– Нет, почему-то не верится… Ведь произошло вот что. Эндрю приехал позавчера, я и мисс Эйнсли – вчера до обеда, доктор Боуджен – после. Обед подали в половине восьмого. Если снотворное подсунули тогда, нас стало бы клонить в сон гораздо раньше, чем это случилось, – доза-то была немалая. Когда приехал Боуджен, миссис Рестэрик предложила ему какао. И тогда этот напиток захотели и остальные. Пока готовили какао, мы разошлись кто куда. Хэйуорд повел Боуджена наверх в его комнату, Эндрю пошел отогнать машину Боуджена в гараж. Миссис Рестэрик была в кухне и готовила какао, мы с мисс Эйнсли остались в гостиной. Через пару минут туда вернулся Хэйуорд, а вскоре после него – Эндрю, затем пришел Боуджен, потом – миссис Рестэрик и дворецкий с подносом.

– Вы хотите сказать, что подмешать снотворное мог кто угодно?

– Нет, в том-то и беда. Миссис Рестэрик клянется, что в кухне кроме них с дворецким никого не было, ведь все горничные к тому времени легли спать, и напиток все время был у нее на виду. Если она сама подмешала снотворное, то ни за что бы так не говорила. Тогда это сделали после того, как поднос был принесен в гостиную. Но какао уже было разлито по чашкам и… Проклятье! Что я за идиот! Я забыл про сахар. Сахарный песок! Его же можно было присыпать снотворным порошком. Мы все ходили с места на место и разговаривали, и я понятия не имею, у кого был шанс это сделать.

– Все клали в напиток сахар?

– Я не заметил, чтобы кто-то отказывался. Эндрю пустил сахарницу по кругу.

– Значит, ситуация не ясна, пока не получим побольше сведений.

– Очень в этом сомневаюсь. После историей со стаканом молока для Эндрю любой, кто увидел, как в сахарницу подсыпают белый порошок, тут же поднял бы шум. Но суть в том, что такое не сделаешь под влиянием минуты. Тот, кто хотел удостовериться, что ни один из нас не проснется среди ночи, не стал бы носить при себе снотворный порошок в надежде, что подвернется удачный случай его подсыпать, верно?

– Если, конечно, он не сумасшедший, – заметил суперинтендант.

– А, значит, у Боуджена такой возможности не было. С другой стороны, именно Боуджен оглушил констебля Роббинса и затем, несомненно, исчез. И что теперь? Теперь нам надо искать сообщника Боуджена – кто уже был в доме и у кого хватило времени на все приготовления, чтобы нас усыпить.

– Тогда очевидный кандидат – Эндрю Рестэрик, поскольку он тоже смылся.

– На первый взгляд, да. Это объяснило бы, почему они с Боудженом с самого начала старались создать впечатление, будто они заклятые враги. Эндрю, если уж на то пошло, немного переигрывал. Но они явно перестарались подстроить все так, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить, что они являются сообщниками.

Суперинтендант почесал в затылке.

– Да, сэр. Возможно. Но в чем они были сообщниками? В убийстве мисс Рестэрик? Зачем им ее убивать?

– Блаунт обнаружил, что Боуджен под прикрытием врачебной практики торгует кокаином. Но мы пока не знаем, откуда он получает наркотик и кто его поставщики и распространители. Предположим, Эндрю тоже был в этом замешан и Элизабет это выяснила. Эндрю немало времени провел за границей, что может оказаться весьма важным.

– Рискну предположить, тут что-то есть, сэр. Но зачем Боуджену и Эндрю Рестэрику сбегать именно вчера?

– В Лондоне, где, как они знали, за ними следят, избавиться от сотрудников Департамента уголовного розыска опасно и трудно. Но здесь сбежать было несколько проще. Почему они исчезли именно вчера, понять сложнее. Возможно, у них имелась какая-то причина считать, что арест Уилла Дайкса для них опасен.

– Я бы предположил, что после чьего-то ареста они бы почувствовали себя в большей безопасности.

– Если только не разгадали мою затею.

– Что ж, сэр, пожалуй, мне стоит посмотреть, что обнаружили мои ребята наверху. Я велел им основательно обыскать комнату Эндрю Рестэрика.

Суперинтендант вышел, а Найджел глубоко задумался. До него понемногу доходило, какой неубедительной выглядит его версия. Следующий час он провел, опрашивая домочадцев. Шарлотта Рестэрик все еще была выбита из колеи и беспокоилась из-за того, какой оборот приняли события. Найджел подробно ее расспросил о поведении Эндрю после его приезда. По словам Шарлотты, он был очень расстроен известием об аресте Дайкса, как, собственно, и все они, но не подавал виду, что собирается что-нибудь предпринять. В сущности, всю вторую половину дня в четверг он провел с Джоном – учил его стрелять из духового ружья, которое привез племяннику из Лондона. Шарлотта заверила Найджела, что в кухне никто не мог подмешать что-либо в какао, которое она готовила.

