Мейсон вежливо улыбнулся:

– Тем не менее стенограмма остается стенограммой, и лучше закончить на этом нашу дискуссию. Что же касается вас, мисс Алва, то вы можете сообщить Полу Дрейку, что выполнили работу, которая от вас требовалась, и освободить квартиру. Мне остается лишь поблагодарить вас за помощь.

Мейсон поднялся, подошел к двери, открыл ее и сказал с улыбкой:

– Всего хорошего, господа!

Глава 8

Перри Мейсон и Делла Стрит поднялись на лифте и пошли по коридору в сторону своей конторы.

– Может быть, зайдем по пути к Дрейку? – спросила Делла.

Мейсон покачал головой:

– Нет, Пол получит отчет от своей сотрудницы Джесси Алвы и поймет, что с его стороны дело закончено.

– И с нашей стороны – тоже?

Мейсон улыбнулся:

– Во всяком случае, сегодняшняя концовка была драматической.

Делла Стрит рассмеялась:

– Никогда не забуду выражения лица того адвоката, который сначала заявил, что ожидал большего от вашего допроса, а потом понял, что его свидетеля заманили в ловушку.

Мейсон задумчиво сказал:

– Но имей в виду, Делла: ошибка Максин Эдфилд в идентификации личности Эллен Калверт совсем не значит, что и все ее остальные показания были неправильными.

– И тем не менее вы дали ей понять, что ставите под сомнение все ее слова, – заметила Делла.

– Это только одна сторона медали, – ответил Мейсон, вставляя ключ в замочную скважину. – Самое главное, что она призналась в получении денег за свои показания.

Адвокат открыл дверь, пропустил девушку вперед, а затем вошел сам и закрыл за собой дверь.

– Конечно, не исключено, что Максин Эдфилд рассказала правду. Ей очень хотелось оказать услугу Ловетту. И когда тот уверил ее, что речь пойдет именно об Эллен Калверт, то, увидев сотрудницу Дрейка, похожую на Эллен Калверт, она действительно подумала, что перед ней подруга юности.

– Герти еще здесь, – вспомнила Делла Стрит. – Наверное, нужно предупредить ее, что мы у себя.

Она подняла трубку и сказала:

– Мы вернулись, Герти. Если кто-нибудь… Что? Что? О боже ты мой! Подожди, пожалуйста.

Она повернулась к Мейсону и сказала:

– Настоящая Эллен Калверт ждет вас в нижнем холле.

– Черт возьми! – вырвалось у Мейсона. – Хороший денек, ничего не скажешь.

– Вы считаете, что Гарланд и Дейтон все еще следят за вашим бюро? – спросила Делла Стрит.

– Вряд ли они считают меня настолько глупым, чтобы пригласить сейчас к себе Эллен Калверт, – ответил Мейсон. – И вряд ли они считают Эллен Калверт настолько решительной, чтобы отважиться приехать ко мне по собственной инициативе. Ладно, Делла, посмотрим, что из всего этого получится… Пусть Герти приглашает ее.

Делла передала просьбу Мейсона по телефону, и через несколько секунд Эллен Эйдер вошла в контору адвоката.

– Прошу меня простить, мистер Мейсон, – начала она. – Но я просто вынуждена была повидать вас. Я изменила намерения.

– Вы выбрали для этого самый неподходящий момент, – признался Мейсон. – Прошу садиться.

– Почему вы так считаете? – спросила она.

– Насколько я понимаю, вы знаете о том, что Хармен Хаслетт погиб в море. И сейчас Стефен Гарланд и Джармен Дейтон прибыли сюда только с одной целью: разыскать вас. Они знают, что вы побывали в моей конторе, и полагают, что вы можете появиться у меня еще раз. Специально для того, чтобы сбить их со следа, я нанял женщину-детектива, дал ей соответствующие инструкции и пустил их по ее следу. Сейчас мы как раз вернулись из квартиры, где произошла довольно драматическая сцена. Адвокат по имени Дункан Ловетт привез с собой из Кловервилла свидетельницу, некую Максин Эдфилд, которая опознала в той женщине вас, сообщила, что вы с ней были подругами и вы рассказывали ей о своей любовной связи с Хаслеттом, что вы забеспокоились, когда Хаслетт начал охладевать к вам, и решили привязать его к себе, сказав, будто беременны. После этого Хаслетт, следуя указаниям Гарланда, внезапно уехал в Европу. Она также сообщила, что Гарланд послал вам тысячу долларов (стодолларовыми купюрами) и вы уехали из Кловервилла, чтобы начать новую жизнь. Она сказала, что вы не были беременны и этот трюк проделали ради того, чтобы заставить Хаслетта жениться на вас…

– Зачем же она так нагло солгала?

– Не волнуйтесь, – посоветовал Мейсон. – Я рассказываю вам это только для того, чтобы вы все знали. Потом мы с вами все обсудим… Итак, Максин Эдфилд опознала вас в женщине-детективе. Та была похожа на вас, к тому же получила от меня инструкции, как ходить, чтобы ее походка была похожа на вашу. Результат был довольно неожиданный. Максин заявила, что сказала правду. Утверждала, что женщина-детектив – это вы, Элл Калверт, которая когда-то была ее подругой и которая поверяла ей все свои тайны. А потом, когда выяснилось, что она ошиблась, все другие ее показания тоже потеряли значение… И вот вы сами приходите сюда. Если Гарланд и Дейтон все еще продолжают следить за моей конторой, они вас наверняка опознают.

