Мейсон сидел с безразличным видом.

– Вы не хотите перефразировать вопрос, господин заместитель окружного прокурора? – спросил судья Маркхэм.

Стало заметно, что Драмму неуютно.

– Никаких возражений со стороны защиты нет, ваша честь, – заявил Мейсон.

– Хорошо, – сказал судья. – Отвечайте, сержант.

– Он позвонил, и я зарегистрировал время звонка – одиннадцать четырнадцать вечера. Мужчина представился как Эдвард Нортон и сообщил о краже автомобиля марки «Бьюик», заводской номер 6754093, номерной знак 12M-1834. Он хотел, чтобы мы нашли машину и арестовали водителя, кто бы он ни был. Насколько я помню, он сказал, что, даже если сидящий или сидящая за рулем – его родственники, он все равно хочет, чтобы его или ее арестовали.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Клод Драмм к Мейсону.

– Этот звонок состоялся единовременно? – спросил адвокат.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Просто проверяю, свежо ли событие у вас в памяти.

– Конечно, единовременно, – ответил сержант.

Мейсон достал из своего дипломата газету.

– Вы сделали заявление журналистам, когда событие было еще свежо в вашей памяти, не так ли?

– Да, я разговаривал с ними на следующее утро.

– А разве вы не заявляли в то время, что звонок был прерван?

– Вношу протест! – закричал заместитель окружного прокурора. – Вы своим вопросом обвиняете свидетеля.

– Я просто пытаюсь освежить события в его памяти, – ответил Мейсон.

Сержант Махоней старался жестами привлечь внимание суда.

Судья Маркхэм улыбнулся и заявил:

– Я вижу по свидетелю, что вы освежили его память, господин адвокат. Продолжайте, сержант.

– Все правильно. Теперь я вспомнил. Я принял звонок, а в середине разговора нас разъединили – кажется, в первой части. Он представился, назвал свой адрес, выяснил, попал ли в полицейский участок, и заявил, что хочет сообщить об имевшем место преступлении. Затем нас разъединили. Я уже посмотрел в справочнике и нашел его телефонный номер, чтобы перезвонить, но он снова дозвонился сам и сказал, что нас разъединили.

– Это все, – многозначительно объявил Мейсон.

Клод Драмм выглядел удивленным.

– Какое отношение это имеет к делу? – резким тоном спросил он.

Судья постучал молоточком по столу.

– Тихо! – крикнул он. – У вас есть еще вопросы к свидетелю, господин заместитель окружного прокурора?

– Нет, – ответил Клод Драмм, он задумчиво смотрел на Мейсона.

– Приглашайте следующего свидетеля, – приказал судья Маркхэм.

– Артур Кринстон, – объявил Клод Драм.

Артур Кринстон поднялся со стула в зале суда, прошел вперед, принял присягу и сел в свидетельское кресло.

– Вас зовут Артур Кринстон, и вы являетесь здравствующим партнером фирмы «Кринстон и Нортон», которая состояла из вас и Эдварда Нортона?

– Все правильно, сэр.

– Эдвард Нортон мертв?

– Да, сэр.

– Вы видели труп Эдварда Нортона, мистер Кринстон?

– Да, сэр. Двадцать третьего октября текущего года.

– В какое время?

– Я впервые увидел труп в одиннадцать тридцать пять или тридцать шесть вечера.

– Где находился труп?

– Лежал на письменном столе в кабинете Нортона с разбитой головой.

– Что вы сделали?

– Сообщил в полицию.

– Вы в тот вечер виделись с обвиняемой Фрэнсис Челейн?

– Да.

– В какое время?

– Примерно в полночь или около того.

– Вы сказали ей о смерти ее дяди?

– Да.

– Вы упоминали о краже «Бьюика» и о том, что ее дядя звонил в полицию?

– Да.

– Она в то время сказала вам что-нибудь о «Бьюике»?

– Отвечайте: да или нет, – предупредил судья Маркхэм. – Это предварительный вопрос.

– Да, – кивнул Артур Кринстон.

– В какое время?

– Около полуночи.

– Кто присутствовал при вашем разговоре?

– Мисс Челейн, мистер Дон Грейвс и я.

– Больше никого не было?

– Нет, сэр.

– Что она сказала?

– Она сказала, что взяла «Бьюик» примерно без четверти одиннадцать и поехала кататься, а вернулась примерно в четверть первого или что-то около полуночи.

– Чем занимался мистер Нортон, когда вы в последний раз видели его живым, мистер Кринстон?

– Стоял у окна своего кабинета и разговаривал со мной. Я находился внизу.

– Что он сказал?

– Он спросил, может ли Дон Грейвс поехать вместе со мной в город – то есть ко мне домой.

– Что вы ответили?

– Что мне требуется спросить разрешения у судьи Пурлея, потому что я на его машине.

– Что произошло потом?

– Я подошел к машине, спросил разрешения у судьи Пурлея и получил утвердительный ответ. Затем я вернулся под окно и сообщил об этом мистеру Нортону. Он находился в своем кабинете, но уже немного отошел от окна. Я крикнул ему, что все в порядке, а мистер Грейвс, который предвидел, что судья Пурлей согласится, уже спускался по ступенькам с крыльца, чтобы присоединиться к нам.

– А затем?

