— Почему же вы решили, что сейчас кто-то попытается вспомнить о вашем прошлом? — спросил Мейсон.

— За двадцать лет маленький городок, в котором я жила, превратился в большой город. А вечерний листок этого города «Гловервиллская газета» — суматошная и агрессивная газета. Она опубликовала ряд статей о том, что происходило в городе много лет назад и задала своим читателям вопрос, какие еще истории могли бы их заинтересовать. И вот недавно в этой газете было опубликовано письмо одного из читателей. Оно говорит само за себя.

Элен Эддар открыла сумочку, достала газетную вырезку и протянула ее адвокату. Мейсон стал читать вслух:


«Двадцать лет назад наш город был удостоен большой чести: девушка по имени Элен Калверт была признана самой красивой во всем штате. Ее ослепительная красота покорила не только наш город, но и Голливуд. Затем, вследствие своей популярности, она отправилась в Европу, и предполагалось, что это было началом ее сценической карьеры.

Но с карьерой на театральных подмостках ничего не вышло, и было бы очень интересно узнать, где находится Элен Калверт в настоящее время, чем занимается и как вообще общество использовало ее природные данные.

Отец Элен Калверт умер, мать переехала в другой город, и ходили слухи, что она вторично вышла замуж.

А какова же действительная история самой Элен Калверт? Может быть, это история ослепительной красавицы, которую красота подняла выше того окружения, в котором она жила? И сейчас она окружена почетом и счастьем? А сможет быть, наоборот? Вспыхнула, как звезда, и сразу погасла, не найдя себя в этом мире?

Я думаю, что каждый читатель вашей газеты заинтересуется судьбой девушки, получившей первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад.»


Мейсон вернул заметку своей клиентке.

— Когда вы взяли себе имя Элен Эддар? — спросил Мейсон.

— Как только исчезла из своего города.

— Некоторые мои вопросы, возможно, покажутся вам неожиданными, — сказал Мейсон. — Отца вашего ребенка случайно звали не Эддар?

Она плотно сжала губы и покачала головой.

— Есть факты, которых вам лучше не касаться, мистер Мейсон.

— Так вы считаете, что газета сможет напасть на ваш след?

— К сожалению, да. Если они начнут раскапывать прошлое моей семьи, то обязательно обнаружат, что моя мать вышла вторично замуж за Генри Леланда Берри, и после ее смерти я появлялась в том городе, чтобы доказать, что являюсь ее дочерью и получить наследство… Можете себе представить, мистер Мейсон, мое состояние. Я стыдилась попадаться матери на глаза в течение всего того времени, пока известие о моем бесчестии могло нанести ужасную травму и ей, и всей моей семье, а потом, после ее смерти, появилась и забрала все деньги! Но поверьте мне, мистер Мейсон, я сделала это только потому, что никаких других родственников уже не осталось. И деньги перешли бы в государственную казну.

— А сейчас вы хотите, чтобы об этой истории не вспоминали. Так я вас понял?

— Совершенно верно.

— Но если я вмешаюсь, — заметил Мейсон, — у газеты, естественно, будет основание предполагать, что вы находитесь где-то поблизости от меня.

— В Лос-Анджелесе живет несколько миллионов человек, — ответила она.

— Вы думаете, будет трудно напасть на ваш след?

— Они могут найти меня только одним путем — через Индианаполис. И единственное, что надо сделать, — это остановить действия газеты до того, как она обнаружит мой след в Индианаполисе.

Мейсон кивнул Делле Стрит:

— Соедини меня с главным редактором «Гловервиллской газеты», Делла.

— Мне можно сообщить ему, с кем он будет говорить? — спросила секретарша.

Мейсон кивнул:

— Только будет лучше, если звонок последует с коммутатора.

Делла Стрит кивнула и вышла из кабинета, чтобы заказать Герти телефонный разговор.

Когда она ушла, Мейсон обратился к своей клиентке:

— Скажите честно, мисс Эддар, у вас есть основания предполагать, что за всей этой историей скрывается нечто большее, чем просто желание читателя узнать о судьбе девушки, получившей приз на конкурсе красоты?

Она кивнула в ответ.

— И вы не хотите мне сказать, в чем дело?

— Я не вижу в этом необходимости. А вы скажите редактору, что я — ваша клиентка?

— Подчеркивать это не собираюсь, — ответил Мейсон.

В кабинет вернулась Делла Стрит.

— Сейчас соединят, — сказала она.

— Делла, дай мисс Эддар долларовую бумажку, — попросил Мейсон.

Делла Стрит вопросительно взглянула на него.

