– На вскрытии ошибок не бывает, – заметил Мейсон.

Молодой человек упрямо покачал головой:

– И все-таки что-то здесь не так. Правда, сейчас уже ничего не сделаешь – слишком поздно… Но я все же хочу, чтобы вы знали: отец дал ей четыре тысячи долларов, и одному лишь богу известно, что он сказал ей, чтобы заставить уехать.

– Вы не доверяете отцу?

– Я обожаю его. Преклоняюсь перед ним. Но, несмотря на это, не верю ему ни на грош.

– Что вы хотите от меня?

– Чтобы вы заставили отца давать показания и он признал бы, что отъезд Ферн – дело его рук.

– А зачем это нужно?

– Это многое прояснит…

– Но не поможет моей клиентке, – заметил Мейсон. – Однако я рад, что вы приехали. Лучше бы вам появиться на несколько дней раньше. Тогда мы могли бы…

В этот момент раздался условный стук в дверь.

– Это Пол, – сказал адвокат. – Впусти его, Делла.

– Мистер Дрейк, мистер Форрестер Бэйлор, – представил посетителей друг другу Мейсон.

С лица детектива сразу же исчезло всякое выражение; оно стало похожим теперь на застывшую маску.

– Как поживаете, мистер Бэйлор? Рад с вами познакомиться, – сказал он с таким видом, будто имя этого человека ничего ему не говорило.

– Я Форрестер Бэйлор, сын Гарримана Бэйлора, – пояснил молодой человек, немного задетый таким пренебрежением.

– Да-да, я слышал, – отозвался Дрейк. – У меня кое-какие новости, Перри.

– Какие именно?

– Насчет четырех тысяч долларов.

– Говори.

– Эти деньги из Национального банка в Мидфилде, штат Арканзас. Семнадцатого числа прошлого месяца там произошло ограбление. Невысокий худой парнишка сунул револьвер в окно кассы и потребовал передать ему все имеющиеся в наличии стодолларовые купюры, не нажимать сигнал тревоги и выждать пять минут перед тем, как поднять тревогу. Ну, ты знаешь, как это делается. Кассиру пришлось вручить ему сорок кредиток. Сначала он думал, что это парень, но позже стал склоняться к мысли, что это была девушка в мужской одежде. По описанию она похожа на Ферн Дрисколл.

Бэйлор-младший закричал:

– Ты лжешь, негодяй! – и кинулся на Дрейка.

Тот с выработавшейся годами сноровкой уклонился от удара. Адвокат обхватил молодого человека сзади, прижав его руки к поясу.

– Полегче! Полегче! – воскликнул он.

– Да ведь это ложь! Грязная, бессовестная ложь! Ферн никогда бы не сделала такое! Это же абсурд!

Адвокат пихнул его в глубокое мягкое кресло для посетителей.

– Сядьте и успокойтесь! – резко сказал он. – Держите в узде свои проклятые эмоции. Работайте головой, а не кулаками. Мне нужна ваша помощь. Я хочу узнать побольше о Ферн Дрисколл. У вас есть ее фотография?

Оглушенный Бэйлор повторял:

– Она не могла! Она этого не делала!

– Карточку! – крикнул адвокат. – Давайте карточку!

Молодой человек почти машинально достал из кармана бумажник и открыл его. В прозрачный пластиковый кармашек была вставлена фотография улыбающейся девушки.

Мейсон выхватил у него бумажник.

– Мы нашли еще и машину Ферн Дрисколл, – сказал Дрейк.

– Где? – спросил адвокат.

– На дне ущелья, между Прескоттом и Финиксом. Она потерпела аварию.

– Кто-нибудь в ней был?

– Никого не было.

– А багаж?

– Не нашли.

– Как туда попала машина?

– Очевидно, упала сверху, с дороги. Кажется, никто не пострадал. Водитель, скорее всего, спасся.

Мейсон покачал головой:

– Значит, пока машина падала с обрыва, водитель испарился, да еще вместе с чемоданом?

Дрейк усмехнулся:

– Местные власти об этом не задумывались.

– В котором часу ограбили банк?

– Утром, в половине одиннадцатого.

Адвокат выдернул из бумажника фотографию Ферн Дрисколл:

– Пол, сделай с нее побольше копий. Задействуй всех своих людей. Я хочу, чтобы этот снимок появился во всех газетах вместе с сообщением об ограблении банка.

Молодой человек вскочил на ноги. Мейсон пихнул его обратно в кресло и сунул в руки бумажник.

– А какой в этом смысл, Перри? – спросил детектив.

– Не все ли тебе равно? Займись делом. Побывай во всех мотелях в радиусе трех часов езды от Мидфилда. Показывай там фотографию. Опубликуй ее в газетах. Поставь в известность ФБР. Вообще, шевелись.

– Все это на руку обвинению, – проворчал Дрейк. – Ничего хорошего из этого…

Адвокат, все еще удерживавший Бэйлора в кресле, прикрикнул на своего помощника:

– Да иди же, наконец! Сколько можно болтать?!

Дрейк вышел.

Бэйлор, сделав еще одну безрезультатную попытку встать, сказал с печальной искренностью:

– Знаете, мистер Мейсон, я когда-нибудь убью вас, даже если на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь!

Глава 17

Судья Болтон обвел глазами переполненный зал.

