— Иногда.

— Он бывал у вас здесь?

— Да.

— Можете сказать, как это случилось?

В глазах у девушки блеснула насмешка.

— Конечно, мистер Мейсон. Я приглашала его. Вы же знаете, что я оплачиваю эти комнаты.

— Сколько раз он был здесь?

— Я не пишу отчетов.

— У вас есть какие-нибудь воспоминания?

— Мне нужно некоторое время, чтобы вспомнить прошлое.

— Вы сможете сделать это?

— Не сейчас, мистер Мейсон.

— Вы знаете его семью?

— Его семью? Нет.

— Правда? — Мейсон изобразил удивление. — А я беседовал по телефону с его матерью, и она сказала, что разговаривала с кем-то, кто вызывал ее из Барстоу… Однако, видимо, здесь ошибка.

— Ах, так это, значит, звонили вы… Считайте, что нанесли мне первый удар. Ну да, я ездила с Дугласом Хепнером в Лас-Вегас. Ну и что? Я уже совершеннолетняя и могу сама руководить своими поступками. Мне захотелось немного поиграть, и Дуг повез меня в Лас-Вегас. Он пригласил меня — я согласилась. Ну и что?

— Ничего, — пожал плечами Мейсон.

— Дуг по дороге позвонил матери в Солт-Лейк-Сити. Я и не знала, что он такой любящий сын. Родственные узы — дело, конечно, похвальное, но иногда это так некстати!

Она помолчала, колеблясь, но решила продолжить:

— Мы просто поехали путешествовать, но человек типа Хепнера мог и передумать. Не то что некоторые — сразу сжигающие за собой мосты… Он остановился в Барстоу заправиться и позвонил матери в Солт-Лейк-Сити. Он сказал, что едет с интересной молодой женщиной, что не может точно сказать, насколько его намерения серьезны, потому что не знает о моих намерениях. Еще он сказал, что хочет, чтобы мы поговорили по телефону, и без предупреждения вручил мне трубку.

— И что дальше? — поинтересовался Мейсон.

— Я была совершенно ошеломлена: не ожидала, что мне придется говорить с его матерью. И мне, не скрою, показалось странным, что он обсуждает с ней такие проблемы.

— Он сказал ей, кто вы?

— Ну да! Сказал мое имя, адрес и описал меня: вес, размеры, рост, словно я участвую в конкурсе красоты.

— Значит, он сообщил ей ваш адрес?

— Да, подробный. А потом дал мне трубку.

— И что вы сказали?

— Что-то вроде: «Миссис Хепнер, очень рада познакомиться с вами», и тому подобное, а она ответила: «Мой сын сообщил, что вы едете с ним в Лас-Вегас». Я разозлилась и смутилась: полагала, что мы просто едем вместе, что он заплатит за мой обед, я немного поиграю и он заплатит за два места в мотеле. За два, мистер Мейсон! — Она показала два пальца.

— Иначе говоря, — сказал Мейсон, — то, что вы едете «с ним», было для вас неожиданным.

— Можно сказать и так.

— Вы помните дату?

— Я очень хорошо запомнила ее.

Мейсон удивленно поднял брови.

— Пока меня не было, — пояснила она, — мои апартаменты были разрушены самым варварским образом. Но я не сообщила в полицию, потому что знаю, кто это сделал и почему.

— Варварство?

Она сердито кивнула.

— Объяснитесь попонятнее.

— Я занимаюсь искусством — любительски, не профессионально. Мое хобби — изучение определенных периодов искусства Европы. Возможно, я не сделаю большого вклада в искусство, но мне нравится изучать краски. Мне кажется, что большинство художников использовали одни и те же световые эффекты…

— Вы упомянули о варварстве, — напомнил Мейсон.

— Ну да… Я много путешествую. Иногда два или три раза в год уезжаю в Европу. Пишу книгу, которая, возможно, и не получит известности, хотя ею наверняка заинтересуются в мире искусства. Я очень серьезно работаю над ней. Так вот, я сделала множество копий с картин известных мастеров. С тех, которые подтверждают мою теорию, где, например, есть блики, игра света и тени. Я воспроизвожу их в своей книге. Может быть, я льщу себе, но, по-моему, у меня очень хорошие копии.

— Ну а варварство? — повторил заинтересованный Мейсон.

— Кто-то проник в мои комнаты и испортил работы на несколько сотен долларов.

— Каким образом?

— Изрезал ножницами тюбики с краской, выдавил всю краску, а палитру сломал. В общем, все было уничтожено.

— И вы не заявили в полицию?

— Нет еще, — ответила она, — но я знаю, кто это сделал!

— Кто же?

— Вы еще спрашиваете! — Девушка возмутилась. — Ваша клиентка! Пока я не подала в суд, но я бы задушила ее собственными руками!

— Значит, Элинор Хепнер?

— Элинор Корбин!

— Откуда вы знаете, что это она?

Зазвонил телефон.

— Простите, одну минутку. — Девушка взяла трубку. — Да… алло… О да… — Несколько минут она молча слушала, а потом спросила: — А вы уверены, что они это сделали? — Опять молчание. — У меня сейчас гость, — сказала мисс Грандер. — Спасибо… До свидания. — И положила трубку.

Некоторое время она сидела, глядя на телефонный аппарат. Потом вздохнула и повернулась к Мейсону:

— Ну вот, мистер Мейсон, теперь вы все знаете о моем путешествии в Лас-Вегас.

В глазах ее блеснули слезы.

— Хотел бы я узнать причину ваших подозрений…

— Со временем вы узнаете, мистер Мейсон. Прощайте!

Она встала, подошла к двери и открыла ее. Но Мейсон продолжал сидеть в кресле.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы пойдете в полицию и расскажете вашу историю?

— Ваш метод великолепен: я дала вам интервью, — перебила Мейсона собеседница, — у меня нет желания продолжать. Доброй ночи.

Мейсон поднялся с кресла, но не ушел.

— Разве я сказал что-нибудь для вас оскорбительное? — невозмутимо сказал он.

— Идите к черту, мистер Мейсон! — внезапно закричала девушка. — Мне хочется орать и ругаться, и я не хочу, чтобы вы присутствовали при этом!

— Понятно, — сказал Мейсон, — только что вам сообщили, что нашли и опознали тело Дугласа Хепнера.

— Так вы знали, что он мертв! — еще громче закричала она. — Знали, что мертв, когда пришли сюда! Я вас ненавижу!

Мейсон долгим взглядом посмотрел на мисс Грандер и вышел из комнаты.

Глава 8

Мейсон был уже у себя, когда Делла, напевая веселенькую мелодию, вошла в кабинет и удивилась, увидав его за столом.

— Хэлло, Делла, — сказал он. — Как дела?

— Что вы здесь делаете? — спросила она вместо ответа.

— Так, всякие разности…

— Какие именно?

— Газеты пока молчат, но в парке Сьерра-Виста был найден труп, в котором опознали Дугласа Хепнера.

— Он мертв?

— Конечно. Выстрел в затылок из пистолета. Входное отверстие есть, а выходного нет. Значит, полиция может обнаружить пулю, а баллистическая экспертиза установит, из какого пистолета стреляли. А что у тебя, Делла?

— У меня был довольно интересный вечер.

— Кто-нибудь появился?

— Многие.

— Что-нибудь существенное?

— Не думаю. Мне кажется, это обычная их манера. Конечно, в отеле высшего класса за такими вещами следят.

— Так что случилось?

— Меня очень мило пригласили танцевать. Ко мне подошел официант и положил на стол записку: я, дескать, очень красива, и джентльмены с двух столиков хотелц бы со мной потанцевать.

— Джентльмены?

— Ну да, и сразу двое.

— И что же?

— Я танцевала…

— А они?

— И они танцевали, делая мне комплименты.

— Сдержанные?

— Не очень. Проверяли мою способность к защите.

— И ты защищалась?

— Немного: старалась не отпугнуть. Я дала им понять, что территория может быть захвачена и покорена, но не в результате стычки. В общем., делала так, как рекомендовали вы.

— Это я раньше так говорил, — сказал Мейсон, — а сейчас сам не знаю, что делать.

— Почему?

— Боюсь, кое-что усложнилось.

— Что же?

— Элинор Хепнер или Элинор Корбин исчезла на две недели. Она потом была обнаружена в парке почти голая. Кожа у нее очень светлая…

— Мужчина, который путешествует по миру, подобно Хепнеру, может пресытиться подобными прелестями.

— Понимаю, ты не путешествовала. Хочешь сказать, что ему надоела Элинор?

— Возможно. Боже мой, никогда бы не подумала, судя по вашему описанию, что такое возможно.

— Так или иначе, — продолжал Мейсон, — Элинор стала жить у Этель Белан, откуда могла наблюдать за Сьюзен Грандер. Когда Сьюзен уехала с Дугласом в Лас-Вегас, Элинор проникла в ее комнату и учинила варварский погром, как всякая ревнивая женщина.

— Какой погром?

— Она изрезала тюбики с краской.

— Она это сделала?

— Во всяком случае, так думает мисс Грандер.

— Но зачем?

— Тут наш разговор прервали. Но если все это так, дело плохо. Эти выходки Элинор Хепнер…

— Или Элинор Корбин, — поправила шефа Делла.

— Может быть и так, — согласился Мейсон. — Во-обще-то странно…

— Что именно?

— Сьюзен Грандер — художница, — стал рассказывать Мейсон. — Она изучает художников и их технику, интересуется старыми мастерами. Пишет книгу о световых эффектах. Она надеется, что книга…

— Сколько ей лет?

— Двадцать четыре — двадцать пять.

— Это значит, что может быть и больше. Красивая?

— Очень.

— А что насчет ее кожи?

— Я видел только лицо и руки.

— Рада, что вы такой скромный.

— Ах, Делла, тебе недостает широты взглядов.

— Не думаю. Продолжайте.