Дрейк, посмотрев на часы, заметил:

— Перри, мы туда приедем ни свет ни заря.

— Я хочу поговорить с шерифом и с Элен Монтейз.

Пол сказал:

— Думаю, Перри, чутье тебя и на этот раз не подвело. Элен Воткинс, похоже, не оформляла развод с Руфусом Воткинсом. Мы нашли свидетельницу, которая показала, что Элен Воткинс сама ей об этом говорила. Разговор состоялся за две недели до того, как она начала обрабатывать Фремонта Сейвина.

— Ты считаешь, она не добилась развода после этого разговора?

— Не знаю, Перри. Но думаю, у нее просто-напросто не было возможности. Раньше Элен проживала в Калифорнии. Если бы она получила развод в Калифорнии, то, согласно закону этого штата, она могла бы выйти замуж вторично лишь по прошествии года с того дня, как он был ею получен. Такое положение вещей ее, разумеется, не устраивало ни в какой мере. Она опутала Фремонта Сейвина через три недели после того, как устроилась в его дом экономкой.

— Ты не считаешь возможным, что она могла договориться с Воткинсом, чтобы он получил развод?

— Понимаешь, пока она не окрутила Сейвина, она и не думала о разводе. А после ее замужества Воткинсу было куда выгоднее ее шантажировать и вытягивать за молчание деньги.

— Это твои предположения или же ты говоришь на основании каких-то фактов?

— Вроде бы такие факты имеются. Я выяснил, что по банковскому счету Элен Воткинс-Сейвин было видно, что она довольно часто выплачивает порядочные суммы некоему Руфусу Ситу. Пытался выяснить, кто он такой. Судя по описанию — похож на Руфуса Воткинса, но пока я не могу определенно сказать, что это одно и то же лицо.

— Молодец, Пол. Теперь у меня есть, с чего начать.

— Против Элен Монтейз подобрано много материалов. Кажется, нашли человека, видевшего ее поблизости от горного домика Сейвина около полудня шестого числа.

— Это было бы скверно.

— Возможно, это всего лишь разговоры. Я слышал это от своих агентов в Сан-Молинасе.

— Как только мы прибудем на место, я поговорю с шерифом. Возможно, на сей раз он решится выложить карты на стол.

Делла убежденно сказала:

— Шеф, Элен не могла убить. Она его по-настоящему любила.

Пол Дрейк размышлял вслух:

— В этом деле два подозрительных лица. Обоих зовут Элен. Понимаешь, Перри, если ты используешь этого попугая как свидетеля против Элен Воткинс, окружной прокурор повернет твое оружие против тебя же: скажет, что попугай обвиняет Элен Монтейз.

Мейсон многозначительно произнес:

— У этого попугая куда более сложные задачи, Пол!

Кабинет шерифа помещался в южном крыле старого здания суда. Шериф сидел за старомодным бюро с опущенной крышкой. Под ним был скрипучий стул, который жалобно скрипел при каждом движении его хозяина. Мейсон, не теряя времени, рассказал Барнету о собранном материале. Тот выслушал его не перебивая, а когда адвокат закончил, спросил:

— Это все известные вам факты?

— Я подвел итог расследования. Мои карты на столе.

— Вам не следовало получать копии телефонных счетов, потому что у нас потом возникли осложнения. Получилась задержка в ходе следствия.

— Очень сожалею, не думал, что так получится.

— Каковы ваши выводы?

— Пока я еще их не сделал. Мне необходимо прослушать весь ход дознания.

— Думаете, после этого вы придете к определенному решению?

— Думаю, что да! Но, конечно, мне необходимо опросить свидетелей.

— Назвать преступника должен коронер, не так ли?

— Да, но я не сомневаюсь, что, если вы подскажете ему в интересах правосудия, он согласится. Считаю, что при сложившихся обстоятельствах уже на дознании нужно принять решение: предъявлять ли обвинение в убийстве Фремонта Сейвина Элен Монтейз. Если она виновата, то обвинение выигрывает в том плане, что уже здесь, перед присяжными коронера, я изложу свои факты. Если же она не виновата, обвинение не опозорится, если Большое жюри вынесет оправдательный приговор.

— Откровенно говоря, я-то думаю, что если окружной прокурор и пойдет на такое отступление от правил, то только в надежде, что вы сами себя высечете!

— Ну что же, это меня устраивает! Я обещаю сделать так, чтобы у всех создалось впечатление, будто я действую заодно со Спрагом.

Шериф выглянул в окно. Очевидно, он обдумывал линию своего поведения. Наконец сказал:

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать… А теперь вы, очевидно, хотите видеть Элен Монтейз? Хорошо, я разрешаю вам пройти к ней в тюрьму. Но только вам одному.

Едва Мейсон вошел в приемную тюрьмы, как в нос ему ударил тошнотворный запах дезинфекции. Забранные решетками окна производили угнетающее впечатление.