От Хэйуорда Найджел тоже ничего нового не добился. Хэйуорд сообщил, что вчера его брат казался довольно «возбужденным», а Боуджен не сказал ничего важного, пока он провожал вчера вечером врача наверх в комнату. Первую зацепку Найджелу подбросила Джунис Эйнсли, хотя поначалу он этого не осознал. Она пересказала ему разговор, который состоялся у нее с Эндрю об Уилле Дайксе. Она тогда заявила, что с самого начала знала, что убийца Уилл: ведь он же безумно ревновал Элизабет, а эти туповатые тихони всегда оказываются преступниками. Эндрю во время беседы по большей части отмалчивался. Но наконец («Когда эта нудная курица спровоцировала его своими глупостями», – подумал Найджел) Эндрю произнес: «Не будь так стопроцентно уверена, дорогая Джунис. Боюсь, если ты думаешь, что Дайкса повесят, тебя ждет большое разочарование».

– Словно я хотела, чтобы этого бедного человечишку повесили, – добавила разобиженным тоном Джунис.

Найджел постарался отделаться от нее настолько быстро, насколько позволяла вежливость, и вышел из дома. Прохаживаясь по заснеженной террасе и совершенно не замечая ничего вокруг, он старательно обдумывал то, что узнал.

Все указывало на то, что Эндрю утаил какую-то важнейшую информацию об убийстве. Если он заявил, что Дайкса не повесят, то, значит, знал, кто настоящий преступник. Выходит, план Найджела действительно сработал. Но тогда почему исчез Эндрю? Напрашивался один-единственный логичный вывод: после того, как вчера вечером все легли спать, Эндрю обвинил кого-то в убийстве, а тот убил его и спрятал тело.

Но почему тогда сбежал Боуджен? Тут все проще простого. Любой школьник догадался бы. Потому что Боуджен и есть тот неизвестный, собственной персоной. Однако случай со снотворным этот вывод решительно опровергает. Даже если предположить, что Боуджен подмешал яд в какао, зачем ему это делать? Он же вошел в дом за каких-то четверть часа до того, как подали какао. У Эндрю просто не было времени в чем-либо его обвинить.

Нет, не обязательно. Эндрю мог намекнуть Боуджену, что проник в его тайну, пока они оба еще были в Лондоне, например, когда он приглашал врача на уик-энд в Истерхэм. «Приезжайте-ка в поместье, а не то я вас разоблачу. Шантажировать вас было забавно, но теперь веселью конец. Я не могу позволить, чтобы повесили невиновного». Да, пожалуй, только шантаж объясняет, почему Эндрю так себя вел и почему так скрытничал. Наверно, для Боуджена было в новинку самому оказаться жертвой шантажа. Он вполне мог решить, что Эндрю надо устранить, и соответственно составил план убийства.

Но если верна эта версия и Боуджен воспользовался какао, чтобы усыпить гостей и домочадцев, что из этого следует? Очевидно, он сам отказался от сахара… (Найджел записал для себя: «Надо выяснить, заметил ли кто-нибудь его отказ».) Боуджен идет в комнату Эндрю, убивает его, пока тот спит, спускается, чтобы избавиться от констебля и расчистить себе путь к бегству. Затем относит тело Эндрю в гараж и уезжает… в Буэнос-Айрес, например… а по пути сбрасывает труп в какой-нибудь глубокий сугроб.

«Ладно, ладно, – согласился воображаемый собеседник Найджела. – Ты просто чудо, истинный гений. Но если Боуджен убил Эндрю, пока тот спал, почему комната Эндрю выглядит так, словно в ней происходила потасовка?»

«Очень просто, – ответил воображаемому собеседнику Найджел. – Боуджен сам перевернул все в комнате вверх дном, чтобы удостовериться, что Эндрю не оставил никаких письменных свидетельств, которые бы его обличали».

«Как эксцентрично, однако! Боуджен из кожи вон лезет, лишь бы уничтожить любые возможные улики своего первого преступления, а после сбегает. Да при таких обстоятельствах, что его непременно обвинят во втором».

«Но он же совсем другого от нас ожидает! Он надеется, будто мы решим, что они с Эндрю сбежали вместе – живехонькие».

«И тем самым признается, что они были сообщниками в первом убийстве!»

– Да не придирайся ты так!

Найджел одернул своего «адвоката дьявола» вслух и с такой горячностью, что проходивший мимо террасы разнорабочий застыл как громом пораженный и осведомился, не желает ли джентльмен чего-нибудь.

– Да, желаю! – ответил Найджел. – Желаю всего одну неопровержимую улику. Я думаю, что не слишком многого прошу. Но никто мне ее не дает.

Разнорабочий сочувственно покачал головой и уже собрался уходить, как из-за угла дома выбежал Джон Рестэрик с духовым ружьем наперевес.

– Эгей, мастер Джон! Это не вы взяли мою лопату? Из бойлерной? Вы нигде ее не видели?! – сердито воскликнул разнорабочий.

– Нет, – ответил мальчик. – Откуда мне знать, где она. Смотри, как я ворону подстрелю!

– Вот черт, – пробормотал слуга. – Отличная была лопата. В толк не возьму, что тут творится. Засунули за мой котел мистера Робинса, а лопату забрали. Черт бы побрал этого Гитлера!

Найджел с нежностью посмотрел на удаляющегося старика. Наконец-то получен ответ на его молитвы! Но надо удостовериться, что лопату действительно забрали.

Глава 20

Нет места на земле одной врагу и мне,