– Ну и пусть! – заявила она. – Я больше не намерена скрываться. Я намерена бороться.

– Бороться? – спросил Мейсон. – За что бороться?

– За два миллиона для моего сына.

– Это что-то совсем новенькое, – заметил Мейсон.

– Женщина имеет право изменить свои намерения.

– А что именно заставило вас изменить намерения?

Эллен Эйдер открыла сумочку и вынула оттуда газетную вырезку.

– Статья в «Кловервилльской газете». – И она протянула ему издание.

Мейсон взглянул на заголовок: «Недвижимое имущество Хаслетта оценивается в два миллиона долларов».

– Разве вы этого не знали раньше? – поднял он на нее глаза.

– Нет… Я знала только, что Хармен Хаслетт был главой фирмы и главным держателем акций, но я никак не думала, что дело может за двадцать лет так вырасти. Судя по всему, сейчас это довольно крупная фирма.

– Вы понимаете, что это будет значить для вас? – спросил Мейсон. – Если вы будете претендовать на наследство, вас обвинят в обмане и лжесвидетельстве, имя вашего сына будет склоняться в суде и… Он знает, что настоящая его мать – вы?

– Сейчас уже знает, – ответила она. – Я говорила с ним. Объяснила ему все как есть, и это оказалось много легче, чем я думала, потому что женщина, которую он считал своей матерью, неоднократно бросала ему в лицо реплики, которые вызывали у него подозрения.

Мейсон задумчиво посмотрел на нее.

– Возможно, вы очень и очень ловкая женщина, – наконец произнес он, – которая работает вкупе с молодым человеком – ведь миллионы Хаслетта стоят трудов.

– Значит, вы считаете меня авантюристкой?

Мейсон задумчиво сказал:

– Я просто не знаю, что и думать. Уж больно драматическим и странным получается это дело. В данный момент я не могу ничего утверждать. Я только высказываю свои сомнения. Не забудьте, что я больше не являюсь вашим адвокатом. Вы сами отказались от моих услуг. А сейчас пришли ко мне с довольно сложным планом операции. Вот я и высказал вам свои сомнения.

– Я не могу корить вас за это, мистер Мейсон, – ответила она. – Знаю, что вела себя глупо. Я бы должна была посоветоваться с вами.

– Ну что же, – вздохнул Мейсон. – В таком случае расскажите мне, как все было на самом деле. И имейте в виду, что я спрашиваю вас об этом не как ваш поверенный, а как человек, который должен решать, сможет ли он стать им или нет. Итак, что в вашем рассказе было правдой?

– Все… все, что я вам рассказывала, правда! – воскликнула она. – Просто кое-что я утаила.

– У вас был сын?

– Я приехала сюда почти двадцать лет назад, – начала она. – Я была беременной и находилась в отчаянном положении, хотя у меня оставались кое-какие деньги, но их становилось все меньше… Работать в той должности, в какой я работала на предприятии у Хаслетта, я не могла, так как у меня не было рекомендаций. Поэтому мне оставалось идти либо в прислуги, либо в няньки. Я поместила объявление в газете. Некая миссис Байрд откликнулась на мое объявление и попросила меня зайти к ней переговорить. У них не было большого достатка, но у мистера Байрда, пользовавшегося хорошей репутацией, было постоянное место работы. Детей у них не было. Я начала работать у них, и спустя какое-то время миссис Байрд заметила, что я в положении. Мне пришлось рассказать ей о своих невзгодах, и я предупредила их, что буду работать до тех пор, пока это возможно. А потом отправлюсь в дом незамужних матерей и там разрешусь от бремени. Она отнеслась ко мне с сочувствием и дружелюбно. Спросила, думала ли я об аборте. Я ответила, что думала, но отказалась от этой мысли. В тот день мы ни о чем больше не говорили, но несколько дней спустя она снова вернулась к этой теме, сказала, что обсуждала этот вопрос со своим супругом и что они пришли к выводу, что хотели бы усыновить моего ребенка, однако некоторые юридические положения препятствуют этому. Но вот миссис Байрд нашла выход. Она скажет друзьям и знакомым, что забеременела. Мистер Байрд останется в Лос-Анджелесе и будет продолжать работать, а мы с ней отправимся в сан-францисскую больницу, я запишусь там под именем Белинды Байрд и рожу. Малыша зарегистрируют как ребенка Белинды Байрд и Аугуста Байрда. Вот, собственно, и все, что нам предстояло сделать. Через некоторое время после рождения ребенка мы вернемся домой, и я останусь работать у них, а они будут воспитывать моего ребенка как своего собственного. Единственное, о чем они просили меня, это никогда и никому не рассказывать правды.

Мейсон задумчиво посмотрел на женщину:

– Почему вы изменили свое решение и что вы хотите от меня?

– Изменила я свое решение, когда узнала, что наследство Хаслетта оценивается в два миллиона и что у него нет других родственников, кроме моего сына.

– Для себя лично вы ни на что не претендуете? – спросил Мейсон.

– У меня нет на это никаких законных оснований.

– Когда я раньше говорил с вами, вы утверждали, что хотите, чтобы ваш сын избрал свой собственный путь, и – как вы сами выразились – вы никогда ничего не скажете ему о его отце. Сейчас же ваши намерения изменились.