— Миссис Бельфор, помните ли вы девятнадцатое сентября этого года?

— Очень хорошо.

— Состоялся ли у вас разговор с обвиняемым в этот день?

— Да, сэр.

— Когда?

— Вечером.

— Где?

— В доме миссис Ингл на вечеринке по поводу отъезда моего мужа.

— Это было нечто вроде проводов?

— Да, сэр.

— Ваш супруг уехал на поезде поздно вечером?

— Да, сэр.

— Вы поехали с ним?

— Да, сэр. Я должна была проводить мужа до станции Пасадена. Однако в последнюю минуту он попросил меня поехать вместе с ним.

— Это не имеет значения, — прервал ее прокурор. — Просто я хочу уточнить время и место вашего разговора с обвиняемым… Кто при нем присутствовал?

— Вы имеете в виду мой последний разговор с обвиняемым?

Да,

— Только мы с ним. В комнате было много народу, но мы отошли в сторону.

— С чего начался разговор?

— Обвиняемый сказал, что наделал карточных долгов, причем это такие долги, которые он не смеет не заплатить. Все это получилось потому, что он старался отыграться, на самом же деле запутывался все больше и больше. Ну, а теперь ему необходимо скорее расплатиться, потому что ему грозит серьезная опасность. Ему прямо сказали, что к нему направляют «сборщика», то есть человека, который в лучшем случае только изобьет его до полусмерти… Таким образом, ему было необходимо раздобыть денег.

— Он просил у вас- взаймы?

— Нет, не у меня. Он хотел, чтобы, когда мы будем ехать в поезде, я походатайствовала за него перед мужем и убедила его дать Теду двадцать тысяч долларов.

— Можете задавать вопросы! — сказал Фарис.

— Так вы ходатайствовали за моего подзащитного перед мужем? — спросил Перри Мейсон.

— Не тогда, а уже позднее.

— Как «позднее»?

— Мистер Мейсон, вы же понимаете, что я предполагала сойти с поезда в Пасадене, а муж неожиданно стал просить меня ехать с ним дальше. Пожаловался, что у него неспокойно на душе, мучат какие-то дурные предчувствия, и поэтому будет лучше, если мы поедем вместе.

— И вы согласились?

— Возражаю против столь несущественного и не имеющего прямого отношения к делу вопроса! — вмешался Фарис.

— Возражение принято.

— Разве на самом деле вы не сошли с поезда в Пасадене? — спросил Мейсон.

— Возражаю на тех же основаниях, — снова вмешался Фарис.

— Я разрешу ответить на данный вопрос, ибо хочу предоставить защите возможность провести полный и тщательный перекрестный допрос. Одно дело, что данная свидетельница говорила своему мужу, но совсем иное обстоятельство, при котором данный разговор состоялся… Отвечайте на вопрос, — разрешил судья.

— Конечно нет! — фыркнула Дорла Бельфор.

— В тот вечер вы не ездили в мотель «Спящая долина»?

— Ваша честь, теперь мне совершенно ясны намерения защиты. Мистер Мейсон старается увести в сторону разбирательство дела. Какое имеет значение, что когда-то делала свидетельница? Важен только ее разговор с подсудимым.

Судья Кедвелл, которому, очевидно, надоели непрерывные выпады Фариса, посмотрел на него и грозно сказал:

— Я уже сказал, что не намерен ограничивать защитника при перекрестном допросе. Разрешаю ответить на вопрос.

— Ездили вы в мотель «Спящая долина» в тот вечер? — еще раз спросил Мейсон.

— Конечно нет! — зло ответила Дорла, сразу теряя половину своей привлекательности. — Вы не имеете права задавать подобные вопросы, мистер Мейсон. Вы прекрасно знаете, что я ничего противозаконного не делала.

— Вы помните, как ваш супруг звонил мне. из Чи-хуахау?

— Конечно.

— В то время вы были с ним?

— Да.

— И именно тогда вы вылетели из Чихуахау?

— Да.

— В это время моего подзащитного судили за непредумышленное убийство.

— Это было на следующий день после суда. То есть в тот же самый день, но уже после окончания разбирательства дела.

— И вы успели на самолет из Чихуахау?

— Я зафрахтовала персональный самолет. Прилетела на нем из Чихуахау в Эль-Пасо, где успела на рейсовый лайнер, на котором прибыла сюда.

— Наша встреча произошла на следующее утро? — Да.

— А когда ваш муж разговаривал со мной по телефону, вы находились с ним?

— Ваша честь! Это же бесконечное и нудное повторение одного и того же! Никак не пойму, что намеревается доказать защитник? Но мне кажется, нужно все же ограничить его вопросы выяснением фактов, имеющих отношение к разбираемому делу. Я возражаю против такого перекрестного допроса ввиду его некомпетентности, несущественности и растянутости.

— Я разрешаю ответить на данный вопрос, — произнес судья из духа противоречия, — но я также считаю, что вы слишком увлеклись, мистер Мейсон, хотя, возможно, вы просто стараетесь установить предвзятость свидетельницы.

