– А Линк, заполучив акции, решил затребовать с Пивиса гораздо большую сумму, чем та, что была изначально оговорена?

Мейгард изумленно уставился на Мейсона.

– Откуда вы это знаете? – спросил он, вновь обретя дар речи.

– Я просто спросил, – ответил Мейсон.

– На этот вопрос я ответить не могу – пока не могу.

– Почему?

Мейгард потер руки. В его манерах вдруг появилась какая-то веселость и наигранное благодушие.

– Ну, мистер Мейсон, а вы взгляните на это дело моими глазами. Мы с вами не связаны никакими обязательствами. Вы несете обязательства лишь перед своим клиентом. И до тех пор, пока вы действуете в интересах своего клиента…

– Вы уже высказали свои соображения на этот счет, – перебил его Мейсон. – Не стоит повторяться.

– Ну что ж, – вздохнул Мейгард, – я просто хотел, чтобы вы взглянули на это с моей точки зрения. Я был бы законченным дураком, если бы с первого же захода раскрыл перед вами все карты.

– Мы могли бы договориться полюбовно, – сказал Мейсон.

– Только не с вами, – заметил Мейгард. – Я слишком хорошо знаю вас, Мейсон. Вы не пойдете ни на какие соглашения, если это не будет отвечать интересам вашего клиента. Если бы это было не так, вас можно было бы считать идиотом, а связываться с придурками я не собираюсь. У меня уже была возможность прочувствовать на собственной шкуре, что это такое. И больше мне такого счастья не надо.

– Значит, вы намерены выдавать мне информацию по капле? – уточнил Мейсон.

– Точно так.

– Но я все равно перехитрю вас, Мейгард, можете не сомневаться. Использую для начала ту информацию, которую вы мне предоставите, а потом пойду кратчайшим путем. И к тому времени, когда вы заявитесь сюда в третий раз, я буду уже на два шага впереди вас. И уж тогда я просто из принципа устрою шумиху в прессе вокруг вашего имени.

– Ну что ж, ничего не поделаешь, приходится рисковать.

– А вас, похоже, это не слишком-то беспокоит.

– Угадали, не слишком.

– Тогда, может, все-таки просветите меня насчет вашего алиби.

Мейгард усмехнулся:

– Я уже рассказал о нем в полиции. – Он поднялся со своего места. – Я и так уже рассказал вам даже больше чем достаточно для первого раза, мистер Мейсон. Так что счастливо оставаться.

– И когда я увижу вас снова? – поинтересовался Мейсон.

– Возможно, завтра, а может быть, и через неделю. Думаю, именно поэтому я и стал игроком. Я люблю рисковать. И просто обожаю азартные игры, сопряженные с опасностью.

– Именно в такую игру вы как раз сейчас и играете, – заметил Мейсон.

Жирное пузо Мейгарда мелко затряслось от смеха.

– Разумеется, ведь это мое призвание, – согласился он и удалился, учтиво поклонившись напоследок.

Нервозность Мейсона понемногу пошла на убыль. Он задумчиво курил, сидя неподвижно в своем вращающемся кресле, и сосредоточенно разглядывал узор на ковре. Так прошло несколько минут, и затем на его лице появилась едва заметная улыбка, которая постепенно становилась все шире и увереннее, и в конце концов он даже негромко засмеялся.

Зазвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, Мейсон поспешно схватил трубку.

– Алло! – прокричал он, даже еще не успев поднести ее к уху.

Он услышал срывающийся от волнения голос Деллы Стрит:

– Все в порядке, шеф. Меня уже разыскивает полиция.

– Немедленно возвращайся в контору.

– Уже бегу, – проворковала она и повесила трубку.

И снова потянулись томительные минуты ожидания. Все это время он расхаживал по кабинету и нервно курил. Когда же в коридоре наконец раздались ее торопливые шаги, он распахнул настежь дверь, заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.

– Я не должен был так поступать с тобой, – проговорил он.

Делла слегка отстранилась и, чуть запрокинув голову назад, заглянула ему в глаза:

– Бог ты мой, что это с вами?

– Для меня самого риск – привычное дело, – продолжал он, – но я даже не мог себе вообразить, что буду так страдать, отправив тебя на линию огня. Делла, клянусь, такого больше не повторится – никогда-никогда.

– Вот дурачок, – прошептала она, продолжая улыбаться.

Он поцеловал ее. Сначала нежно, потом страстно, а затем разжал объятия и энергичной, пружинящей походкой вернулся обратно за свой стол и сказал:

– В этом вся моя беда, Делла. Когда я работаю над делом, то отдаю этому занятию всю свою душу без остатка. С упорством одержимого иду к достижению намеченной цели. На возможные последствия мне наплевать. Меня интересует только конечный результат.

– Но ведь это же замечательно! – воскликнула Делла, снимая с головы изящную шляпку с узкими полями, которую она носила, кокетливо сдвинув набок. Бросив оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале, она слегка коснулась губ помадой.

– Ну давай рассказывай, как все прошло.

– Да вообще-то тут и рассказывать особенно нечего, – пожала она плечами. – С отелями проблем не возникло. В универмагах все прошло так же гладко, как и в отелях. Но когда я попыталась провернуть основной пункт вашего плана – вот тут-то все и пошло наперекосяк.

– То есть как?

