— Вы можете ответить на вопрос «да» или «нет», — сказал судья свидетельнице.

— Да.

— Что он вам сказал?

— Ваша честь, я протестую. Адвокат не имеет права вмешиваться…

— Я тоже так думаю. Возражение принято.

— Вы спросили его совета и получили ответ раньше, чем подзащитная была взята под охрану?

— Протестую, — упрямо повторил Бюргер. — Это не имеет отношения к перекрестному допросу.

— Вы можете перестроить свой вопрос? — спросил судья.

— Нет, ваша честь, — сухо ответил Мейсон.

Судья Моран с сомнением посмотрел на прокурора.

— Я чувствую, что мое возражение принято, ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер. — Думаю, адвокат только пытается получить какие-то сведения. Если у него есть заявление в связи с обвинением, в связи с фактами этого дела, он должен так и сказать.

— Мои вопросы достаточно широки, — заметил Мейсон.

— Слишком широки, — парировал Бюргер. — Они все скрывают. Я настаиваю, ваша честь, на том, что это не относится к перекрестному допросу.

— Хорошо, — сказал судья Моран. — Суд примет ваш протест.

— Это все, — с достоинством заявил Мейсон.

— Это все, — рявкнул Бюргер.

Свидетельница собралась уйти, когда Бюргер, очевидно вспомнив что-то, остановил ее.

— Одну минуту. Есть еще кое-что. Я проведу собственное расследование. Прошу прощения у суда и адвоката. Один из моих помощников допустил оплошность.

— Вы можете задать ваш вопрос, — разрешил судья Моран.

Гамильтон Бюргер обратился к свидетельнице:

— Вы видели когда-нибудь среди вещей обвиняемой предметы, такие же необычные, как пистолет?

— Да.

— Что именно?

— У нее было много драгоценных камней.

— Вы сказали — драгоценные камни? — взволнованно переспросил Бюргер.

— Да.

Присяжные заерзали на своих местах, с любопытством поглядывая на свидетельницу.

— Где вы находились, когда видели камни?

— Я собиралась зайти в ее спальню. Дверь была приоткрыта и вращалась бесшумно. Элинор меня не слышала.

— Что она делала?

— Заворачивала камни в папиросную бумагу, стоя на коленях возле кровати, спиной ко мне. Она считала эти камни.

— Сколько было камней?

— Точно не знаю.

— Она знала, что вы ее видите?

— Нет, сэр. Я быстро отошла и закрыла дверь.

— Никогда не говорите, что она знала и что нет, — перебил ее прокурор. — Вы не можете читать чужие мысли. Итак, вы видели камни?

— Да, сэр.

— И знаете, что с ними стало?

— Нет, сэр.

— Но вы видели их во владении обвиняемой?

— Да, сэр.

— И вы знали, что эти камни могли находиться в багаже, который вы передали Перри Мейсону?

— Протестую против такого вопроса как спорного и неаргументированного, — быстро сказал Мейсон.

— Принято.

— Перекрестный допрос! — крикнул Бюргер. Мейсон колебался, потом наклонился к Делле Стрит.

— Здесь западня, Делла, но я войду в нее. Он делает ставку на то, что я побоюсь рассказать о камнях. Что ж, в бой.

Он медленно поднялся, подошел к краю стола и уставился на свидетельницу.

— Вы стояли в дверях комнаты? — спросил он. — Да.

— И видели эти камни на кровати?

— Да.

— Какое расстояние от двери до кровати?

— Примерно десять футов.

— Вы видели, что это были драгоценные камни?

— Да, сэр.

— Какие именно?

— Бриллианты, изумруды и несколько рубинов.

— Как много настоящих камней было в вашей собственности за всю жизнь?

— У меня есть осколки маленьких бриллиантов.

— Целые бриллианты?

— Нет.

— Сколько у вас есть целых настоящих бриллиантов? В глазах свидетельницы мелькнула тревога.

— Сколько у вас бриллиантов?

— Ни одного, — смутилась свидетельница.

— Сколько настоящих рубинов?

— Один. Его мне подарили. Думаю, что он настоящий.

— Когда он у вас появился?

— Давно.

— Когда именно?

— Десять лет назад.

— Он настоящий?

— Думаю, что да. Я же сказала вам, мистер Мейсон, мне его подарили, я точно не знаю.

— А как насчет тех рубинов, которые лежали на постели? — спросил Мейсон. — Они были настоящими ювелирными украшениями или имитацией?1

— Это были рубины.

— Настоящие?

— Да, сэр. По крайней мере, я так считаю. Во всяком случае, они лучше, чем мой.

— И вы несколько'раз говорили об этом прокурору?

— Я рассказала ему о случившемся. Я не делала никаких утверждений.

