— Да.

— Где ее муж?

— Погиб.

— Каким образом?

— Произошла авария самолета.

— Транспортного?

— Нет, частного. Мистер Ингл производил что-то вроде аэросъемок.

— Это случилось задолго до смерти вашей тети?

— Месяцев за шесть.

— И после этого дружба вашего дяди Гуфри с Флоренс Ингл усилилась?

— Да.

— А затем появилась Дорла и увела его из-под носа миссис Ингл?

— Вроде бы. Хотя так говорить не совсем удобно.

— Есть ли что-нибудь еще, что, по вашему мнению, следует мне знать?

— Да, одну вещь.

— Какую?

— Про спидометр на машине.

— Что с ним?

— Он показывает слишком большой километраж. Вернее, показывал.

— Когда?

— На следующее утро.

— Почему вы обратили внимание на это?

— Я запомнил показания спидометра, когда мы приехали на станцию. Машина нуждается в профилактическом ремонте, она прошла почти десять тысяч миль. Когда дядя Гуфри тоже это заметил, он велел мне немедленно отправить ее в мастерскую. Так что та цифра должна была бы увеличиться миль на двадцать, максимум на двадцать пять.

— А спидометр показывает больше?

— Намного!

— На сколько больше?

— По моим расчетам, на двадцать пять миль.

— Вы кому-нибудь об этом говорили?

— Нет, сэр.

— Мистеру Хауленду?

— Нет, сэр.

— И вообще, рассказывали ли вы ему про те вещи, о которых мы сейчас толкуем?

— Нет, сэр. Хауленд заявил, что все то, что его интересует, он сам у меня спросит, мне же нечего проявлять свою инициативу и докучать ему своей откровенностью. Он, видите ли, всегда строит свою защиту на слабостях в теории обвинения. Найти эти уязвимые места — его задача. Ну, а если дело дойдет до того, что придется меня вызывать на свидетельское место, тогда он задаст мне необходимые вопросы, ответы на которые он предпочитает заранее не знать.

— Так что вы ему ничего не говорили?

— Просто сказал, что никого не сбивал своей машиной.

— Но на основании того, что ключ от вашей машины оказался у вас в кармане, а счетчик показывает дополнительные двадцать пять миль, вы полагаете, что выезжали на этой машине еще раз?

— Да, сэр, потому что ключ находился в моем брючном кармане.

— Но откуда известно, что Мерилин Кит повезла вас прямиком домой? Не исключено, что, прежде чем поехать домой, она решила вас куда-то завезти и дождаться, пока вы протрезвеете, но потом, убедившись, что это бесполезно, передумала. Вот вам и лишние мили на счетчике.

— Этого я, конечно, не знаю.

— Хорошо. Вы сообщили мне все необходимые сведения. А теперь помалкивайте.

— Что же будет, мистер Мейсон? Отпустит ли меня судья?

— Вряд ли.

— Мистер Мейсон, как вы считаете… Как вы думаете, мог ли я действительно убить этого человека? Мог ли я вообще кого-то убить?

— Не знаю. Кто-то достал пистолет из вашего шкафа, застрелил человека, снова зарядил оружие, положил его на место и запер шкафчик.

— Ничего не понимаю. Надеюсь, что я не выходил из дома.

— А если бы и вышли, то, разумеется, не взяли бы с собой пистолета!

Но молодой человек промолчал, и это не ускользнуло от внимания Перри Мейсона.

— Так вы взяли бы его?

— Не знаю.

— Не уходите от ответа, Бельфор. Объясните, что с пистолетом? Он был при вас?

— Он лежал у меня в машине в отделении для перчаток.

— Черта с два он там лежал!

Но Бельфор несколько раз утвердительно кивнул.

— Тогда объясните, какого дьявола вы его сунули в этот ящик?

— Я боялся.

— Чего?

— Последнее время я много играл в карты, запутался и сильно задолжал… Мне угрожали расправой. Собирались в ближайшее время прислать ко мне своего «сборщика». Вы ведь понимаете, что это значит, мистер Мейсон? Первый раз он просто избивает тебя до полусмерти. После этого ты вынужден платить.

Мейсон с негодованием смотрел на молодого человека.

— Черт возьми, почему же вы мне сразу об этом не сказали?

— Мне было стыдно.

— Вы говорили полиции, что ваш пистолет 22-го калибра находился в машине?

Бельфор отрицательно покачал головой.

— А о карточной игре?

— Нет.

— Рассказали вы им о показаниях спидометра или о ключе от машины, который нашли в кармане своих брюк?

— Нет, сэр.

— Когда вы забрали пистолет из отделения для перчаток в машине и спрятали его в шкаф для оружия в своей комнате?

— Не знаю. И очень бы хотел это знать. Это вторая причина, которая заставляет меня предполагать, что я и правда вторично выходил из дома и вновь вывел машину уже после того, как Мерилин Кит привезла меня домой. На следующее утро пистолет лежал на своем месте в шкафу с оружием. Мерилин, разумеется, не могла вынуть его из машины… А если бы она это и сделала, то не знала бы, куда его спрятать. Между тем пистолет лежал на своем обычном месте в запертом на ключ ящике шкафа.