— Повторяю вопрос, миссис Бельфор: находились ли вы со своим мужем тогда, когда он звонил мне? — сказал Мейсон.

— Да, сэр.

— И вы были с ним, когда он после этого звонил мистеру Болсу?

— Я не стану возражать против данного вопроса, — издевательски заявил Роджер Фарис, — лишь потому, что он не сможет открыть дверь для целого ряда совершенно беспочвенных и случайных. вопросов. Защите придется придумать что-нибудь еще. Как я понимаю, миссис Гуфри Бельфор больше ни с кем не разговаривала в этот день, и ее супруг тоже.

— Суд находит, что целая серия однотипных вопросов слишком затянулась, — заявил судья Кедвелл, — но поскольку мы не хотим ни в чем ограничивать защиту, свидетельница, отвечайте и на этот вопрос… Были ли вы со своим мужем, когда он звонил мистеру Беннеру Болсу?

— Да, сэр.

— В таком случае, — громовым голосом заговорил Мейсон, поднимаясь с места, — не соблаговолите ли вы, миссис Бельфор, повернуться к присяжным и объяснить им, как могло случиться, что вы ехали в поезде до Эль-Пасо с трупом, провели в Чихуахау некоторое время с трупом, находились с трупом в тот момент, когда этот труп звонил мне и мистеру Беннеру Болсу?

— Черт побери, что за ерунду вы порете? — закричала Дорла Бельфор голосом уличной девки, пока оторопевший от неожиданности Р-оджер Фарис хлопал глазами, не зная, как сформулировать возражение.

— Все дело в том, — продолжал Перри Мейсон, доставая полученную им фотографию, — что отпечаток правого указательного пальца на водительском удостоверении вашего мужа Гуфри Бельфора, который вы видите на этой заверенной копии его заявления о выдаче такого документа, точно совпадает с отпечатком правого указательного пальца убитого, который имеется в отчетах коронера. А это доказывает, что человек, который был найден с пулей в мозгу, человек, которого поначалу сочли жертвой дорожно-транспортной аварии, является вашим мужем, Гуфри Бельфором. Вот я и прошу вас объяснить собравшимся, как вы могли провести столько времени в обществе покойника?

— Это ложь! — закричала она пронзительным голосом. — Я все время находилась вместе со своим мужем и.„

— Дайте посмотреть мне на фотографию, — потребовал судья.

Мейсон протянул ему снимок.

— И принесите сюда снимки отпечатков пальцев убитого!

Он очень долго сравнивал обе фотографии.

— Не хочет ли обвинение взглянуть на эти вещественные доказательства? — обратился наконец судья к окружному прокурору.

— Нет, ваша честь! — запальчиво ответил Гамильтон Бюргер. — Мы хорошо знакомы с драматическими трюками мистера Мейсона, чтобы обращать на них внимание.

— Я бы советовал вам все же обратить на это внимание, — нахмурил брови судья Кедвелл, — потому что если только в материалы обвинения не вкралась ошибка, то несомненно, что эти отпечатки пальцев идентичны.

— В таком случае можете не сомневаться, что были проделаны некоторые махинации с нашими экспонатами! — не помня себя от злости, закричал Гамильтон Бюргер, понимая, что все его мечты о посрамлении Перри Мейсона развеялись как дым.

— Я внезапно подумал, — невозмутимо продолжал Перри Мейсон, — об одной интересной особенности подписей в регистрационном журнале мотеля «Спящая долина», которые я сфотографировал. Совершенно очевидно, что одна из них, а именно подпись Джексона Игана, схожа с подписью на водительских правах Джексона Игана. Однако я хотел бы, чтобы эксперт-графолог сравнил эту подпись в журнале мотеля с почерком Беннера Болса. Мне кажется, я начинаю разбираться в истинной картине случившегося в ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября…

— Одну минуточку, одну минуточку! — заорал Гамильтон Бюргер. — Я категорически против такого заявления защиты. И я возражаю против того, что суд разрешает делать подобные заявления в присутствии членов жюри. Я обвиняю защиту в неправильных действиях и прошу суд дать указания присяжным не учитывать эти слова адвоката Мейсона.

Судья Кедвелл повернулся к присяжным, сидящим с открытыми от изумления ртами.

— Члены жюри не должны принимать во внимание замечания адвокатов как защиты, так и обвинения, — сказал он строгим голосом, — однако суд по собственной инициативе намерен сделать часовой перерыв в заседании, во время которого будет проведена проверка новых данных. Я очень хочу, чтобы квалифицированный эксперт по дактилоскопии высказал свое мнение по поводу подобия отпечатков пальцев Гуфри Бельфора и убитого. Суд берет часовой перерыв, в это время жюри не должно ни с кем совещаться, обсуждать данное дело и формировать свое мнение заранее. Прошу адвокатов обеих сторон пройти в мой кабинет.

Глава 20

В кабинете судьи Кедвелл а раздраженный Гамильтон Бюргер сразу же пошел в наступление: