Судя по газетной информации, дело было так. Рыболовный сезон на Гровали-Крин открылся во вторник, шестого сентября. Вплоть до этого дня было запрещено ловить рыбу местным отделением общества Охраны живой природы. Фремонт Сейвин уехал в свой охотничий домик, собираясь использовать самый первый день. Полиция предполагает, что рано лег спать, поставив будильник на шесть тридцать утра. Поднявшись по звонку, приготовил завтрак, собрал удочки. Возвратился он около полудня с уловом. Убили же его после этого. Но полиция затруднялась сказать, когда именно. Очевидно, убийство не было совершено с целью грабежа, поскольку в кармане убитого был обнаружен туго набитый бумажник, на пальце бриллиантовый перстень, а в ящике стола — дорогая булавка для галстука с очень крупным изумрудом.

Сейвина застрелили с близкого расстояния из небольшого мелкокалиберного пистолета неизвестного образца. Пуля угодила в сердце.

В домике находился любимый попугай Сейвина, которого он всюду возил с собой.

Убийца исчез, не оставив никаких следов.

Охотничий домик находился примерно в сотне ярдов от проезжей дороги, ведущей извилистой лентой к хижине. По ней проезжало сравнительно мало машин, а соседи Сейвина к нему редко заглядывали, зная, что он больше всего ценит свой покой.

День за днем машины проезжали мимо, а в домике, скрытом за высоким забором, неистово кричал попугай над безжизненным телом хозяина.

Лишь в воскресенье, одиннадцатого сентября, когда на рыбалку приехали люди из города, собрались рыболовы, и кто-то заподозрил неладное. Вопли попугая доносились до ручья.

В домик отправился ближайший сосед Сейвина. Заглянув в окно, он увидел попугая, кричащего над трупом своего хозяина.

Как ни странно, дверца клетки попугая была оставлена открытой, на полу стояла кастрюля с водой, а возле клетки лежала горка зерна. Зерно еще осталось, вода же полностью высохла.

Подняв голову от газеты, Мейсон сказал:

— Ладно, Делла. Пригласи Чарльза Сейвина.

Чарльз Сейвин вошел, поздоровался с Мейсоном за руку, затем посмотрел на газету, лежащую на столе.

— Я вижу, вы ознакомились с обстоятельствами смерти моего отца?

Мейсон утвердительно кивнул и, дождавшись, когда клиент устроится в кресле, спросил:

— Чем могу быть полезен?

— Я прошу вашего посредничества, чтобы вдова моего отца, миссис Элен Воткинс-Сейвин, не погубила наше дело. Мне известно, что по завещанию большая часть собственности отца переходит ко мне. Я назначаюсь его душеприказчиком. Но завещание пропало. Боюсь, оно похищено Элен. Она из тех женщин, которые способны уничтожить его, потому что заинтересованы. Я не хочу, чтобы она стала его наследницей.

— Вы ее ненавидите?

— Да.

— Ваш отец был вдовцом?

— Да.

— Когда он женился на Элен?

— Примерно два года назад.

— От этого брака у него есть дети?

— Нет.

— Брак был удачен? Ваш отец был счастлив?

— Нет. Слишком поздно понял это, но, боясь публичного скандала, не решался затеять бракоразводный процесс.

— Объясните мне более подробно, чего вы ждете от меня?

— Моими юридическими делами занимаются Каттер, Грейсон и Гринт. Я прошу вас связаться с ними.

— В отношении перспектив вашего наследства?

Сейвин покачал головой.

— Отца убили. Я хочу, чтобы вы помогли полиции в розыске и нашли убийцу. Это первое. Второе… Нотариальной конторе не справиться с требованиями вдовы миллионера. Они не смогут ни в чем ей отказать. Я прошу, чтобы ею занялись вы. Я поражен происшедшим и сегодня совершенно вышел из строя…

Мейсон взглянул на утомленное лицо молодого человека и сказал:

— Верю.

— Естественно, вы хотите задать мне вопросы. Прошу вас, я заинтересован в том, чтобы наша беседа была максимально короткой.

— Прежде всегр, я должен иметь представление о фактах и получить подтверждение своих полномочий.

Чарльз Сейвин достал из кармана бумажник.

— Мистер Мейсон, вот чек для оплаты «ретейнера» вместе с письмом, удостоверяющим, что вы действуете в качестве моего адвоката и как таковой имеете доступ ко всему, что осталось после смерти моего отца.

— Вижу, что вы человек предусмотрительный. — Мейсон взял конверт.

— Проверьте чек, считаете ли вы данную сумму достаточной?

— Более чем достаточной.

Сейвин почтительно склонил голову.

— Я всегда с интересом следил за вашей деятельностью, мистер Мейсон. Мне кажется, вы обладаете исключительными юридическими способностями и потрясающей дедукцией. К сожалению, у меня нет ни того, ни другого.