— Вы сказали ему, что там были рубины?

— Да.

— И вы стояли примерно в десяти футах от них? — Да.

— Не дальше чем в десяти футах?

— Да.

— И долго вы стояли у двери?

— Не более десяти секунд.

— Теперь о вашем собственном рубине. Он у вас в кольце?

— Да.

— Подарок ко дню рождения?

— Да.

— Вы носили его и любовались им?

— Да.

— Рассматривали его вблизи?

— Да.

— И однако не знаете, подлинный ли он. И хотите, чтобы суд поверил в то, что с расстояния десятка футов, за время, не превышающее десятка секунд, вы могли разглядеть камни подзащитной. Как вы можете утверждать, что они настоящие?

— Вы так ставите вопрос… Но это абсурдно.

— То, что вы говорите, абсурд, — сказал Мейсон. — Вы не эксперт по драгоценностям.

— Нет, конечно, но я могу определить, подлинные камни или нет!

— Каким образом?

— Ну-у-у… Например, по их блеску.

— Почему же вы не уверены в подлинности рубина, который вы носите уже десять лет?

— Между этими рубинами есть разница.

— Какая?

— Те рубины больше искрились.

— Тогда, может быть, ваш рубин искусственный?

— Не знаю.

— Сколько камней лежало на постели?

— Штук пятьдесят.

— Может быть, больше?

— Вполне могло быть и больше, штук семьдесят, например.

— Значит, несколько секунд вы видели около семидесяти камней. Не менее семи секунд, верно?

— Да.

— А знаете ли вы, что даже опытному ювелиру с лупой требуется гораздо больше времени, чтобы сказать, подлинный камень или нет?

— Наверное…

— И однако вы пытаетесь нас уверить в том, что, не будучи специалистом, стоя в десяти футах от камней, вы сумели определить, что все семьдесят камней были настоящими?

— Я не говорила этого. Я не могу утверждать, что каждый из них подлинный.

— Тогда сколько из них фальшивых?

— Не знаю.

— Сколько подлинных?

— Не знаю.

— Был ли хоть один подлинный среди камней?

— Конечно.

— А может, два?

— Я же говорю вам, не знаю.

— Вы не знаете, были они настоящими или фальшивыми. Так?

— Я думаю, были.

— Вы инстинктивно так думаете?

— Да.

— Вы видели просто кучку блестящих камней? — Да.

— Это все, — сказал Мейсон, улыбаясь присяжным.

Поднялся Гамильтон Бюргер с торжествующей усмешкой.

— Ответьте на такой вопрос: вы видели камни до смерти или после смерти Дугласа Хепнера шестнадцатого августа около пяти часов дня? — спросил он.

— Протестую против вопроса как некомпетентного и не являющегося доказательством, — сердито сказал Мейсон. — Обращаю внимание суда на неверное поведение прокурора и прошу суд учесть это.

— Протест принят, — строго заявил судья.

— Очень хорошо, — сказал Бюргер. — Когда вы видели эти камни?

— Шестнадцатого августа.

— В какое время?

— Около шести часов вечера.

— Это все, — сказал Бюргер.

— Больше вопросов не имею, — сказал Мейсон.

— А теперь мы вызываем для дачи показаний мисс Сьюзен Грандер, — объявил Бюргер.

Вышла мисс Грандер. Ее привели к присяге.

— Вы Сьюзен Грандер, которая занимает номер триста пятьдесят восемь в отеле «Белинда»?

— Да, сэр.

— Мисс или миссис Грандер?

— Мисс.

— Вы живете одна?

— Да.

— Вы несколько раз были в Европе?

— Да. Я интересуюсь искусством. Изучаю работы старых мастеров и осматриваю европейские музеи. Я пишу книгу.

— Вы недавно вернулись из Европы?

— Да.

— И на корабле познакомились с Дугласом Хеп-нером?

— Да.

— Вы с ним подружились?

— На корабле мы были дружны.

— А потом?

— Потом я несколько недель не видела Дугласа. Когда мы случайно встретились, он назначил мне свидание.

— Когда вы встретились?

— В конце июля.

— Что потом?

— Я обедала с ним два или три раза, и он сказал мне…

— Не думаю, что этот разговор можно привлечь в качестве доказательства, — перебил свидетельницу Бюргер. — Лучше расскажите о том, как развивались ваши отношения.

— Он стал доверять мне.

— Вы несколько раз были вместе?

— Да.

— И все это время он заходил к вам в комнаты?

— Естественно, он провожал меня домой.

— И заходил к вам?

— Да. Из вежливости я приглашала его, и он всегда принимал приглашение.

— Был у вас с ним разговор об Элинор Корбин? — Да.

— А теперь скажите, упоминал ли Дуглас о том, что Элинор Корбин его жена?