер.

— На основании дедуктивного анализа, — гордо ответил сержант, посматривая свысока на Мейсона. После этого он почти слово в слово повторил рассуждения, которые в свое время излагал Мейсону шериф. Он упомянул про распорядок дня Сейвина, про будильник, про рыбу, про одежду, про дрова, приготовленные к топке, но не зажженные.

Выслушав все это, коронер одобрительно заявил:

— Итак, вы считаете, что мистер Сейвин возвратился с рыбалки и позавтракал вторично до того, как солнце добралось до крыши?

— Правильно.

— Могу я задать несколько вопросов? — спросил Мейсон.

— Пожалуйста!

— Почему вы точно утверждаете время и день смерти мистера Фремонта Сейвина? Может быть, его убили, скажем, седьмого числа?

— Частично, по состоянию трупа, — снисходительно пояснил сержант. — Убийство произошло самое малое дней шесть-семь назад. В нагретой душной комнате разложение происходит быстро. Более того, есть и другие соображения. Перед смертью мистер Фремонт Сейвин позавтракал беконом и яйцами. Он был страстным рыболовом. Он и поехал на открытие сезона. Само собой, поймав хотя бы пару рыбешек утром, он непременно поджарил бы их себе на завтрак. Ни в помойном ведре, ни у гаража остатков рыбы не обнаружено.

Сержант улыбнулся присяжным, как бы говоря: «Видите, с какой легкостью я избежал ловушки адвоката».

— Прекрасно, — сказал Мейсон, — давайте посмотрим на дело с другой точки зрения. В топке лежали дрова, так?

— Да.

— По утрам в домике всегда прохладно?

— Да.

— А ночью.

— Тоже.

— Далее. Согласно вашей версии, завод будильника был на пять тридцать. Мистер Сейвин пошел ловить рыбу. Так.

— Да.

— Приготовив себе завтрак на скорую руку?

— Да. Я бы так это назвал. Если человек поднимается рано утром в день открытия рыболовного сезона, ему не до еды. Он спешит.

— Понятно, — сказал Мейсон. — Когда мистер Фремонт Сейвин вернулся с рыбалки, он проголодался и спешил приготовить себе что-нибудь поесть. Видимо, это было первое, что он сделал, сняв с себя сапоги. Потом намеревался помыть рыбу и положить в холодильник. Так?

— Правильно.

— Однако, согласно вашей версии, он положил в печку дрова, приготовил растопку, оставалось только зажечь спичку. На все это потребовалось бы порядочно времени. И только потом он подумал о рыбе.

Сержант подумал немного, потом сказал:

— Вы правы. Это нелогично. Дрова мистер Сейвин приготовил с вечера. Утром ему было не до этого. Конечно, было холодно, когда он поднялся, но он пошел на кухню, приготовил завтрак и отправился на рыбалку.

— Верно. Но ведь вечером у него было время затопить печку.

— Что вы имеете в виду?

— Вот что. Мы знаем, что он был в домике в четыре часа дня в понедельник пятого числа. Можно предположить, что он оставался там до восьми вечера, когда пошел позвонить по телефону. Если вечером было холодно, почему он не затопил печку?

— Может быть, он так и сделал. Ничто этому не противоречит.

— Правильно. Однако, когда был обнаружен труп, в топке лежали дрова. Он не мог их положить туда вечером в понедельник, если топил печку. Значит, остается предположить, что он сделал это, вернувшись с рыбалки, прежде чем заняться рыбой, логично?