– Я пытался арестовать этого человека, вы увели его от меня. Неважно, что вы привезли его в участок: я его арестовал до того.

– Человека нельзя арестовать, – сказал Мейсон, – если он не взят под стражу. После того как его взяли, он может бежать, но человек не арестован, пока он не под стражей.

– Но вы ему помогали сопротивляться, так что я не мог осуществить арест. Вы за это ответите!

– Одно вы проглядели, сержант, – улыбнулся Мейсон. – Любой гражданин может арестовать преступника, если у него есть основания подозревать, что тот нарушил закон. Дугласа Кина арестовал я.

Сержант Голкомб убрал пистолет в кобуру. Человек за столом сказал:

– Ладно уж, сержант. Мейсон сдал его.

Сержант Голкомб без единого слова повернулся и пинком открыл дверь. В комнату ворвался газетный репортер. Он схватил Мейсона за руку.

– Могу я взять интервью у Кина? – спросил он.

– Конечно, – разрешил Мейсон. – Я вам слово в слово скажу то же, что и Дуглас. Он скажет, что стоит поразительно прекрасная погода для этого времени года, и это все, дорогой мой, аб-со-лют-но все.

Глава 15

Делла Стрит вела машину, а Мейсон посмеивался.

– Поверни налево, на Пятую улицу, Делла, – сказал он. – И поезжай прямо на вокзал.

– На вокзал? – переспросила она.

– В конторе слишком жарко – масса репортеров, полицейских, детективов, прокуроров и прочее. Мне нужен телефон – я пойду на вокзал, пока ты укладываешь вещи.

Она искусно объехала неосторожно переходящего улицу пешехода и взглянула на Мейсона исподлобья:

– Что ты хочешь сказать? Какие вещи?

– Пару чемоданов, – пояснил он. – Легкий саквояж, если он у тебя есть.

– У меня он есть.

– Все твои нарядные платья. Мы остановимся в дорогом отеле, и я хочу, чтобы ты хорошо выглядела: надо же сыграть роль!

– Какова же будет моя роль?

– Роль невесты.

– А как же муж? – спросила она, тормозя перед светофором.

– Он там только покажется, а потом его срочно вызовут в город, прервав медовый месяц.

Теперь она смотрела на него спокойными глазами, в которых плясал озорной огонек:

– Кто же будет этот муж?

– Вообще-то я не привык к свадебным путешествиям. – Он поклонился ей. – Но я сделаю все, чтобы сыграть роль застенчивого жениха на те несколько минут, что мы будем регистрироваться в отеле, а тут меня как раз вызовут в город по неотложному делу.

Ее глаза задержались на его профиле. Впереди огни светофора менялись с красного на желтый, с желтого на зеленый. Протестующий хор автомобильных сирен привел Деллу в чувство. Голос ее дрогнул:

– Можно поверить, что ты сыграешь роль хорошо. Но естественно ли для молодожена так внезапно прерывать медовый месяц?

Рев сирен привлек ее внимание к тому, что поток машин справа промчался мимо, а поток слева задерживает она.

– Ах да! – сказала она насмешливо. – Откуда же этим несчастным позади знать, что я – невеста, начинающая свадебное путешествие?

Делла дала газ и помчалась через перекресток с такой скоростью, что проехала полквартала, прежде чем протестующие водители позади осознали, что причина их задержки ликвидирована.

Мейсон зажег сигарету, предложил Делле. Она взяла ее, он раскурил для себя другую.

– Извини меня, Делла, – сказал он, – но ты единственная моя знакомая, которой я могу доверять.

– Во время свадебного путешествия? – сухо спросила она.

– Во время свадебного путешествия, – бесстрастно ответил он.

Делла яростно вцепилась в руль, шины заскрипели, машина скользнула налево, к стоянке возле вокзала.

– Вовсе не обязательно по дороге собирать квитанции штрафов за нарушения, – заметил он.

– Заткнись! – огрызнулась она. – Я просто хочу собраться с мыслями. К чертям твои квитанции!

Она снизила скорость, осторожно проехала по улице, тщательно избегая столкновений со встречными машинами, и подъехала к стоянке перед вокзалом.

– Я найду тебя здесь? – спросила она.

– Да, – сказал он, – и побольше багажа!

– Как скажешь, шеф.

Он вышел из машины, обошел ее и остановился на тротуаре, сняв шляпу. Делла сидела очень прямо. Юбку она приподняла, чтобы свободнее было управлять машиной, и ноги ее соблазнительно приоткрылись. Подбородок вздернулся, взгляд стал вызывающим.

– Что-нибудь еще? – улыбнулась она ему.

– Да, – сказал он, – порепетируй роль невесты в свадебном путешествии и перестань называть меня шефом.

– Отлично, дорогой… – сказала она и прижалась к его губам своими. Прежде чем он опомнился, Делла отъехала, машина просвистела точно пуля, а Перри Мейсон остался стоять на тротуаре, моргая в удивлении. На его губах виднелись следы помады.

Мейсон услышал, как хихикнул мальчишка-газетчик. Адвокат коротко усмехнулся, вытер губы и устремился к телефонной будке.

Он позвонил Уинифред.

– Порядок, Уинифред, – сказал он. – Ваш друг оказался молодцом. Я так и знал.

– То есть… он на вас вышел?

– Он в тюрьме.

Она перевела дыхание.