– Я сел на переднее сиденье рядом с судьей Пурлеем, а мистер Грейвс – на заднее, и мы поехали по петляющей дороге, которая показана на плане и карте, а потом в определенном месте мы повернули и поехали назад к дому. Насколько я понял, я не имею права пересказывать то, что говорилось в машине?

– Нет, мистер Кринстон.

– Ладно. Мы вернулись, снова вошли в дом и обнаружили тело мистера Нортона, которое я уже описывал, потом мы сообщили в полицию.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – неожиданно объявил Клод Драмм, повернувшись к Мейсону.

Адвокат в течение нескольких секунд с ничего не выражающим лицом разглядывал Артура Кринстона, а затем резким тоном спросил:

– Вы тем вечером разговаривали с мистером Нортоном?

– Да. У меня была назначена с ним встреча, я опоздал на несколько минут. Если я все правильно помню, я приехал в шесть минут двенадцатого.

– О чем вы разговаривали с мистером Нортоном?

Выражение лица Артура Кринстона слегка изменилось – он сделал гримасу и слегка покачал головой. Это, казалось, был предупредительный жест Мейсону.

Клод Драмм, который уже вскочил на ноги, чтобы выступить с возражением против заданного вопроса, заметил жест Кринстона, внезапно улыбнулся и сел на место.

Артур Кринстон посмотрел на судью Маркхэма.

– Отвечайте на вопрос, – потребовал Мейсон.

– Вам это только навредит, – выпалил Кринстон.

Судья Маркхэм постучал молоточком по столу.

– У вас есть возражения, господин заместитель окружного прокурора? – спросил он.

Клод Драмм, улыбаясь, покачал головой:

– Никаких. Пусть свидетель отвечает на вопрос.

– Отвечайте на вопрос, – приказал судья Маркхэм.

Кринстон заерзал в свидетельском кресле:

– Ваша честь, если я перескажу суть нашего разговора с мистером Нортоном, это пойдет совсем не на пользу обвиняемой Фрэнсис Челейн, и мистер Мейсон знает об этом. Я не понимаю, почему он задал такой вопрос, но…

Судья Маркхэм снова стукнул молоточком по столу.

– Свидетель должен воздержаться от комментариев, – ледяным тоном заявил он, – и отвечать на задаваемые ему вопросы. Свидетель, конечно, осведомлен, что подобные заявления, сделанные во время слушания, особенно на судебном процессе такого рода, являются неуважением к суду. Господам присяжным следует не обращать внимания на заявление свидетеля, а также ни на какие другие заявления свидетелей, кроме ответов на поставленные вопросы. Мистер Кринстон, вы должны ответить на вопрос адвоката защиты, в противном случае вы будете оштрафованы за неуважение к суду.

– Мы говорили о попытке шантажа мисс Челейн, – сказал Кринстон тихим голосом.

На лице Клода Драмма появилось победное выражение.

– О попытке шантажа экономкой, миссис Мейфилд? – спросил Мейсон.

Улыбка сошла с лица Клода Драмма. Он вскочил на ноги.

– Ваша честь, я возражаю! – закричал он. – Это несущественно и не относится к делу, вопрос является наводящим. Мистер Мейсон прекрасно знает, что миссис Мейфилд является важным свидетелем со стороны обвинения в этом деле, и предпринимает попытку дискредитировать ее…

– При перекрестном допросе разрешаются наводящие вопросы, – заметил судья Маркхэм. – Вы не стали выступать с возражением, когда адвокат защиты спросил свидетеля о сути разговора, а поскольку это перекрестный допрос, я разрешаю вопрос.

Клод Драмм медленно опустился на свой стул.

Кринстон неуютно заерзал в свидетельском кресле.

– Имя миссис Мейфилд не упоминалось, – наконец сказал он.

– Вы уверены? – спросил Мейсон.

– Ну, оно могло быть упомянуто как одна из возможностей.

– Значит, оно было упомянуто как один из возможных вариантов? Я правильно вас понял?

– Да, могло.

Мейсон внезапно перевел направление атаки:

– Днем двадцать третьего октября мистер Эдвард Нортон получил довольно крупную сумму в тысячедолларовых купюрах, не так ли, мистер Кринстон?

– Насколько я знаю, да, – угрюмо ответил тот.

– Вы обеспечили получение денег?

– Нет, сэр.

– В тот день вы ходили в один из банков, в котором у фирмы «Кринстон и Нортон» имелся счет?

– Да.

– В который?

– «Вилерс Траст энд Сейвингс».

– С кем вы там разговаривали?

Внезапно Кринстон изменился в лице:

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

Клод Драмм вскочил с места.

– Я возражаю! – закричал он. – Это несущественно и не относится к делу. Перекрестный допрос ведется неправильно.

Мейсон лишь улыбнулся в ответ.

– Ваша честь, – обратился адвокат защиты к судье, – могу я выступить с короткой аргументацией?

– Хорошо, – согласился судья Маркхэм.

– При допросе этого свидетеля выставившей стороной он заявил, что является здравствующим партнером фирмы «Кринстон и Нортон». Я не стал выражать протест, когда был задан этот вопрос, хотя, возможно, для ответа на него требовался вывод свидетеля, но при перекрестном допросе у меня есть право выяснить у него, какой деятельностью он занимался как один из партнеров и причины, на которых основывались его выводы.