— Она находится в камере предварительного заключения, — пояснил шериф, — вон с той стороны здания. Их надзирательница — жена начальника тюрьмы. Подождите, пока приведут мисс Монтейз.

Минут через пять появилась Элен Монтейз.

— Зачем вы пришли? — резко спросила она.

— Помочь вам!

— Похоже, это невозможно. Я, видимо, увязла так, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Я подожду за дверьми, — сказала надзирательница.

— Закройте поплотнее дверь, — распорядился шериф, — пусть адвокат побеседует спокойно со своей клиенткой.

Дверь закрылась, и Мейсон молча разглядывал Элен: ему не понравилось, что она находится в состоянии полной депрессии.

— Расскажите мне обо всем.

— Мне уже никто не поможет! — пробормотала она равнодушно. — Наверно, дело в том, что я была безмерно счастлива. За все приходится расплачиваться. И потом, зачем переживать? Человек, которого я любила, убит… И они еще обвиняют меня в его убийстве! Нет, я не стану плакать, не беспокойтесь. Я не хочу себя жалеть!

— Почему вы уехали от Деллы Стрит?

— Потому что хотела вернуться и уничтожить письма, которые получила от… от моего мужа, — ответила она с оттенком вызова в голосе.

— В конце концов, может статься, что он был действительно вашим законным мужем. Возникли сомнения о правомочности его брака с Элен Воткинс. Если вы мне поможете, мы сумеем кое-что сделать.

— Вы ничего не сможете сделать, — устало повторила Элен. — Все против меня. Я вам не рассказала самого главного.

— Рассказывайте сейчас.

— Я ездила в горный домик во вторник шестого числа.

— Зачем?

— Из чистой сентиментальности. Мне никто не поверит, и никто меня не поймет. Наверно, для этого надо быть безумно влюбленной, притом после полного разочарования. Я поехала потому, что была там счастлива… Мне хотелось снова почувствовать смолистый запах сосен, атмосферу мира и покоя, окружающую дом. Я хотела пережить вновь, хотя бы мысленно, те счастливые часы.

— Почему вы не рассказали этого полиции?

— Кому хочется выставлять себя на посмешище? Собственно, из-за этого я и письма сожгла. Они кажутся такими нежными, такими сокровенными, когда читаешь их одна, но чтение вслух…

— Вас там видели?

— Да, меня задержали за превышение скорости. Лично я думаю, что и нарушения-то не было, просто полицейский хотел выполнить дневную норму по количеству штрафников. Я оказалась как раз двадцать пятой. Во всяком случае, он записал номер машины и выписал на мое имя квитанцию со штрафом. Полиция сразу об этом узнала.

— А что в отношении пистолета?

— Джордж… мистер Сейвин, позвонил в библиотеку и спросил, нет ли в коллекции пистолета, который бы стрелял. Я ответила, что наверняка не знаю, но посмотрю. Он сказал, что пистолет ему нужен всего на пару дней.

— Вам такая просьба не показалась странной!

— Боже мой, когда любишь, ни о чем не думаешь!

— Так вы вернулись домой, чтобы сжечь его письма?

— Да.

— А не для того, чтобы спрятать патроны?

— Нет.

— Но вы же пытались их спрятать?

— Когда я приехала туда, мне показалось, что от них стоит отделаться.

— А попугай? Это вы его убили?

— Боже упаси, нет! Зачем мне нужно было убивать попугая?

— Но вы ведь наверняка слышали, что птица все время повторяла: «Положи пистолет, Элен! Не стреляй! Господи, ты меня застрелила!»

— Это ко мне не относится! Попугая муж купил в зоомагазине в пятницу второго числа. За столь короткое время я не могла научить птицу ни единому словечку. К тому же попугай не был в горном домике Сейвина.

Неожиданно из глаз у нее потекли слезы.

— Я просто не могу поверить, что он мог сделать что-то такое, что могло бы обидеть меня, как-то нарушить мой покой. Он все время думал о моем счастье. Как он был ко мне добр, как нежен и внимателен… и какой у него был изумительный характер!

Мейсон похлопал ее по плечу.

— Элен, возьмите себя в руки. Поберегите нервы для решающего сражения. Сегодня вечером вам придется предстать перед жюри коронера.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она, сдерживая рыдания. — Чтобы я отказалась вообще говорить? Кажется, именно так поступают прославленные адвокаты?

— Наоборот, прошу вас честно и откровенно отвечать на все вопросы. Независимо от того, в чем станут вас обвинять и как будут стараться напугать и запутать, вы говорите только правду. Безусловно, это пытка, но зато вы выйдете оттуда с гордо поднятой головой.

— Почему вдруг вы переменили свое намерение, ведь вчера вечером вы пытались спрятать меня от полиции?

— Я предполагал, что кто-то непременно попытается прикончить попугая. Если бы вы находились дома и услышали шаги незваного гостя… Поймите, на совести этого человека есть уже одно убийство.

— Но как вы могли предположить, что кто-то попытается убить Казанову?