Мейсон нахмурился.

— В этом деле против вас накопилось множество весьма серьезных косвенных улик.

— Понимаю.

— Ладно. Теперь молчите. Ни с кем не разговаривайте. Не отвечайте ни на какие вопросы полиции. Возможно, они и не станут добиваться от вас каких-либо дополнительных сведений, но если попробуют, отсылайте их ко мне и всем отвечайте одно и то же: я ваш адвокат и уполномочен вести ваше дело.

— Вы думаете, что судья может меня отпустить по выдвинутым вами чисто формальным соображениям?

Мейсон покачал головой:

— Судья Кедвелл сейчас находится во власти двух противоположных чувств: с одной стороны, привычное для него уважение к законам, а с другой — сознание долга судьи… Нет, он вас не отпустит.

— Тогда зачем вы вообще подняли этот вопрос?

— Чтобы прижать хвост обвинению. Им не следует забывать, что в их, казалось бы, слаженно работающем механизме имеется скрытый изъян, который в любую минуту может преподнести им неприятный сюрприз. Время от времени подобные вылазки просто необходимы… Так что смело смотрите правде в глаза, Тед, и не надейтесь на чудо.

— Я все понимаю, но как бы я хотел узнать эту правду! Нет, мистер Мейсон, я не мог убить этого человека!

— Молчите, — в третий раз повторил Мейсон, — не разговаривайте, Бога ради, с газетными репортерами, с полицией и вообще ни с кем, если при этом не будет меня! Мы еще увидимся.

Через тридцать минут судья Кедвелл вернулся в зал заседаний и продолжил слушание по «Хабеас Корпус Акту».

— Как ни поразительно, этот чисто технический пункт имеет несомненный смысл, — начал он. — Суд был ошеломлен, увидев, что в некоторых случаях обвиняемый может при помощи такого судейского формализма уйти от ответственности.

Однако, невзирая на букву закона, нужно выделить два момента: во-первых, я не могу не учитывать возможность того, что подобная ситуация была намеренно сфабрикована, дабы создать формальный заслон против куда более серьезного обвинения в убийстве. Во-вторых, все же должна существовать высшая справедливость. Если принять апелляцию защиты по «Ха-беас Корпусу», тогда обвиняемого следует отпустить на все четыре стороны. Если же я игнорирую апелляцию защиты, дело можно будет передать в высшую инстанцию по жалобе за незаконность вторичного привлечения к уголовной ответственности.

Итак, суд отвергает «Хабеас Корпус». Обвиняемый остается под стражей в камере предварительного заключения у шерифа.

Лицо Мейсона было бесстрастным, когда он выходил из зала суда.

Пол Дрейк поймал его в коридоре.

— Тебя интересовали сведения об этом магнитофоне, Перри. Я нашел на футляре номер серии, отправил телеграмму на завод, оттуда мне сообщили фамилию оптовика, а оптовик — адрес магазина, непосредственно продавшего магнитофон. После этого я уже без труда выяснил все, что меня интересовало.

— Отлично, Пол, кто же его купил?

— Женщина по имени Флоренс Ингл, живущая в районе Бимпшира. Это имя тебе что-то говорит?

— Очень многое, Пол. Где теперь находится миссис Ингл?

— Я не сомневался, что ты задашь этот вопрос. Поверишь ли, ответить на него оказалось потруднее, чем на первый.

— Где же она?

— Села в самолет. Официально полетела в Майами, а оттуда в Атлантик-Сити. Но в Атлантик-Сити прибыла не она, а совсем другая женщина, хотя в тамошнем отеле она зарегистрировалась как Флоренс Ингл.

— Описание имеется?

— Флоренс Ингл, тридцать восемь лет, респектабельная, даже аристократическая внешность, изящные манеры, хорошая фигура, тонкие черты лица, брюнетка, большие черные глаза, очень грациозная, рост средний, любит бриллиантовые драгоценности, слегка надменна, держится отчужденно. Я бы сказал, трагическая фигура. Женщина же, изображающая Флоренс Ингл, внешне походит на нее, но гораздо грузнее и не умеет держаться в местах первого класса. Боится открыть рот, следит за каждым своим жестом и слишком старается выглядеть богатой аристократкой. Через некоторое время она бесследно исчезла. В отеле остался ее багаж, но, поскольку она полностью расплатилась по счету, ее вещи сданы на хранение.

— Все остальное меня не интересует. Ты мне зубы не заговаривай, а прямо говори, намерен ли ты отыскать настоящую Флоренс Ингл? Или уже нашел?

— Нашел, конечно, но я хочу, чтобы ты понял, что это была трудная работа!

— Знаю, знаю… Так где же она?

— Остановилась в «Мейшн-Инн» на морском побережье в районе Риверсайд в Калифорнии. Она назвалась Флоренс Лендис. Это ее девичье имя. Представилась богатой вдовой с Востока.