— У меня уже давно седые волосы, — заметил он с улыбкой. — Что вы намерены делать, мистер Мейсон?

— На первый случай поеду за вами. Вы знаете дорогу?

— Еще бы! Проторчал там почти весь вчерашний вечер.

— Там многое изменилось?

— Ничего. Мы только увезли тело Сейвина да вынули целую связку рыбы, которая совершенно сгнила. Ну и забрали попугая… Все остальное оставили в прежнем виде.

— Что-нибудь нашли? — поинтересовался Мейсон.

— Очень мало.

Сержант, боясь, как бы шериф Барнет не пустился на откровения, скомандовал:

— Ладно, поехали. Мейсон может следовать за нами.

Дорога пересекла хребет и вышла на плато. Стали появляться расчищенные участки, где на фоне золотистых стволов сосен живописно выделялись разноцветные охотничьи домики. Машины свернули на лесную дорогу, сплошь усыпанную сосновыми иглами, и подъехали к домику, искусно спрятанному за деревьями, так что его не было видно с дороги.

— Посмотри-ка на этот домик, Делла! Правда, прелесть? — восторгался Мейсон.

Какая-то птичка с голубоватыми перышками, встревоженная их вторжением, громко чирикая, вспорхнула с вершины сосны и полетела прочь.

Мейсон поставил машину в тенистое место позади дома. К нему подошел шериф.

— Я прошу вас ничего не трогать в доме, мистер Мейсон. А мисс Стрит лучше остаться снаружи.

Адвокат беспрекословно подчинился.

Высокий худощавый человек вышел, из-за деревьев, подошел к шерифу и, приложив два пальца к полям своей шляпы, сказал:

— Все о’кей, сэр.

Шериф достал из кармана ключ и принялся отпирать дверь, одновременно объясняя:

— Это Фред Вонер. Живет неподалеку… Я поручил ему охранять домик. — Он распахнул дверь. — Давайте еще раз все осмотрим. Сержант, вы знаете, что делать.

Мейсону охотничий домик показался ничем не примечательным. Традиционный огромный очаг, простой деревянный стол, некрашеные стропила.

Аккуратно убранная постель с белоснежным бельем странно резко контрастировала с полом, сплошь засыпанным зерном. У стены стояли грязные высокие резиновые сапоги, покосившиеся на один бок. В углу возвышались несколько спиннингов.

По-хозяйски осмотревшись, сержант не терпящим возражений тоном сказал:

— Я бы посоветовал следующее: пусть мистер Мейсон осмотрит все, ни к чему не прикасается, а потом уйдет. Я не могу работать, пока он тут.

— Почему? — удивился Барнет.

— По разным причинам, — горячился сержант. — Основная же та, что вы не успеете и глазом моргнуть, как адвокат займет противоположную позицию. Начнет вставлять вам палки в колеса и будет защищать человека, которого мы будем обвинять в убийстве.

Но шериф оказался на редкость упрямым человеком.

— Ну и пусть, — сказал он. — Уж если кого-то должны повесить на основании моих слов, так только настоящего убийцу, и я хочу, чтобы дело против него было настолько бесспорным, чтобы ни у кого не оставалось сомнений.

Искренность шерифа покорила Мейсона.

— Я хотел бы осмотреть лишь то, что вы найдете нужным мне показать, уважаемый шериф. Мелом обведено место, где лежало тело Сейвина?

— Да. Пистолет находился вон там, примерно в десяти футах от тела.

— А можно допустить, что мистер Сейвин застрелился?

— Медэкспертиза это исключает. Более того, пистолет был начисто вытерт. Ничьих отпечатков пальцев на нем не обнаружено. Если бы он стрелял, хоть бы один след его пальца на пистолете сохранился.

Мейсон удивился:

— Выходит, убийца даже не попытался придать делу вид самоубийства.

— То есть? — спросил шериф.

— А что ему стоило положить пистолет поближе к трупу? Стереть собственные отпечатки пальцев и прижать руку старика к ручке пистолета?

— Да, вы правы.

— Мало того, убийце хотелось, чтобы полиция нашла пистолет.

— Глупости! — оборвал Мейсона сержант. — Преступник просто не хотел, чтобы пистолет был найден у него. Так поступают все умные убийцы. Как только они совершают преступление, орудие убийства бросают, даже не прячут его, чтобы не держать в руках ни одной лишней минуты. Оружие может привести их на виселицу, вот они и бросают его.

— Хорошо, — согласился Мейсон, — ваша взяла. Они стреляют и роняют пистолет. Что еще, шериф?

— Клетка попугая стояла на полу. Дверца была настежь открыта и даже приложена палочка, чтобы попугай мог свободно входить и выходить из клетки.

— Как вы думаете, сколько времени находилась птица без воды и пищи?

— Пищи было сколько угодно, а вот вода действительно высохла. Вы видели тот тазик? Он, несомненно, был наполнен до краев, но вода испарилась. Так что птице нечего было пить. На донышке тазика остались ржавые пятна. Это, конечно, следы последних капель воды.

— Можно сделать вывод, что труп в домике пролежал несколько дней?

— Убийство, несомненно, произошло во вторник, шестого сентября. Что-нибудь около одиннадцати часов дня.

— Почему вы так считаете?

— Рыболовный сезон открылся пятого сентября. Решением правления некоторые реки и водоемы были законсервированы специально для осеннего лова. Это озеро тоже.

Шериф помолчал, а потом продолжал:

— Между нами говоря, Сейвин был странным человеком. У него были свои места, куда он любил ездить, и свои излюбленные занятия. Пока нам еще не все известно об этом, лишь кое-что. Его любимая машина марки «рейдер», он любил останавливаться в туристических лагерях, подсаживаться к незнакомым людям и заводить с ними длинные разговоры. Иногда, нарядившись в какой-нибудь совершенно немыслимый костюм, он на пару недель погружался в мир книг, проводя целые дни в читальных залах и справочных отделениях библиотек…

— Да, я читал об этом в газетах.

— Он предупредил сына и Ричарда Вейда, своего секретаря, что пятого заедет домой за рыболовными принадлежностями. До этого совершил небольшую поездку. Куда именно — никто не знает. Но Сейвин удивил их, приехав в пятницу второго числа. Забрав снасти и попугая, укатил в загородный домик. Похоже, у него были какие-то дела в Нью-Йорке. Во всяком случае, он сказал секретарю, что собирается на Восток. Попросил заказать самолет и быть готовым отправиться туда по первому вызову. Вейд проторчал в аэропорту весь понедельник. Самолет стоял наготове. Поздно вечером пятого Сейвин позвонил. По словам секретаря, его хозяин был в прекрасном настроении. Он сказал, что все о’кей и что Вейд может садиться в самолет и немедленно лететь в Нью-Йорк.

— Он звонил отсюда из автомата?

— Нет. Он объяснил Вейду, что здешний автомат вышел из строя, так что ему пришлось поехать на станцию. Но не упомянул, куда именно, а Вейд не поинтересовался. Разумеется, в то время это не казалось важным.

— Вы разговаривали с Вейдом?

— Только по телефону, он все еще в Нью-Йорке.

— Он не сказал, по какому делу туда ездил?

— Нет. Нечто важное и конфиденциальное. Это все, что я знаю.

— Как я понял, Вейдом был зафрахтован самолет?

Шериф подмигнул:

— Похоже, что Вейд тут намудрил. Стив Воткинс, сын жены Сейвина от первого брака, превосходный летчик. У него собственный скоростной самолет. Мне кажется, Сейвин не испытывал нежных чувств к Стиву и без восторга возвращался бы из Нью-Йорка на его самолете. Но дело в том, что Стив вечно нуждается в деньгах, так что Вейд, уплатив ему за аренду самолета, очень порадовал Воткинса.

— Когда они вылетели?

— В начале одиннадцатого вечера, в понедельник, пятого числа. Я навел справки на аэродроме.

— Когда Сейвин звонил Вейду?

— Вейд уверяет, что это было не более чем за десять минут до того, как он вылетел. То есть около десяти часов.

— Уверен, что звонил Сейвин?

— Да. Утверждает, что Сейвин был в хорошем настроении. Он сказал, что покончил с каким-то делом и велел ему вылетать. Объяснил, что сам он немного задержался из-за неисправного телефона. Ему пришлось поехать на станцию. Потом сказал, что сразу же возвращается к себе в домик и будет там дня два-три. Так что если у Вейда будут какие-то вопросы, он может туда позвонить.

— Вейд звонил?

— Нет. Все прошло как нельзя лучше. А Сейвин просил его звонить лишь в случае каких-нибудь недоразумений.

— Ладно. Давайте порассуждаем. В понедельник, пятого числа, в десять часов вечера Сейвин был жив. Больше у нас нет фактических доказательств. — Мейсон безнадежно вздохнул.

— Рыболовный сезон открылся во вторник шестого. В какой-то мере можно руководствоваться показаниями будильника. Он остановился в два сорок семь, а бой был поставлен на пять тридцать.

— Завод будильника тоже кончился?

— Да.

Раздался телефонный звонок. Шериф извинился и взял трубку. Выслушав, он сказал:

— Хорошо, минуту. — Потом повернулся к Мейсону: — Вас.

Мейсон взял трубку и услышал неторопливый голос Пола

Дрейка.

— Хэлло, Перри. Я воспользовался возможностью позвонить тебе. Ты можешь говорить свободно?

— Нет.

— Но слушать-то можешь?

— Да.

— Мне думается, я вышел на след убийцы. Я нашел ниточку к твоему nonyraiQ-сквернослову: мне точно обрисовали человека, купившего попугая.

— Где?

— В Сан-Молинасе.

— Продолжай.

— В Сан-Молинасе есть зоомагазин некоего Артура Гиббса. В пятницу второго в магазин зашел человек в грязной потрепанной одежде и в невероятной спешке купил попугая. Гиббс его запомнил, потому что покупателя ничего не интересовало в птице, кроме внешнего вида. Гиббс продал попугая, не предупредив, что птица ругается. По-моему, тебе следует самому потолковать с Гиббсом.