– Суд ознакомился с отчетами о деле в утренних газетах, – сказал он. – Хочу попросить зрителей воздерживаться от замечаний, какой бы характер они ни носили… Кажется, все в сборе. Можно начинать. До перерыва обвиняемая отвечала на вопросы прокурора. Прошу ее снова занять свое место.

– Минуточку, – вставил Бергер. – Я пришел к выводу, что все существенное уже было сказано. У меня нет больше вопросов.

– У меня тоже, – тут же сказал Мейсон.

– Отлично. Ваш следующий свидетель?

– Попрошу вызвать мистера Гарримана Бэйлора, – сказал адвокат.

– Кого?! – воскликнул изумленный миллионер.

– Вас, мистер Бэйлор. Прошу сюда.

Миллионер вскочил:

– Я ничего не знаю об этом деле. Я здесь только потому, что интересуюсь…

– Вас вызвали давать показания, – перебил его судья. – Вы обязаны выйти и принять присягу.

Прокурор встал со своего места.

– Я возмущен попытками мистера Мейсона отвлечь внимание суда, впутав в дело мистера Бэйлора, который здесь совершенно ни при чем. Ставлю суд в известность, что я лично выяснил: он совершенно не в курсе дела. Единственное, о чем он может рассказать, – это о Ферн Дрисколл, однако такого рода сведения понадобятся скорее на суде присяжных. Сейчас, во время предварительного слушания, это никому не нужно. Поэтому думаю, что не стоит вызывать его свидетелем.

– К сведению окружного прокурора, защита имеет неоспоримое право вызвать в качестве свидетеля любого человека, – заявил судья. – Поэтому мистер Бэйлор должен принять присягу и дать показания. Обвинение, как всегда, имеет право вносить протесты по поводу конкретных вопросов.

Миллионер нехотя встал и пошел давать показания.

– Ставлю суд в известность, что мистер Бэйлор страдает от бурсита, – снова вмешался прокурор. – Поэтому, когда он будет принимать присягу, прошу разрешить ему поднять не правую, а левую руку.

– Минуточку, – сказал Мейсон. – С позволения суда, протестую против того, что прокурор дает показания вместо свидетеля!

Судья посмотрел на адвоката дикими глазами:

– Но он же не дает показания, мистер Мейсон!

– Прошу извинения у суда, но прокурор делает ничем не оправданные заявления, суть которых чрезвычайно важна для дела.

– Вы имеете в виду его слова, что мисс Стрит дала ложные показания?

– Отнюдь нет. Возражаю против его заявления, что мистер Бэйлор страдает от бурсита и потому не может поднять правую руку.

– Что?! – взъярился прокурор. – Я же не даю никаких показаний, я просто объясняю суду, в чем дело!

– А вы уверены, что вам известно, в чем дело?

– Ну знаете… Он же… Мистер Бэйлор ведь был у меня в кабинете. Я долго беседовал с ним и выяснил все подробности, в том числе и насчет его болезни.

– Вот я и говорю, ваша честь, что прокурор дает сейчас показания, к тому же с чужих слов!

– Послушайте, к чему вы клоните? – вопросил судья.

– По закону свидетель обязан поднять правую руку и принять присягу. Если он отказывается сделать это, я хочу знать, по какой причине он не может поднять руку.

Судья повернулся к Бэйлору:

– Скажите, вы не можете поднять правую руку из-за бурсита плечевого сустава?

Воцарилась напряженная тишина.

– А может, – продолжал Мейсон, – из-за инфицированной раны, нанесенной шпателем для мороженого?

– Шпателем?! – вырвалось у судьи.

– Вот именно, шпателем, – подтвердил адвокат. – Если суд обратит внимание на фотографию в газете, где мистер Бэйлор выходит из самолета, то на ней видно, что он держит портфель в левой руке, а правой машет тем, кто его встречает. В статье под этим снимком говорится, что он страдает от бурсита. Если это верно, то поражено у него левое плечо. Хотелось бы знать, как это болезнь так внезапно перекинулась на другую руку. Прошу выяснить у мистера Бэйлора, кто из врачей лечил его в нашем городе и не по поводу ли колотой раны он к ним обращался.

– Это весьма тяжкое обвинение, мистер Мейсон, – сказал судья. – Надеюсь, вы располагаете фактами, подтверждающими вашу правоту.

– Мои слова стоят слов прокурора о том, что мистер Бэйлор не может поднять руку из-за бурсита, – возразил адвокат. – Если вам нужны факты, потребуйте их сперва у прокурора.

– Мистер Мейсон, вы заходите слишком далеко. Это уже граничит с неуважением к суду.

– Прошу извинить. Вы, наверное, неправильно меня поняли. Я имел в виду лишь то, что мои слова о ранении мистера Бэйлора были встречены с величайшим недоверием, тогда как утверждение прокурора, что тот страдает бурситом, не вызвало никаких возражений. Убедительно прошу суд узнать у мистера Бэйлора имена врачей, которые его лечили.

– В этом нет необходимости, – прозвучал густой баритон миллионера. – Я должен был внести ясность раньше. Весь этот обман мне давно уже надоел. Хочу заявить суду: мистер Мейсон совершенно прав. Бурсит у меня на левом плече. Правую руку я не могу поднять из-за инфицированной раны, нанесенной шпателем.

Судья тут же принялся стучать молоточком по столу, пытаясь усмирить возникшую сумятицу:

– К порядку! Тишина в зале, иначе я прикажу очистить помещение! Тишина!