— Благодарю, мистер Сейвин. Прошу учесть только одно: если вы хотите, чтобы я оказался для вас полезным, вы должны предоставить мне полную свободу действий.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу иметь право поступать так, как сочту нужным при любых обстоятельствах. Если полиция предъявит кому-то обвинение в убийстве, а я с ее выводами не соглашусь, я хочу оговорить право защищать подозреваемое лицо. Одним словом, я хочу расследовать дело по-своему.

— Почему вы ставите такие условия? Разве я плачу вам недостаточно?

— Дело вовсе не в гонораре. Если вы действительно следили за моими процессами, то должны были заметить, что, как правило, развязка наступает уже в зале суда. Я знаю истинного виновного, но доказать вину преступника мне удается лишь в ходе перекрестного допроса.

— Мне ваши доводы кажутся достаточно убедительными.

— Мне хотелось бы от вас услышать все то, что, по вашему мнению, может помочь при расследовании.

Сейвин уселся поудобнее в кресло и заговорил ровным, почти бесстрастным голосом:

— Расскажу немного о жизни отца. Его брак с моей матерью был очень счастливым. Мама была удивительной женщиной. Она бесконечно доверяла отцу и всегда оставалась уравновешенной. Он ни разу не услышал от нее недоброго слова, она не давала чувствам заглушить рассудок. Общеизвестно, что несдержанность портит жизнь тем людям, которых любишь…

Поэтому отец судил обо всех женщинах по моей матери. После ее смерти он почувствовал себя страшно одиноким. Элен Воткинс работала у нас экономкой. Это особа расторопная, предприимчивая, она все заранее рассчитала, все предусмотрела и довольно легко втерлась к отцу в доверие. Понимаете, у него не было опыта с женщинами. Начать с того, что по своему темпераменту он не годился ей в партнеры. Даже в ее характере он не разобрался. Как бы то ни было, она женила его на себе. Разумеется, вскоре он понял, какую ошибку он совершил.

— Где в настоящее время миссис Сейвин? В газетах пишут, что она путешествует.

— Да, два с половиной месяца назад она отправилась в кругосветное путешествие. Телеграмма ее нашла вчера на пароходе в районе Панамского канала. Наняли самолет, так что завтра утром она прилетит.

— И она попытается захватить власть?

— Целиком, — ответил Сейвин таким тоном, который отметал все сомнения, могущие возникнуть на этот счет. — Мне кажется очень важным другое, мистер Мейсон. Полиция не обратила внимания, но в газетах сообщалось о том, что отец был сильно привязан к попугаю.

Мейсон вспомнил это и согласно кивнул.

— Но у вас имеются определенные права, как у единственного сына.

Сейвин устало пояснил:

— Одна из причин, побудивших меня приехать к вам, несмотря на траур, — это невозможность откладывать решительные действия, мистер Мейсон. Элен Воткинс женщина решительная, алчная, враг беспощадный и не слишком разборчивый в средствах.

— Понятно.

— У нее есть сын от первого брака, Стивен Воткинс, — продолжал Сейвин. — Постоянно улыбающийся, приветливый, услужливый. Он из тех, кого называют маменькиными сынками. Типичный хитрец, характер ужа и беспринципность уличной девки. Некоторое время он жил на Востоке. А уж оттуда приехал в Центральную Америку. Там он встретился с матерью и завтра вместе с ней прилетит сюда.

— Сколько ему лет?

— Двадцать шесть. Мамаша ухитрилась протащить его через колледж. Но он смотрит на образование как на волшебное слово, которое даст ему возможность прошагать по жизни, не работая. Ну, а когда его маменька вышла замуж за моего отца, он стал получать огромные суммы, считая это само собой разумеющимся. Он относится с презрением к тем, кто не может похвастаться большими доходами, называет их не иначе как «быдло».

— Скажите, лично вы подозреваете кого-нибудь?

— Нет. Если бы у меня и возникли подозрения, я бы постарался их сразу же проверить. Мне нужны очевидные доказательства, мистер Мейсон. Я хочу, чтобы все было по закону.

— Были ли у вашего отца враги?

— Нет, если не… Я хочу вам рассказать о том, чего не знают в полиции.

— Да, слушаю, — насторожился Мейсон.

— В газетах об этом не писали, но в домике обнаружили несколько предметов женского туалета весьма интимного свойства. Я думаю, что их там специально оставил убийца, чтобы скомпрометировать отца и настроить против него общественное мнение и, наоборот, вызвать симпатию к вдове.

— Еще что-нибудь?

— Казанову отцу подарил года три назад мой дядя, страстный любитель попугаев, и отец тоже вскоре души не чаял в птице. Он его всюду возил с собой… Но попугай, который был в домике, вовсе не Казанова, это другой попугай.

— Вы уверены? — спросил Мейсон.

— Абсолютно.

— Откуда вы знаете?

— Этот попугай неприхотлив в еде. А Казанова был гурманом, ел специальную пищу.

— Возможно, дело в, перемене обстановки. Ведь попугаи иногда…

— Простите, мистер Мейсон, я еще не все рассказал. У Казановы на правой лапе не хватало одного ногтя. У этой птицы все лапы целые.