Ни один из вопросов не будет объективен. Они начнут рыться в прошлом свидетеля, в его знакомстве с покойным, и совокупный результат будет смертельным».

Рядом с отцом Мейсон увидел тонкогубую Ольгу Джордан, умную женщину, попытавшуюся замаскировать тонкую линию губ обилием губной помады. Она все время тревожно оглядывалась, словно искала союзников. Возле нее сидел ее муж, Билл Джордан, загорелый парень, с упрямым выражением лица. Он был слишком молод, чтобы находиться в отставке, слишком загорел и резко отличался от мужчин и женщин, сидящих в суде, которые работали всю жизнь в конторах.

Это были единственные люди, на которых Мейсон мог рассчитывать в своей борьбе с прокурором.

Показания, занесенные в обвинительное заключение, гласили, что обвиняемая Элинор Корбин была дружна с Дугласом Хепнером, бежала с ним из дома, прислала домой телеграмму из Юмы, сообщавшую, что они поженились; что две недели спустя было найдено тело Дугласа Хепнера с огнестрельной раной в затылке. Выстрел был произведен из пистолета тридцать восьмого калибра, а именно такой пистолет был у Элинор Корбин. Обвиняемая говорила Этель Белан о своей дружбе с Дугласом Хепнером, которой хочет помешать Сьюзен Грандер, грозилась убить Дугласа Хепнера, если тот попытается бросить ее. Обвиняемая всегда подчеркивала, что у нее есть пистолет тридцать восьмого калибра, а жила она в отеле вместе с Этель Белан, рядом с комнатами, в которых проживает Сьюзен Грандер, молодая женщина, привлекшая к себе внимание Дугласа Хепнера и уехавшая вместе с ним.

Вся эта паутина, сотканная в обвинительном заключении, давала прокурору многое. Фактов для предъявления ордера на арест и заключения под стражу было достаточно, и Гамильтон Бюргер, без сомнения, располагает очевидными доказательствами, которых не было ни у Мейсона, ни у Детективного агентства Дрейка.

Итак, обстоятельства для подзащитной Мейсона сложились крайне неблагоприятно, адвокат не смог получить от нее правдивый рассказ о случившемся, и ему оставалось надеяться только на свою наблюдательность и искусство перекрестного допроса — единственного пути для получения фактов из уст противной стороны.

Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, торжествовал и не скрывал этого. Лицо его светилось торжеством предстоящей победы. После обсуждения прошлого обвиняемой и некоторых фактов дела он заявил:

— Мы надеемся доказать вам, леди и джентльмены, что обвиняемая, подстрекаемая ревностью, имела в руках пистолет тридцать восьмого калибра. Она заплатила определенную сумму Этель Белан за возможность жить в ее номере и шпионить за Сьюзен Грандер, которая жила по соседству. Она следила за человеком, которого объявила своим мужем. Но Дуглас Хепнер, ныне покойный, был заинтересован в Сьюзен Грандер. Обвиняемая угрожала убить его, и вот, леди и джентльмены, мы нашли Дугласа Хепнера мертвым. Он был убит выстрелом в затылок, а обвиняемая стала вести себя как человек, потерявший память. Ее состояние, которое мы можем назвать сложной амнезией, охарактеризовано как симуляция.

— Минуту, ваша честь, — вмешался Мейсон. — Мне неприятно перебивать речь прокурора, но защита требует вызова психиатра, умеющего читать чужие мысли.

Гамильтон Бюргер приветливо улыбался:

— Хорошо, мы вызовем психиатров, проверив их квалификацию. Мы разрешим им дать показания. Разрешим любую консультацию и предъявим суду все необходимые доказательства. Итак, леди и джентльмены, перед вами полная картина этого дела. А поскольку мы хотим побыстрее завершить его, я не буду вдаваться в детали.

Воспользовавшись тем, что его перебил Мейсон, Гамильтон Бюргер быстро закончил речь и сел на место.

Мейсон повернулся к Полу Дрейку:

— Заметь, Пол, как он сказал о пуле в голове Хепнера, выпущенной из пистолета обвиняемой: очень осторожно.

— Защита желает сделать заявление? — посмотрел в их сторону судья Моран.

— Нет, ваша честь, — скромно ответил Мейсон. — Мы задержим наше заявление на некоторое время. Я думаю, судьи понимают важность возложенной на нас задачи — доказать невиновность обвиняемой, и, если обвинение еще не готово, мы продолжим сбор доказательств.

— Это заявление? — спросил Бюргер.

— Нет, — ответил Мейсон, — это еще не заявление.

— Вы имеете в виду, что не принимаете этих доказательств?

— Нет. Закон считает мою подзащитную невиновной.

— Поддерживаю, — сказал судья Моран, — я не хочу никаких разногласий в суде. Пожалуйста, адресуйте ваши замечания суду. Прокурор, подзащитная отказывается в настоящее время от заявлений. Вызывайте первого свидетеля.

Гамильтон Бюргер поклонился с улыбкой.

— Мой первый свидетель, — сказал он, — Раймонд Орля.