Мейсон глазами показал на маленький выдвижной ящичек для денег. Делла открыла его, взяла оттуда доллар и с серьезным видом вручила его Элен Эддар.

— Теперь можете считать, — сказал Мейсон, — что Делла Стрит является одним из руководителей Голливуда и в данный момент собирается снимать фильм. Возможно, она захочет, чтобы вы приняли участие в нем…

В этот момент зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и передала ее Мейсону.

— Добрый день! — сказал адвокат в трубку. — Я говорю с главным редактором «Гловервиллской газеты»?.. Меня зовут Перри Мейсон. Я — адвокат из Лос-Анджелоса, представляю Голливуд, который заинтересовался делом Элен Калверт, о которой недавно писалось в вашей газете.

— Ну и ну! — отозвались на другом конце провода. — Для нас это, конечно, честь! Значит, мы привлекли внимание читателей не только нашего города…

— Как видите, — ответил Мейсон. — Вам удалось что-нибудь разузнать об Элен Калверт?

— Мы наводим кое-какие справки. Уже получили, например, несколько хороших фотографий, относящихся к тому времени, когда она победила на конкурсе красоты. В честь этого события был организован банкет в Коммерческой палате, остались кое-какие бумаги и фотографии…

— Закройте это дело, — сказал Мейсон.

— Что значит «закройте»?

— Закрыть — это значит закрыть!

— Боюсь, я вас не совсем понял.

— Я сказал, чтобы вы закрыли это дело. Снимите с него ваших людей и забудьте о нем.

— Могу я поинтересоваться, по какой причине?

— Во-первых, потому, что я вам это советую. И если вы не послушаетесь, у вашей газеты будет масса неприятностей…

— Мы не привыкли, чтобы нам звонили по телефону, диктовали свои условия и угрожали!

— Я вам не угрожаю, — ответил Мейсон. — И у меня нет никакого желания вам угрожать. Я просто представляю интересы одного из моих клиентов и делаю первый шаг, который является необходимым для защиты этих интересов, а именно: я говорю вам, чтобы вы забыли об этой истории. Вы, со своей стороны, тоже можете действовать через адвоката, который будет представлять вас. Я предпочел бы иметь дело с вашим адвокатом. Ему я и объясню, на каких с юридической точки зрения законных основаниях я поступаю подобным образом.

— А мне вы не можете назвать хотя бы одну причину, почему вы этого требуете? — спросил редактор.

— Вы когда-нибудь слышали о таком термине, как «право личности на негласность»?

— О чем только не слышат редакторы газет, — прозвучало в ответ. — Хотя я представляю себе этот пункт закона довольно смутно, но все же слышал о нем.

— Этот пункт, в частности, предусматривает, что каждый человек имеет право на то, чтобы его имя не афишировали и не склоняли, если он сам того не захочет.

— Минутку, — перебил его редактор. — Я не адвокат, но все же знаю, что этот пункт имеет и исключения. Если человек становится известным или популярным, он уже не подпадает под этот пункт. И если человек сам способствует тому, чтобы стать популярным…

— Прошу вас, не трактуйте мне пункты закона, — сказал Мейсон. — А просто попросите своего адвоката позвонить мне по телефону.

— Вы считаете, что я не прав и хотите обсудить это с адвокатом? — спросил редактор.

— Отнюдь нет, — ответил Мейсон. — В своей формулировке вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склонялось в газетах.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — сказал редактор менее уверенно.

— Если кассир крадет из банка сто тысяч долларов, это считается новостью и сенсацией, — ответил Мейсон. — И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил свой долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газетах о преступлении, за которое он уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете пункт о неприкосновенности личности.

— Все это понятно, — согласился редактор. — Но данный случай под этот пункт не подпадает. Ведь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что-либо постыдное в том, что она стала победительницей на конкурсе красоты?

— Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но вы не имеете права прослеживать жизнь Элен Калверт начиная с этого конкурса и кончая нашими днями… Я бы все-таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной…

— Нет, нет, нет! — воскликнул редактор. — В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Вы придерживаетесь такой позиции, и у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера… Могу я задать вопрос? Видимо Элен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?

— Нет, не можете, — сказал Мейсон.

— Что не могу?

— Задать такой вопрос.

Редактор засмеялся.

— Хорошо. Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. К тому же мы понесли кое-какие расходы, чтобы раздобыть сведения. Например, мы узнали, что мать Элен Калверт вторично вышла замуж за Генри Леланда Берри и по брачной лицензии мы могли бы…

— В первую очередь вы можете навязать себе на шею очень неприятный судебный процесс. И я не собираюсь ни стращать вас, ни пререкаться с вами…