— Ну конечно, — кивнул шериф. — Мы вообще не смогли бы подписать наши фамилии, если бы в конверте лежал кошелек. Поэтому мы просто заранее поставили наши фамилии.

— О, значит, вы и находившиеся с вами джентльмены расписались на пустом конверте? — сделал удивленное лицо Мейсон. — Так?

— Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на конверте до того, как положили туда кошелек.

— За сколько времени «до того»?

— Непосредственно перед тем, как положить кошелек.

— Что значит — «непосредственно»? Прошли секунды, часы, дни?..

— Я вам сказал, что у меня не было секундомера.

— Но факт остается фактом, — констатировал Мейсон. — Вы расписались на пустом конверте.

Шериф, приподнявшись с места, закричал:

— Я вам говорю, мы подписались как раз перед тем, как положить в конверт кошелек!

— О’кей, — кивнул Мейсон. — Как ни неприятно вам это признавать, вы все подписались на пустом конверте. Ну а теперь скажите, как получилось, что, когда вы вложили в конверт промокший насквозь кошелек, вода не размыла свежие чернила ваших подписей и не промочила бумагу конверта. Ведь даже после просушки на ней не осталось следов влаги?

— Я… в общем… что касается этого… — замялся шериф. Он в замешательстве взглянул на Глостера, неловко подвигался на стуле и нервно погладил рукой подбородок.

— Я жду ответа, — напомнил Мейсон.

— Ну конечно, — согласился шериф, — мокрый кошелек нельзя класть в бумажный конверт. Это абсурд.

— Хорошо, так как вы поступили?

— Ну, я положил кошелек в конверт и опечатал его.

— Когда?

— Ну, через соответствующее время после того, как он был извлечен из воды.

— О, значит, теперь это превратилось в «соответствующее время», — сказал Мейсон. — Прежде это было «немедленно» после того, как… Вы как будто говорили, что это был вопрос нескольких секунд.

— Ну, я повторяю в который раз: я не ношу с собой секундомера.

— Вы повторяете это, шериф, но физическое состояние конверта указывает на то, что кошелек был совершенно сухой, когда его вложили в конверт. Так, может быть, вы все-таки расскажете нам, что же на самом деле произошло?

— Ну вот, — невнятно забормотал шериф. — Значит, когда я получил этот кошелек, я сказал ребятам, которые были там со мной, что нам надо его как-нибудь пометить, потому что придется его опознавать, и предложил всем расписаться на пустом конверте, с тем чтобы потом его опечатать. У меня были при себе эти конверты, и мы на них расписались, но. я, разумеется, не стал класть в них мокрый кошелек. Я дождался, пока кошелек высох.

— И долго вы дожидались?

— Да не знаю! Не знаю, как ответить на этот вопрос. На мне лежала ответственность за то, чтобы этот кошелек был положен в конверт с подписями свидетелей.

Я лично положил его туда. Эти джентльмены доверили мне сделать это, и я это сделал. Я взял на себя ответственность.

— После того как вы подождали, шериф. Как долго длилось это ожидание?

— Просто я ждал, пока кошелек высохнет.

— Итак, все эти подписи на этом конверте означают, что бывшие вместе с вами люди, по вашему предложению, расписались на пустом конверте, считая, что таким образом они смогут опознать этот кошелек, когда он будет предъявлен на суде в качестве вещественного доказательства, и доверили вам положить кошелек в конверт позднее.

— Не вообще позднее, а просто в более поздний час того же дня.

— Вы не помните, во сколько это случилось? — спросил Мейсон.

— Нет, точного часа я не помню.

— А точный день?

Шериф опять переменил положение.

— На это я уже ответил, — сказал он.

— А теперь рассмотрим конверт, содержащий вещи, которые находились в кошельке, — сказал Мейсон. — Там, очевидно, есть ключи, зажигалка, визитная карточка, и тем не менее подписи и на этом конверте превосходные. Полагаю, что с ним произошло то же самое, что и с предыдущим.

— Да, сэр.

— Другими словами, люди, по вашему предложению, расписались на пустых конвертах, а вы вложили в один — кошелек, в другой — остальные вещи гораздо позднее.

— Вовсе не гораздо позднее, а очень скоро.

— Вы же сами сказали, что кошелек и его содержимое были помещены в два отдельных конверта в одно и то же время, и вы показали, что кошелек был положен в конверт лишь после того, как он совершенно просох.

— Ну и что, все это находилось у меня. И ничего с ними не случилось, — недоумевал шериф.

— Где же вы оставляли кошелек? — спросил Мейсон.

— В своем офисе.

— Но вы не оставались в вашем офисе все то время, пока кошелек высыхал там?

— Я его положил перед электрическим камином, чтобы он скорее сох.

— И как долго он пролежал перед камином?

— Я вам сказал, что не знаю.

— Но, возможно, вы положили кошелек в конверт по прошествии двух дней?