Мистер Орля принес присягу и объяснил, что был вызван в парк Сьерра-Виста около девяти пятнадцати вечера семнадцатого августа, где нашел тело Дугласа Хепнера. Он произвел осмотр места преступления, сфотографировал тело с различных точек. Потом тело доставили в его лабораторию, где было произведено вскрытие. У него есть фотографии.

Гамильтон Бюргер заявил, что фотографии будут предъявлены суду для рассмотрения, но он считает, что они ужасны. Суд, вероятно, не привык видеть такое.

Орля показал, что на затылке убитого есть входное пулевое отверстие, что, кроме небольших синяков на голове, других следов применения силы нет и что врач, производивший вскрытие, обнаружил пулю в голове.

— Это все, — учтиво завершил выступление свидетеля Гамильтон Бюргер. — Не уверен, что есть необходимость в перекрестном допросе.

— У меня два вопроса, — живо сказал Мейсон. — Что случилось с одеждой, которую носил покойный?

— Она осталась в прозекторской.

— Одежда в любой момент может быть представлена суду, — предложил Гамильтон Бюргер и поклонился, будто желая услышать одобрительные аплодисменты.

— Какие у него были вещи? Что в карманах? — спросил Мейсон, как бы не расслышав слов прокурора.

— У меня есть список, — ответил Орля и достал записную книжку. — У покойного найдено следующее, — начал он. — Записная книжка, водительские права, авторучка, кожаный футляр для ключей с четырьмя ключами, носовой платок, доллар и девяносто шесть центов мелочью, серебряный портсигар с шестью сигаретами.

— И все? — поднял брови Мейсон.

— Да, сэр.

— Где эти предметы?

— В конторе.

— Я хочу, чтобы их предъявили суду, — потребовал Мейсон.

— Ну, ну, — сказал Бюргер. — Эти вещи не имеют отношения к делу.

— Откуда вы знаете? — возразил Мейсон.

— Если хотите, их включат в доказательства. Мне это, по правде, не нужно, но вам…

— Ваша честь, — снова перебил Мейсон, — буду рад, если эти предметы сочтут доказательствами. Я чувствую, что они могут оказаться очень важными, особенно записная книжка.

— Записная книжка совершенно чистая, — сказал Орля.

— Вы хотите сказать, что в ней ничего нет?

— Абсолютно! Страницы совершенно чисты. Под обложкой лежат права. Очевидно, старая кончилась незадолго до смерти, а новую он не успел заполнить.

— Что вы можете сказать о правах?

— Они лежали в этой книжке, завернутые в целлофан.

— Если суд позволит, — Мейсон снова обратился к судье, — я просил бы предъявить эти предметы, и немедленно.

— Ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер, — мне кажется, можно было бы позволить сделать это, но я не думаю, что надо разбивать дело на части.

— Это часть перекрестного допроса, — сказал Мейсон, — и я вынужден настаивать на своем.

— Вы не можете делать это частью перекрестного допроса! — возразил Бюргер.

— Я имею право просить свидетеля принести предметы в суд, — упорствовал Мейсон.

— Не вижу причин отказывать, — сдался судья Моран. — Эти предметы принадлежали покойному?

— Да, сэр!

— Они были в его карманах?

— Да, сэр.

— И вы лично достали их из карманов?

— Да, сэр.

— Предметы могут быть доставлены в суд с пометкой: «Вещественные доказательства защиты». Они будут представлены для опознания, и адвокат может устраивать перекрестный допрос свидетелю по любому из них.

— Благодарю вас, ваша честь, — поклонился Мейсон. — Защита желает получить также снимки, показывающие вскрытие трупа.

— У меня есть комплект фотографий для защиты. — Гамильтон Бюргер учтиво протянул Мейсону пачку фотографий.

— Спасибо, — сказал Мейсон, — больше вопросов не имею.

Далее был вызван доктор Юлиус Оберон, объявивший, что является патологоанатомом и судебным экспертом. Доктор утверждал, что произвел вскрытие трупа, обнаружив пулю тридцать восьмого калибра в голове убитого, и что эта пуля — причина немедленной смерти. Он рассказал о входном отверстии, описал повреждение мозга, заявил, что других видимых причин смерти не обнаружил, сообщил, что, по его мнению, смерть наступила приблизительно сутки назад. Точное время определить он не мог.

— Что вы сделали с пулей, которую вытащили из головы убитого? — спросил Бюргер.

— Отдал ее на баллистическую экспертизу.

— Можно начинать перекрестный допрос, — разрешил Бюргер.

Мейсон взглянул на доктора, сидевшего на свидетельской скамье, словно выбирая его слабое место.

— Вы утверждаете, доктор, что смерть наступила внезапно?

— Да, сэр.

— На чем основано ваше мнение?

— На характере раны, на характере повреждения мозга.

— Эта рана могла повлечь внезапную потерю сознания?

— Да, сэр.

— Но не обязательно смерть?

— Да, действительно, я встречался с такими случаями.

— Что их вызывало?

— Например, большая потеря крови из раны на голове.