– И он там не задержится, – пообещал ей Мейсон. – Не пытайтесь меня найти. В конторе меня не будет. Я вам позвоню, как только появятся новости. Не делайте никаких заявлений прессе, когда к вам начнут приставать репортеры. Захотят вас фотографировать, позируйте из-за стойки или перед ней. Если будете себя вести правильно, вашему заведению гарантирована прекрасная реклама.

– Реклама! – презрительно воскликнула она. – Мне нужен Дуглас. Я хочу его видеть.

– Нельзя. Если вас пропустят к нему, он будет говорить, а этого не нужно. А может, вас и не пустят. Думаю, что теперь я скоро все выясню.

– Вы ведь не думаете, что Дуглас виновен, правда?

– Молод еще, вот и потерял голову, – рассмеялся Мейсон. – Не осуждайте его. Все было подстроено.

– Подстроено?

– Конечно.

– Можно мне на вас сослаться, в случае, если… ну, знаете…

– Нет, нельзя. Следующие сорок восемь часов думайте только о вафлях. До свидания. Я спешу на поезд. – Он повесил трубку.

Мейсон опустил еще монетку и набрал номер агентства Дрейка. Трубку взял сам Дрейк.

– Масса новостей для тебя, Перри, – сказал он. – Хочешь все узнать по телефону?

– Стреляй!

– Была игра в покер – в том доме, где убита Эдит де Во. Игра шла на том же этаже.

– Ну так что?

– Один из игроков, прочитав об этом убийстве, счел своим долгом сообщить полиции о партии в покер и о таинственном джентльмене, который встрял в игру, говоря, что живет в соседней квартире. Как раз в это время явилась полиция, и у этого человека есть мысль, что тот тип связан с преступлением. Полицейские предъявили ему ряд фотографий, а когда он описал того типа – показали ему вашу фотографию, и он вас немедленно опознал.

– Мораль сей истории, – сказал Мейсон, – не играй в карты с незнакомыми. И как полицейские? Приняли это всерьез?

– Кажется, да. Сержант Голкомб весьма насторожился. Ты что, Перри, в самом деле там шлялся?

– Не могу же я все время сидеть в кабинете, – усмехнулся Мейсон. – Это было после окончания рабочего дня.

– Д-да. Тебе бы надо это знать. Но есть еще забавная подробность. Этот тип опознал другую фотографию – Сэма Лекстера. Говорит, что видел Сэма в коридоре примерно в одиннадцать пятнадцать. Ему устроили очную ставку с Сэмом, и он сразу его узнал.

– А что говорит Сэм?

– Ничего. Говорит только Шастер. Утверждает, что тот мужчина был пьян, что освещение в вестибюле плохое, что Сэма и близко не было, что Дуглас Кин похож на Сэма Лекстера, что тот человек видел Кина, что он был без очков и что он просто лгун.

– И это все, что он сказал? – усмехнулся Мейсон.

– Да, но дай ему время – и он что-нибудь еще придумает.

– Непременно. Сэма не арестовали?

– Его допрашивают у окружного прокурора.

– Без Шастера?

– Естественно, и Сэм молчит.

– Они знают, когда была убита Эдит де Во? – спросил Мейсон.

– Нет. Она была мертва, когда прибыла «Скорая». У нее был проломлен череп. Смерть наступила незадолго до приезда «Скорой», но когда был нанесен удар – другой вопрос. Она могла умереть мгновенно. Могла пролежать час или два без сознания. О свадьбе полиция знает. Есть показания Милтона, и Оуфли рассказал все. Венчание происходило около десяти. Игроки в покер пришли к ним и приняли участие в праздновании. Они находились там пятнадцать-двадцать минут. Потом ушли. Оуфли говорит, что ушел без десяти одиннадцать.

– Как-то странно, что Оуфли оставил ее через час после церемонии, – заметил Мейсон.

– Оуфли чист, – сказал Дрейк. – Полицейские проверили его версию. Он приехал домой минут в пять-десять двенадцатого. Это дает ему полное алиби в убийстве Эштона. Эштона убили ровно в десять тридцать. Четыре или пять человек могут показать, что Оуфли был в квартире Эдит де Во по крайней мере до десяти двадцати, и один человек видел, как он выходил из дома за несколько минут до одиннадцати. Экономка видела, что он явился домой в десять минут двенадцатого.

– Мог Оуфли ударить Эдит де Во по голове перед уходом?

– Нет, в одиннадцать она была жива. Она постучала к соседям, которые играли в покер, и попросила спичек.

– Любой мог войти в квартиру к Эдит де Во в тот вечер, – задумчиво сказал Мейсон. – У нее даже прием мог быть.

– Естественно, – сказал Дрейк. – А если учесть то, что она рассказала о Сэме Лекстере… Для Сэма все выглядит скверно. Единственное его алиби – то, что он находился в конторе Шастера, когда был убит Эштон. Теперь выяснилось, что Шастер перепугался, когда Бергер отдал распоряжение эксгумировать тело Питера Лекстера, так что позвонил Сэму и вызвал его к себе в контору.

– А насчет того «Шевроле» что-нибудь выяснилось? – спросил Мейсон.

– Не могу доказать, что это тот самый «Шевроле», – сказал Дрейк, – но человека два заметили старый «шеви» перед домом, где жила Эдит де Во, около одиннадцати. Один свидетель вспомнил, что за ним как раз стоял новенький «Бьюик», и он запомнил машины по контрасту.