– А вот так. Я сказала, что хочу обналичить чек, и протянула ей в окошко чековую книжку. Кассирша лишь мельком взглянула на чеки и тут же уставилась на меня. В это же время ее правая рука как бы между делом скользнула в сторону, и по движению плеча я поняла, что она нажала кнопку. Мне же она сказала: «Хорошо, миссис Лоули, распишитесь вот здесь».

В глазах Мейсона появился азартный блеск.

– Ну а ты что?

– А я сказала: «Какая досада, кажется, я забыла дома свою авторучку», после чего схватила чековую книжку и поспешила убраться оттуда. Кассирша крикнула мне вдогонку, что у нее есть ручка, но я сделала вид, что не слышу.

Я зашла в лифт и спустилась на нижний этаж. Эти несколько мгновений показались мне целой вечностью. Внизу же царили суета и неразбериха. Два человека бежали к лифту. Один из них распахнул пальто, показал лифтеру жетон и крикнул на ходу: «Я полицейский. Наверх, к кассе, быстро!»

– Послушай, – перебил ее Мейсон, – а тебе когда-нибудь доводилось поджигать траву и видеть, как пламя внезапно вырывается у тебя из-под контроля?

– Нет. А что?

– Это дает сильнейшее ощущение внезапного бессилия. Ты хочешь просто спалить крохотный островок сухой травы. Подносишь спичку, и в следующий момент уже весь склон холма оказывается охвачен пламенем. Ты как дурак мечешься по краю, пытаясь затоптать огонь, но он словно назло тебе разгорается все сильнее и сильнее.

– Ну а какое отношение все это имеет к тому, что произошло в универмаге? – спросила она.

– Ты когда-нибудь встречалась с лейтенантом Трэггом?

– Нет.

– Ростом он чуть ниже меня, – начал описывать Мейсон, – примерно моего возраста, черные вьющиеся волосы, носит серый двубортный пиджак, нос большой, правильной формы и с изящными ноздрями; в минуты сильного волнения имеет привычку откидывать голову назад, задирая вверх подбородок, так что его ноздри…

– Это был он! – перебила его она.

Мейсон вздохнул.

– Быстро они, однако… – досадливо проговорил он. – Я-то хотел развести совсем небольшой костерок, чтобы выкурить кое-кого из норы, а огонь едва не спалил меня самого.

– Вы это о чем?

– Разве ты так и не поняла, для чего все это было нужно?

– Вы хотели, чтобы они подумали, будто Карлотту Лоули ограбили?

– Не ограбили. Убили.

Она испуганно воззрилась на него.

– А что, вполне логично, – продолжал Мейсон. – Ее мужа удерживало рядом с ней только одно обстоятельство – ее деньги. Она любила его, он же взирал на нее просто как на полезную вещь, талон на бесплатную еду, источник постоянного дохода. Милдред с самого начала возненавидела его. Наверное, он был несказанно рад тому, что его жена так серьезно заболела. Сначала ему казалось, что это даст ему возможность проявить себя, доказать Милдред, что он тоже может быть удачливым бизнесменом, надежным опекуном собственности жены, верным хранителем ее душевного покоя. Однако дела у него не заладились. Очевидно, первоначально он понес довольно ощутимые убытки, обойтись без которых было попросту невозможно. От этого никто не застрахован, но так как над ним постоянно довлело презрительное отношение со стороны Милдред, то в сознании Лоули неудача эта приобрела масштабы настоящей катастрофы.

Из этого положения был лишь один выход. Ему было нужно во что бы то ни стало вернуть потерянные деньги. И обратить убыток в прибыль. Будучи подгоняем собственным тщеславием и нетерпением, он не стал дожидаться подходящей возможности для надежного и по-настоящему выгодного размещения капитала. У него не было времени, нужно было что-то срочно предпринять. И тогда он решил сыграть и выиграть.

Судя по тому, как далеко в конечном итоге он зашел, его первая отчаянная попытка увенчалась успехом. Он выиграл. С этого-то все и началось.

– Но вы же с ним даже незнакомы. Вы его совершенно не знаете, – возразила было Делла.

– Отчего же, знаю. Для того чтобы узнать человека, совсем необязательно встречаться с ним лично, видеть его лицо, жать руку, слушать, что и как он говорит. Достаточно просто наблюдать за тем, какие поступки он совершает. Или же постараться увидеть его глазами других людей.

– Но чужой взгляд искажен предубеждением.

– Если ты хорошо знаешь этих людей, то всегда сможешь сделать на это поправку. Ведь можно же, в конце концов, определить, насколько предвзяты они в своих суждениях. И, к твоему сведению, Делла, только так мне и удается распутывать сложнейшие дела. Необходимо уметь поставить себя на место других людей, научиться смотреть на окружающий мир их глазами, а это означает, что нужно и должно развить в себе сострадание и терпимость к человеку, преступившему закон.

Она кивнула.

– Итак, он выиграл, – продолжал Мейсон, – и праздновал победу, еще не осознавая того, что оказался в положении льва, впервые узнавшего вкус кровавого мяса. Все, пути к отступлению больше не было. Он уже больше никогда не сможет забыть того манящего вкуса. Затем он стал снова нести убытки. И опять попробовал вот так запросто, играючи, поправить положение, но вот только на этот раз ему уже не повезло.