— Если вы хотите придираться к мелочам, то… не знаю…

— Благодарю вас, — с улыбкой удовлетворенно произнес Мейсон. — Да, я хочу придираться к техническим мелочам. — А теперь, ваша честь, — обратился Мейсон к судье Кэри, — оказывается, местонахождение этого кошелька не может быть установлено точно и что вполне возможно, что газетная вырезка могла быть положена в него когда угодно, на протяжении тех двух дней, когда кошелек высыхал. Суд должен обратить внимание также и на то, что на вырезке нет никаких заметных следов соленой воды.

— Вырезка лежала в небольшой коробочке, вроде футляра для румян, — объяснил шериф.

Судья Кэри задумался, нахмурив брови.

— Не думаю, что была какая-то попытка повести суд по ложному пути, однако шериф должен понимать, что заставить свидетелей расписаться на пустом конверте было просто недопустимо. Суд не может в настоящее время приобщить этот кошелек к вещественным доказательствам, но будет иметь его в виду в дальнейшем ходе судебного разбирательства. Приближается время перерыва, господин окружной прокурор, и…

— У меня еще несколько вопросов к этому свидетелю.

— Очень хорошо, — разрешил судья.

Манера Глостера заметно потеряла свою торжествующую уверенность. Теперь он был вынужден обороняться, и это не могло его не злить.

— Что еще вы делали, шериф, когда в тот вечер оказались на борту яхты обвиняемой?

— Я осмотрел ее и все вокруг.

— И что вы нашли на яхте?

— Нашел юбку, насквозь промокшую от соленой воды спереди, на том месте, где приходятся колени, если бы особа, на которой юбка была надета, встала на них. На правой стороне юбки я обнаружил пятно красноватого цвета.

— И что вы сделали?

— Я передал юбку в лабораторию для того, чтобы установить, не кровь ли это.

— А теперь, ваша честь, — с улыбкой сказал Глостер, — я совершенно готов уйти на перерыв.

— Отлично, — одобрил судья Кэри. — Суд удаляется на перерыв до десяти часов утра завтрашнего дня.

Глава 15

Дороти Феннер беспокойно озиралась, ища глазами надзирательницу.

— Увидимся утром, — сказала она адвокату.

— Минуту, — поднял руку Мейсон, — не уходите, мне нужно задать вам один вопрос. Дороти, смотрите на меня. Дороти, повернитесь и смотрите сюда, на меня!

Она в нерешительности повернулась, у нее задрожали губы.

— Нет, нет, — сказал Мейсон, — глупышка вы этакая. Люди на вас смотрят. Скажите, вы туда ходили? Ходили?

Она опустила глаза.

— Давайте сделаем вид, будто мы разговариваем о каких-нибудь пустяках, — предложил Мейсон. — Вот… притворитесь, будто вы это читаете. — И он вынул из портфеля какое-то письмо, положил его перед Дороти. — А теперь говорите, вы ходили туда?

— Я… я…

— Если вы сейчас вздумаете зареветь, когда на вас глазеют зрители и за вами наблюдают газетные репортеры, вы подпишете себе билет в один конец — газовую камеру. Теперь говорите мне правду. Ходили вы туда?

— Да, — почти шепотом произнесла она.

— Продолжайте!

— Он собирался договориться со мной. И так убедительно говорил… Я поехала туда, как он мне сказал. И нашла калитку открытой, точно как он мне сказал. Я вошла, прошла к боковому входу, вошла в кабинет и нашла его лежащим в огромной луже крови. Я подбежала и заговорила с ним. Он не отвечал. Я встала на колени, потрогала его и поняла, что он мертв. И в этот момент кто-то за моей спиной пронзительно закричал.

У меня хватило присутствия духа не обернуться, чтобы тот человек не увидел моего лица. Я просто бросилась вон из дома через стеклянные двери и побежала к причалу.

Тогда я поняла, что на острове я очутилась в ловушке. Я слышала, как та женщина бежала за мной, крича и зовя на помощь.

У меня оставались в запасе секунды, но я быстро сообразила, что на причале есть сигнал тревоги, который можно отключить минуты на три, если нужно воспользоваться одной из лодок. Я отключила его, выбежала на пирс и нашла небольшую лодку, привязанную там.

Я прыгнула в нее и отвязала канат. Когда я прыгала, то, должно быть, уронила в воду кошелек, но в тот момент была слишком взволнованна, чтобы заметить это.

Я знала, что у меня на юбке, на колене, большое пятно крови и что кровь прошла насквозь, до чулка. Я отгребла на середину залива, потом, прежде чем подняться на свою яхту, сняла юбку и, как могла, отстирала кровавое пятно. Потом поднялась на яхту, быстро переоделась в рабочие брюки, прыгнула в лодку, погребла к берегу, а когда доплыла, сложила весла и оттолкнула лодку ногой. Потом дошла до автобусной станции и села в автобус. Только когда я уже ехала в город, то заметила, что потеряла кошелек. Однако я всегда ношу при себе запасной ключ от номера и долларовую бумажку в верхней части чулка, поэтому мне удалось благополучно добраться до дома.