Минерва Дэнби».

Мейсон чувствовал, как пальцы девушки сжимают его руку.

— Теперь он мой! — торжествующе воскликнула она. — Он мой, мой, мой! Понимаете, что означает это письмо? Он теперь у меня в руках!

— Это>-я у вас в руках, — философски заметил Мейсон. — И мне еще может понадобиться моя рука.

— О, простите.

— Кто такая эта Минерва Дэнби? — спросил Мейсон.

— Я знаю о ней не больше того, что написано в этом письме. Все, что мне известно, это то, что она утонула. Около шести месяцев назад ее смыло волной с борта яхты Олдера. Так рассказывали.

— Поскольку, по-видимому, я стал соучастником стопроцентного ограбления, вы могли бы рассказать мне подробнее о том, что произошло, — предусмотрительно сказал Мейсон.

— О, я всегда знала, что в истории с Коррин что-то нечисто! — возбужденно заговорила девушка. — Я была уверена, что она не умерла, а теперь… О, вы должны понимать, какая огромная разница между тем, что я предполагала, и тем, что случилось на самом деле…

— Какая же именно разница?

— Я родственница Коррин, вероятно, единственная оставшаяся в живых родственница. В этом и состоит разнцца, большая разница.

— В данных обстоятельствах вы бы, мисс, лучше рассказали мне все поподробнее, — настаивал Мейсон.

— А что еще рассказывать? Письмо говорит само за себя.

— Но оно не говорит за вас.

— А зачем мне рассказывать? — спросила она.

— Попытаемся быть реалистами. Для разнообразия, — грустно пошутил Мейсон. — Я ответственный гражданин. Адвокат. Я знаю, что вы совершили ограбление, но обстоятельства принудили меня помочь вам скрыться от правосудия.

— Вы сказали, что вы адвокат.

— Да, я адвокат. Однако может получиться, что Джордж Олдер с огромным удовольствием обвинит меня в том, что я вас подговорил выкрасть эту улику из его дома.

— Неужели вы не понимаете, — презрительно сказала она, — что Олдер не может никого ни в чем обвинить? Он не посмеет предать огласке это письмо.

— О’кей! — терпеливо кивнул Мейсон. — А что вы собираетесь делать с этим письмом?

— Я его сделаю достоянием гласности.

— А как вы впоследствии объясните тот факт, что оно оказалось в ваших руках?

— Ну как… Пойду в редакцию… скажу, что…

— Да, да, продолжайте, — попросил Мейсон.

— Разве я не могу сказать… ну… что я нашла это письмо?

— Где?

— Где-нибудь на берегу.

— А потом Олдер выставит свидетелей, которые подтвердят, что письмо находилось у него и могло быть взято только из его дома, а вам помимо обвинения в ограблении предъявят обвинение еще и в ложной присяге.

— Об этом я не подумала, — испуганно проговорила девушка.

— Я так и решил, что не подумали. Ну а теперь, предположим, вы все же расскажете мне, кто вы такая, как узнали, что письмо находилось в доме Олдера, ну и еще… и некоторые другие вещи…

— А если не расскажу?

— Всегда в запасе остается полиция.

— Вы-то мне ничего про себя не рассказали, — вспылила она.

— Совершенно верно! — сухо подтвердил Мейсон. — Я не рассказал.

Несколько секунд она обдумывала положение, потом произнесла угрюмо и неохотно:

— Я Дороти Феннер. Работаю секретарем у биржевого маклера. Когда моя мать умерла, то оставила мне немного денег. Два года назад я приехала сюда из Колорадо.

Моя мать была сестрой Коры Лансинг. Кора вышла замуж за Джека Лансинга. У них была одна дочь, Кор-рин. Брак оказался неудачным, и Кора Лансинг вышла замуж во второй раз, за Сэмюеля Натана Олдера. У них был единственный сын, Джордж С. Олдер. Коррин на пять лет старше Джорджа.

Так что, несмотря на разницу в годах, я двоюродная сестра Коррин. Мы были очень дружны. Тетя Кора умерла десять лет назад, потом умер отец Джорджа и оставил состояние, завещав его в равных долях Коррин, Джорджу и Дорлею Олдеру, дяде Джорджа.

— В каких вы отношениях с Олдерами? — спросил Мейсон. — Как я понимаю, не в очень хороших.

— С дядей Дорлеем я в отличных отношениях. Он превосходный человек. С Джорджем Олдером мы не ладим. С ним никто не ладит, потому что он требует во всем полного и безоговорочного подчинения своей воле.

— А как вы узнали о существовании письма? — спросил Мейсон.

— Я… этого я не могу вам сказать.

— Советую, приготовьте заранее рассказ об этом, — предупредил Мейсон.

— Я услышала о нем, — нерешительно сказала Дороти.

— Как?

— Ну, если уж на то пошло, так мне намекнул дядя Дорлей.'

— Вот оно что, — удивился Мейсон, по-видимому заинтересовавшись таким поворотом событий.

— Он как-то спросил меня, не говорил ли мне когда-нибудь Джордж про письмо Минервы Дэнби, которое она написала перед тем, как ее смыло волной с борта яхты и которое будто бы подобрал Питер Кадиц.

— Вы знаете Питера Кадица?

— Конечно. По-моему, с ним знакомы все яхтсмены. Он вроде как чистильщик пляжей. Его все знают.

— Значит, Дорлей знает про письмо?

— Что-то ему про него известно.

— А почему вы не пошли к Джорджу Олдеру и не спросили его об этом напрямик?

— Вот и видно, что вы, сэр, плохо знаете Джорджа Олдера, — сказала Дороти. — По-моему, он готов был уничтожить письмо. И давно бы сделал это, если бы не боялся, что Пит Кадиц или еще кто-нибудь узнает его содержание. Я же только хотела прочитать его. Узнав, что сегодня у Джорджа Олдера большой прием, — а его дом мне знаком очень хорошо, — я решила, что могу прийти туда, когда гости будут обедать, войти в кабинет Джорджа, взять бутылку из письменного стола, прочитать письмо и узнать, таким образом, о чем там идет речь.

Вероятно, вы, сэр, не знаете, но его поместье оборудовано новейшими приспособлениями, которые в любой момент могут поднять тревогу. Проникнуть в дом, не будучи замеченной, можно только одним способом: тем, которым воспользовалась я. Пройдя пешком до определенного места в песчаном карьере, я разделась, сложила вещи в мешок и поплыла к острову. Приплыв, переоделась в черное платье; если бы меня увидел кто-нибудь из прислуги, они сочли бы мое появление на приеме в порядке вещей, так как Джордж мог пригласить и меня.

— Вы хорошо знакомы с его слугами?

— Конечно.

— А как насчет собаки? Ее вы, по-видимому, не знаете?

— Собака меня предала, — с горечью вздохнула она. — Должно быть, инстинкт подсказал ей, будто я что-то взяла из дома — нечто, мне не принадлежащее. Пес натаскан, как военная собака, а это на всю жизнь. Его взяла Коррин после войны, когда в армии он стал уже не нужен. Его кормила и дрессировала Кармен, и он любил ее, а после исчезновения Коррин его взял себе Джордж.

— У вас есть на яхте фотоаппарат?

— Нет, а зачем он мне?

— Я хочу снять копию с этого письма.

— У меня есть портативная пишущая машинка, — предложила Дороти. — Мы можем это сделать на ней, но зачем вам копия, сэр, если у вас в руках оригинал?

— Это у вас есть оригинал, — сказал Мейсон. — А мне это необходимо на тот случай, если меня когда-нибудь попросят рассказать мою историю. Я хочу быть уверенным в том, что расскажу ее, не изменив ни одной детали. А теперь доставайте вашу машинку и перепечатайте письмо. Одну копию отдайте мне, другую оставьте себе.

— А что делать с самим письмом?

— Вернуть его Джорджу Олдеру с извинениями.

— Да вы с ума сошли!

— Подумайте хорошенько, — урезонивал девушку Мейсон. — Вы снимаете с письма копии. Мы сравниваем их с оригиналом. Затем вы отдаете письмо Олдеру, сладенько так улыбаясь, и говорите, что хотели только прочитать это письмо, но, переволновавшись, захватили его нечаянно с собой. Потом, как бы невзначай, спросите, что он собирается делать с этим письмом.

Она долго молчала, обдумывая его слова.

— Слушайте, — наконец сказала она, и в ее голосе прозвучало явное одобрение. — А вы не так глупы, оказывается.

— Благодарю вас, — горячо сказал Мейсон, — а я было уже начал в этом сомневаться.

Глава 2

Каноэ бесшумно соскользнуло в воду.

Дороти Феннер тихо сказала:

— Благодарю за все.

— Не за что, — ответил Мейсон.

— Жаль, что я плохо знаю, кто вы.

— А зачем это вам?

— Ну, мне было бы гораздо спокойнее. Вы, кстати, не знакомы с Джорджем С. Олдером?

— Нет. Но все, что требуется от вас, — сказал Мейсон, — это вернуть ему бутылку и сказать, что есть свидетель, который видел письмо и имеет с него копию.

— Вам легко говорить, — с сомнением сказала Дороти. — Вы-то не знаете его.

— Вы сделаете так, как я советую?

— Не знаю. Еще подумаю. Мне кажется, если я буду держать письмо у себя, будет надежнее. Олдер у меня в руках.

— Советую вам прочитать закон о шантаже, — посоветовал Мейсон. — Впрочем, мне некогда тут с вами спорить. Мне бы только добраться до берега незамеченным. Спокойной ночи, Дороти.

— Спокойной ночи, мистер Таинственный Незнакомец. Вы мне нравитесь… а вы можете выступить как свидетель в случае, если вы мне понадобитесь?

— Неизвестно, — сказал Мейсон и оттолкнул свое каноэ от яхты.

Адвокат налег на весло и направил лодку к освещенному причалу клуба любителей каноэ.

Звук сверхмощного мотора, усиливающийся во влажном воздухе над самой поверхностью воды, донесся до слуха Мейсона: он становился все слышнее и делался каким-то зловещим. «Ка-пууух, ка-пууух», — слушал Мейсон эхо.

Он уже выжал из каноэ все, что мог. Легкое суденышко, едва касаясь поверхности воды, со свистом летело к причалу.